"Будешь мне передачки носить" – этот мем про российские тюрьмы возник не на пустом месте. От голода там не умирают, но из-за плохого качества еды потерять зубы проще простого. Калининградская пенсионерка Эвелина Волегова приносит в СИЗО продукты и вещи людям, к которым никто не приходит. Узнала она о них совершенно случайно, но решила поддерживать, чтобы они не сломались в заключении, говорит Волегова Север.Реалии.
Чтобы добраться до СИЗО-№3 в поселке Колосовка, нужно полчаса ехать на автобусе или электричке из Калининграда, а затем три километра шагать по грунтовой дороге. Всё это – ради того, чтобы донести передачу для заключенного, разрешенные 30 килограммов в месяц.
– Четыре пакета с продуктами переместить сквозь чащу в три километра на себе почти невозможно, – рассказывает калининградка Эвелина Волегова. – И скамеек там нет, лес вокруг. На общественном транспорте добираться чрезвычайно трудно. Поэтому кто-то ездит сюда на машине, а кто-то, у кого машины нет, – на такси. Таксисты, как правило, готовы ждать продолжительное время, они знают, что обратных клиентов из Колосовки у них не будет. А ждать приходится долго, пока удастся отдать передачу.
В СИЗО к одному окну стоят адвокаты, следователи и родственники заключенных со своими "хлебами". Адвокатов и следователей обычно пропускают без очереди. А близкие сидельцев ждут по несколько часов, чтобы отдать передачу.
– В первый день ты готовишься – покупаешь товары и продукты, приводишь их в надлежащий вид, соответствующий нормативам конкретно этого СИЗО, потому что, как показывает опыт, в каждом пенитенциарном учреждении свои отклонения. Потом едешь, стоишь в очереди, а это по два-три часа. И на этот день уже ничего нельзя планировать, – говорит Волегова.
Вынужденное волонтерство
Сейчас Эвелина на пенсии. Много лет она отработала в Институте экологии растений и животных РАН, в лаборатории популяционной экологии в Екатеринбурге, но всегда интересовалась темой правозащиты. В 2007 году вела блог на "Эхе Москвы", участвовала в международных семинарах. На одном из них в Вильнюсе познакомилась с калининградскими активистами – Вадимом Хайруллиным (сейчас он осужден на год колонии за участие в митингах и пикетах) и Игорем Барышниковым (его обвиняют в дискредитации армии за посты в соцсети).
– В 2007-м сайт "Эхо Москвы" был таким воздухом свободы, хотя уже тогда политику в нашей стране начали поджимать. Он был рупором, который открывал глаза людям, на то, что происходило в России и за ее пределами. В 2008 году случилось нападение на Грузию, и эта война перевернула мое представление о том, что происходит, – рассказывает Эвелина.
В Калининград она приехала в 2018 году из Екатеринбурга, в гости к брату. И осталась жить.
– Я даже помню дату, когда у меня здесь появились друзья, соратники и единомышленники – после субботы 18 июля 2020 года, когда я вышла на площадь Победы на протестную акцию "Хабаровск, мы с тобой!". Затем наши еженедельные субботние прогулки на площади стали регулярными, – вспоминает Эвелина.
Каждую неделю вместе с другими калининградцами, мужем и сыном она приходила на главную площадь города. В 2020 году такие встречи участники называли "кормлением голубей", приносили на площадь плакаты в поддержку жителей Хабаровска и арестованного губернатора Сергея Фургала и жителей Беларуси. Полиция субботние акции считала несанкционированными массовыми пикетами, и в итоге были задержаны более 20 человек.
Потом начались акции в поддержку политика Алексея Навального, после которых в Калининграде десятки активистов были оштрафованы, несколько человек арестованы. Сына Эвелины Дениса тоже дважды оштрафовали, на 10 и 30 тысяч рублей. А потом Центр "Э" поставил его на учёт как экстремиста, о чем семье сообщил участковый, вспоминает Эвелина. Денис решил обжаловать приговор и довел дело до ЕСПЧ, сейчас его жалоба коммуницирована.
– Уже тогда правозащитная деятельность, которой и раньше-то было заниматься трудно, стала совсем мало возможна. Задержали и судили по "дадинской" статье калининградку Евгению Федулову, арестовали Настю Нехаеву. И тут стало понятно, что всем задержанным нужна поддержка и участие. Сразу же после оглашения приговора я написала сообщение Насте: "Держись, завтра же с утра я буду стучаться в двери твоего каземата! Что тебе привезти?" Передачи в спецприёмники для административно задержанных по политическим статьям – вещь очень важная, поддержка помогает заключенным сохранить своё достоинство, не испытывать унизительные чувства голода, холода, нужды, – рассказывает Волегова.
В СИЗО в Колосовке она вместе с другими активистами начала ездить после того, как туда угодил Вадим Хайруллин. Известный в регионе правозащитник до своего заключения бесплатно оказывал юридическую помощь в судах калининградцам, обвиняемым по политическим статьям, в том числе за участие в одиночных пикетах, антивоенных митингах. Защищал он и Дениса Волегова.
