Коллегия присяжных признала виновными калининградских врачей Элину Сушкевич и Елену Белую в убийстве недоношенного ребенка. Дело рассматривалось в Московском областном суде. Ранее суд в Калининграде их оправдал. Разбирательство идет уже четыре года, все это время за обвиняемых вступались и врачи, и пациенты. Своей вины Сушкевич и Белая не признают, считая, что их вина не доказана. Им грозит от 8 до 20 лет лишения свободы. Защита назвала процесс "грязным" и намерена обжаловать приговор.
23 августа судебное заседание в Московском областном суде растянулось с утра до глубокой ночи. Свой вердикт коллегия присяжных вынесла уже после полуночи, 24 августа.
– Пятью голосами против трех, теперь уже в обратную сторону (в отличие от процесса в Калининграде. – СР), врачи были признаны виновными в убийстве новорожденного Ахмедова. Также они признаны не заслуживающими снисхождения. То есть наказание будет максимально суровым. Санкция по этой статье – по ч. 2 ст. 105 – от восьми до 20 лет. И будут максимально жесткие санкции, – рассказал Север.Реалии адвокат Сушкевич Камиль Бабасов.
На вынесение вердикта не явились двое присяжных: один из основного состава коллегии, второй – из запасного, что вызвало подозрение у защиты.
– Это могло означать, что кто-то из коллегии был не согласен с обвинительным вердиктом, и нужное количество голосов не получалось. В результате одного запасного пересадили в коллегию, и получилось пять-три. А если бы четыре-четыре было, то подсудимые были бы оправданы, – отмечает адвокат.
Обсуждение последствий вердикта состоится 30 августа. Тогда же судья огласит сроки наказания для медиков.
Суд над калининградскими врачами в Москве длился более полугода. С октября 2021 года врачи находятся в СИЗО "Печатники" – суд не отпустил их домой, в Калининград, посчитав, что там они могут оказать давление на свидетелей. Хотя за них вступался и калининградский губернатор, и президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль, который заявлял, что готов сидеть вместо Элины Сушкевич, все ходатайства защиты поместить врачей хотя бы под домашний арест судом отклонялись. По словам Бабасова, это было личное решение судьи, а не ходатайство обвинения.
"Я ребенка не убивала"
Недоношенный младенец в калининградском роддоме №4 умер в ноябре 2018 года. Замирахон Ахмедова из Узбекистана родила мальчика на 24-й неделе беременности, весил он всего 700 граммов. Через несколько часов для оказания помощи младенцу в роддом приехала бригада областного Перинатального центра во главе с реаниматологом-анестезиологом Элиной Сушкевич.
По версии следствия, главврач роддома Елена Белая дала указание Сушкевич ввести новорожденному, который был в очень тяжелом состоянии, смертельную дозу сульфата магния – так она, якобы, не хотела портить статистику, и нужно было показать, что ребенок уже родился мертвым.
Сама Элина Сушкевич в интервью Север.Реалии рассказывала, что невиновна в смерти младенца и сульфат магния ему не вводила. По ее словам, ребенок находился в крайне тяжелом состоянии и первые часы после рождения не получал адекватной реанимации. В результате мальчик умер из-за сильной недоношенности.
"Я ребенка не убивала. Магнезию, или сульфат магния, не вводила. Никто не давал и не мог дать мне такого распоряжения. Мальчик родился на 24-й неделе беременности и без адекватной медицинской помощи был нежизнеспособным. На момент моего приезда в роддом №4 у него был ряд критических для жизни состояний, которые в совокупности привели к его естественной смерти. Было назначено все необходимое лечение и обследования. До последней минуты я боролась за его жизнь", – рассказывала врач.
– Да, эксперты в суде подтвердили, что ребенок умер от острого отравления сульфатом магния. Однако сульфат магния (магнезия) мною не вводился. И вообще не определялся ни в органах, ни в крови ребенка. Экспертиза определила в органах только магний и другие некоторые элементы, причем кровь не исследовалась. Магний не является отравляющим веществом, он является нормальным и даже обязательным элементом в организме каждого человека. В том числе и недоношенного.
