Минюст России традиционно в пятницу вечером сообщил о новых "иностранных агентах". Ими стали журналист-расследователь Христо Грозев, московский политик Эльвира Вихарева, карельская активистка и блогер Наталья Севец-Ермолина, проект "Школа призывника" и издание "Адвокатская улица". Наталья Севец-Ермолина рассказала Север.Реалии, как восприняла статус иностранного агента и почему она не знает, сможет ли вернуться в Россию, даже если политический режим изменится.
В Карелии Наталью Севец-Ермолину знают как активистку, журналистку, критика и, прежде всего, владелицу "Рассадника культуры" или Agriculture Club, социокультурной площадки и арт-пространства в Петрозаводске. В Agriculture Club проводят молодежные мастер-классы и лекции, а среди постояльцев мероприятий бывают и сотрудники полиции, которые могут, например, сорвать лекцию о сексуальном просвещении или польскую выставку художников. В адрес пространства постоянно приходили анонимные жалобы на пропаганду ЛГБТ-культуры.
Минюст включил Севец-Ермолину в реестр иноагентов за открытую поддержку Украины, формирование "негативного отношения к военной службе" и проживание за границей. Из России Наталья Севец-Ермолина уехала после начала военных действий в Украине в Черногорию.
– Я уехала из-за мобилизации, потому что у меня сын, которого я родила в 90-е годы, когда нечего было жрать. И я его одна с таким трудом вырастила в те голодные времена, когда даже в Москве, где я училась, нечего было есть. И мне помогали феминистки из Америки. Наверное, вот где корни иноагентства, – шутя говорит Наталья. – Я не для того растила сына, чтобы отдать на войну. В России я могла долго оставаться и терпеть, даже несмотря на дело о дискредитации, которое против меня возбудили, когда я приняла решение уехать. Но уезжать я решила из-за сына, а потом, когда я на чемоданах сидела, вдруг пришла повесточка, что меня вызывают в суд за то, что я дискредитировала армию, за пост в своем телеграм-канале "Остатки совести". Я быстренько раздала вещи, освободила квартиру, снимала, имущества никакого у меня нет. Со мной остается моя Родина в сердце и душе и мой русский язык и русская культура.
– В Петрозаводске у вас было общественное пространство "Рассадник культуры" или Agriculture club. Что теперь будет с ним?
– Этот проект я оставила молодежи в Петрозаводске. Сама я теперь к нему отношения не имею. Это уникальный проект, потому что он существует на пожертвования людей. В нем нет никакого иностранного финансирования, хотя некоторые пытаются доказать, что мы едим "печеньки Госдепа". Agriculture club существует на деньги людей: они приходят на мероприятия и платят за вход либо позже переводят пожертвования. Восемь лет мне удавалось этот проект делать. Где вы были восемь лет? (тезис, который использовала российская пропаганда в начале военных действий России в Украине, утверждая, что война началась не в феврале 2022 года, а в 2014 году. – СР). Да Agriculture club я делала! И очень горжусь тем, что показала людям, что можно быть свободными в атмосфере полной несвободы. И если бы не угроза жизни и свободы, я бы не уехала никуда, потому что я очень люблю Петрозаводск и людей в Карелии. Я люблю умных людей, которые взращивают в себе свободу, поэтому свободные люди – это мои люди. Я бы никогда не уехала, если бы не начался такой прессинг и не угроза жизни для моего сына. Сына я не отдам.
– Минюст признал вас иноагентом. Как вы воспринимаете этот статус?
– Иноагентом я давно уже была внутри себя. Я понимала, что список приличный, люди поздравляют друг друга с получением статуса. Я на себя этот костюмчик примеряла и по сути уже давно выполняла функции иностранного агента – ругала власть. Все, кто сейчас хоть как-то критикует власть, быстренько становятся иноагентами. Ну, назвали и назвали. Какая разница? Они для меня не авторитет. Сегодня называли старой, жирной лесбиянкой, а завтра – иноагентом. Разницы никакой. Я все равно остаюсь Наташей Ермолиной, активисткой, блогером, честным человеком.
– Отразится ли новый статус на вашей деятельности?
– В принципе у меня нет никакого имущества, все связи с Россией разорваны, ребенка я перевезла.
– Если политическая ситуация в России изменится, вы вернетесь?
– Не знаю. Наверное, я еще не слишком проработала обиду на тех людей, которые меня выдавили по большому счету. Это силовики. В Agriculture club у нас были знаменитые умные пятницы "секс-просвет", и когда 15 ментов пришли и попытались сорвать лекцию про секс, то один из пришедших сотрудников полиции, который составлял протокол, оказался моим поклонником! Он говорил, что читает меня с юных лет, а я в этот момент думала: "Так как же так: ты меня читаешь и пришел сейчас меня арестовывать?!" Значит, ты плохо меня читал! Он вот тут же протокол составляет и тут же рассказывает, как обожает меня. Ну, что это за двойственное восприятие реальности?! То есть люди, которые принимали меня и мое интеллектуальное окружение, тут же приходят и арестовывают меня. Я не могу еще это принять, потому что режим сменится, а менты-то останутся. Они будут работать на тех же должностях, и неизвестно, что им придет в голову. Здесь, в Черногории, за полгода я увидела только одного полицейского: на митинге в годовщину начала войны, где было 500 человек, он спал в машине. А он был ответственный за этот митинг. Это был первый полицейский, которого я увидела. Это так расслабляет, когда ты живешь, у тебя все работает, а ментов рядом нет.
– В России есть люди, которые не поддерживают военные действия, но не говорят об этом публично и не могут по разным причинам уехать из страны. Что вы можете им посоветовать?
– Люди, которые остались в России по разным причинам и не поддерживают войну, пишут мне каждый день. Они пишут, что не могут публично поддержать протест, но они против. Обычно они говорят: "Спасибо за вашу позицию, но я публично не могу вас поддержать". У меня совет этим людям один – спасайте себя. Если ты не можешь остановить войну, то останови войну внутри себя, потому что многие воюют внутри. Люди, которые не могут высказаться, они смотрят видео, они переживают и перемалывают это в себе. Это травма свидетеля. Люди внутри себя ведут войну. Нужно остановить войну внутри себя. Человек у себя один, и я у себя тоже одна. Я поняла, что войну я уже не смогу остановить, но я могу не примкнуть к тем, кто поддерживает войну. И это самое главное: разделить четко, что ты можешь сделать в этой ситуации и что ты не может сделать. И если сейчас в данный момент ты не можешь остановить войну, то просто береги себя. Мой главный совет тем, кто непублично не поддерживает войну, – просто успокоиться.