Слова Сушкевич подтверждали медицинские эксперты, которые ставили под сомнение, что смерть младенца наступила в результате отравления магнием. О невиновности врача заявлял Леонид Рошаль и многие российские неонатологи. В поддержку Сушкевич полторы тысячи медиков из 20 российских регионов подписались под обращением президенту России, в котором сравнили дело Сушкевич и Белой с "делом врачей" 1953 года.
Калининградский областной суд рассматривал это дело больше двух лет, медики все это время находились под домашним арестом. В итоге в декабре 2020 года коллегия присяжных (пять против троих) оправдала врачей.
Но почти сразу Генпрокуратура ходатайствовала о переносе дела в Москву – из-за широкого общественного резонанса в Калининграде. Прокуроры считали, что медики могут воздействовать на присяжных своим авторитетом, а самим присяжным будет трудно обвинять врачей из-за возможного неоказания им медицинской помощи в будущем в небольшом регионе.
Три часа давления
По сравнению с калининградским судебный процесс в Москве адвокат Бабасов называет максимально "грязным". По его словам, изначально судья Московского областного суда занял позицию обвинителя.
– На нашем сленге это называется грязно вести процесс. Судья Капралов в Калининграде максимально корректно высказался: есть такие и такие доказательства, принимайте решение, люди ушли спокойно в совещательную комнату. Тут же все было по-другому. Напутственное слово председательствующего было фактически обвинительной речью прокурора: он начал приводить из разных частей доказательства, начал рассказывать о противоречиях в показаниях свидетелей, экспертизу анализировать. А в конце сказал: "А еще я хочу от души добавить" – и еще на полчаса обвинительную речь в адрес коллегии. Это никак нельзя назвать объективным и беспристрастным судопроизводством. Просто три часа давления на присяжных, – говорит адвокат.
Примерно так же шел весь процесс, утверждает Бабасов: судья "максимально делал все что мог, чтобы государственное обвинение получило обвинительный вердикт".
– Гособвинение учло, как они, наверное, считают, все свои ошибки – когда они исследовали вопросы здоровья матери, ребенка, вызывали экспертов. Здесь они высушили процесс максимально – были допрошены только те свидетели, которые им были нужны. И были оглашены результаты экспертиз. Даже историю развития новорожденного гособвинитель не собирался представлять присяжным. А вопросы, касающиеся здоровья ребенка, судья отводил, мол, они не имеют отношения к указанному деянию, что состояние ребенка не влияло на то, убивали его или нет. Наших специалистов суд тоже не допустил до процесса. Не вызвали в суд даже экспертов, которые проводили экспертизы, чтобы они рассказали о них.
В ходе процесса просьбы защиты о вызове свидетелей отклонялись, равно как и ходатайство о повторной судебно-медицинской экспертизе, которая бы установила смерть младенца. Потому что эксперты, вызванные защитой, единогласно заявляли в суде, что ребенок находился в крайне тяжелом состоянии еще до приезда реаниматолога из перинатального центра и что доказательства факта введения ребенку магния сульфата отсутствуют.
"Более 20 показателей свидетельствуют об умирании ребенка в первый час после рождения (кровь резко закислена (рН=6,9), содержание углекислого газа в крови зашкаливает, все буферные системы крови, противостоящие закислению, резко истощены; увеличена вдвое анионная разница; низкий гемоглобин является показанием к экстренному переливанию компонентов крови для лечения кислородной недостаточности). Подключение умирающего ребенка к аппарату ИВЛ после 5 часов утра позволило улучшить только один показатель из двадцати – снизить до нормы содержание углекислоты в крови. Очевиден факт, что глубоконедоношенный ребенок умер от совокупности тяжелых заболеваний", – заявила на заседании 12 июля заведующая кафедрой неонатологии Российского национального исследовательского медицинского университета им. Н. И. Пирогова Марина Дегтярева.
"Вопрос введения магния сульфата экспертиза доказывает исключительно показаниями единственного свидетеля, который вспомнил об этом только спустя полгода после смерти новорожденного. Ранее свидетель утверждал, что он вместе с Элиной Сушкевич оказывал ребенку реанимационную помощь, которая оказалась неэффективной. Но судебно-медицинские эксперты не обратили на этот факт никакого внимания, поэтому считаю, что необходимо провести повторную экспертизу об установлении факта смерти", – заявлял тогда президент Российской ассоциации специалистов перинатальной медицины Николай Володин.
Но выступления экспертов присяжные так и не услышали: судья посчитал, что они противоречат заключению судмедэкспертизы, имеющейся в материалах дела, и направлены на то, чтобы опровергнуть эту экспертизу. Поэтому эксперты выступали в отсутствие присяжных заседателей.
Как заявляли врачи, медперсонал роддома вовремя не оказал помощь недоношенному ребенку, что и привело к смерти. Самым серьезным нарушением была работа дежурного неонатолога, которая не присутствовала на родах, заявлял ранее Леонид Рошаль. Дело Сушкевич он называл заказным: "Лишь получив информацию о рождении ребенка, она (дежурный неонатолог) поднялась в родильный зал, но новорожденного там уже не было, так как его сразу перевели в палату интенсивной терапии. Несмотря на тяжелое состояние недоношенного ребенка, этот доктор-неонатолог не вызвала сразу бригаду из регионального перинатального центра, было упущено драгоценное время. Муж данного доктора является судьей калининградского суда. И об этом я говорю прямо".
Речь идет о враче Екатерине Кисель, муж которой – судья Центрального районного суда Калининграда Максим Кисель. Он известен тем, что рассматривает административные дела калининградских активистов, причем, как правило, не в их пользу. Ранее в калининградском судебном процессе озвучивалось, что Екатерина Кисель пыталась сама оказать помощь новорожденному и лишь спустя 2,5 часа вызвала бригаду Сушкевич.
– Судья все вопросы к врачам калининградского роддома пресекал. Например, оказали ли они надлежащую помощь и почему они это не сделали? Но все вопросы пресекались с формулировкой, что они не являются подсудимыми, их никто ни в чем не обвиняет, они свидетели. Хотя мы их ни в чем и не обвиняли, просто спрашивали: например, почему давление не измерялось ребенку? – отмечает Камиль Бабасов. – И весь процесс был таким. На допросе Сушкевич три часа рассказывает, что происходило, что она делала, в мельчайших подробностях. А после этого судья задает вопрос лишь один: а какая причина была для оговора вас Косаревой (свидетель обвинения. – СР)? Или вы считаете, что эксперты тоже вас оговаривают? А у них какой интерес? Все вопросы задавались в таком ключе, не для установления фактических обстоятельств. Это такое незаконное, как нам кажется, эмоциональное воздействие. Суд последовательно придерживался исключительно этой позиции и в таком ключе вел весь процесс.
– А в чем был смысл осудить врачей?
– Так работает судебная система. Если вы кого-то осудили, то все прекрасно. Если оправдали – у вас проблемы. Судья в процессе говорил, что судья и прокурор независимы. Что прокурор может отказаться от обвинения, и ему за это ничего не будет. Но мы-то знаем, что в Калининграде в отношении прокурора Анны Ефремовой (после оправдательного приговора Сушкевич и Белой) провели служебную проверку, лишили ее отпуска, премий, хотя она ни в чем не была виновата. А присяжным рассказывают, что такие они независимые. Судья сказал присяжным: "Если бы была причина оправдать, разве бы мы здесь собрались?" Ну разве это речь судейская? Разве судья может так поступать? – спрашивает адвокат Сушкевич.