В августе 2022 года Хайруллин был осужден на год колонии по "дадинской статье" – за неоднократное нарушение правил проведения митингов. Фактически Хайруллина осудили за его одиночные пикеты и за участие в митингах в поддержку Алексея Навального в 2021 году.
– Когда Вадима арестовали в зале суда и поместили под стражу, мы трое суток не могли найти его ни в одном СИЗО Калининграда. И пришлось активно включаться в это уже вынужденное волонтёрство. Потом оказалось, что он в СИЗО №3 в Колосовке, – вспоминает Эвелина. – Он туда попал без теплой одежды и вещей, без всего – вот как в зале суда арестовали, в том и увезли – никто же не ожидал реального срока, даже прокуратура просила условный срок. Тогда я сразу пошла покупать ему спортивные штаны, носки. Первое время у него не было даже миски. Мне это сложно даже понять – он якобы должен был эту миску у кого-то отнять. А Вадим, естественно, не стал этого делать. И еду, которую там раздавали поварешками, выдать было некуда, Вадим протягивал за ней руки, чтобы насыпали в ладони. Затем уже мы привезли ему нужные вещи, стали возить продукты.
Бананы с червоточиной
В письмах друзьям Вадим писал: в одной камере с ним сидят еще семеро. В камере нет кипятильника, постоянные проблемы с проводкой и светом.
– Мы буквально каждую неделю туда носили кипятильники. Они каждую неделю горели – там что-то поразительное с проводкой! И без горячей воды там сложно очень. А потом месяц в камере просто не было света. Перегорела единственная лампочка, а новую не вкручивали. Мы купили лампу, у нас ее не приняли, несмотря на то что мы достали именно такую, какую необходимо, – специальную, низковольтную, – говорит Волегова.
Правозащитник писал и о проблемах с едой в СИЗО №3. Об этом же говорили и близкие других заключенных, с которыми Эвелина общалась в очереди.
– И я же вижу, что приносят родственники своим заключенным – необходимые продукты, которые в СИЗО почему-то не дают: хлеб, чай, сахар. Не какую-то колбасу или устриц, – говорит Эвелина. – Приносят мыло самое простейшее, лапшу быстрого приготовления, мочалки какие-то. Такие вещи элементарные. Если человека сажают, что, мыло невозможно выдать? Хлеб, булки, спички… Это же позор! У нас что, 50-е годы прошлого века, спичек нет?
По закону каждый российский заключенный от Калининграда до Сахалина имеет право на полноценное трехразовое питание за государственный счет. Суточная норма питания для взрослого мужчины не так уж мала: 90 г мяса, 100 г рыбы, 550 г картофеля, 250 г других овощей, 550 г черного и белого хлеба. Если говорить о меню, то заключенному положено 300 г супа, 60 г холодных закусок, 200 г гарнира, 250 г каши, 100 г мясного или рыбного блюда, 200 г напитка, 150–200 г свежих фруктов. При этом меню должно быть разнообразным, а еда горячей. Нормы питания для заключенных СИЗО устанавливаются Приказами Минюста № 189 и 217.
Но фактически о таком разнообразии речи, конечно, нет. Особенно это касается свежих овощей и фруктов – их заключенные видят только по телевизору.
– Доходит до смешного: Вадим рассказывал, что им по телевизору показывают передачи всякие. Вот, например, как издеваются над американскими заключенными, дают им бананы с червоточинкой. И он говорит, что "мы тут все слюнями давимся", – вспоминает Оксана, падчерица Вадима. Вместе с Эвелиной она возит продукты в СИЗО.
– Речь о голоде в СИЗО как таковом не идет. Еда, чтобы набить брюхо, есть. Раз в сутки дают кусок курицы или жареной рыбы. Но совершенно нет витаминов. Все овощи выварены в баланду. Нет ничего сырого, абсолютно никаких овощей и фруктов. Поэтому и просил он лука, чеснока. Заключенные там все теряют зубы, – рассказывает Оксана.
– Осенью у Вадима сильно разболелся зуб, и он два месяца не мог спать, жил на обезболивающих, – вспоминает Эвелина. – В медчасти колонии предложили зуб вырвать. Но на него крепятся все стоматологические мосты, вырви один – останешься вообще без зубов. Ни одна из стоматологических клиник браться за оказание медицинской помощи заключенному не хотела. Затем одна из клиник решилась, но только в выходной – так, чтобы заключенный под охраной и в наручниках не напугал клиентов. На что директор тюрьмы категорически возражал. Говорил, что в субботу конвоирам требуется двойная зарплата, да и машина сломана, везти не на чем.
Активисты обратились к уполномоченному по правам человека в регионе, который все-таки доехал до колонии. С его ли помощью или без, но начальство дало добро на вывоз заключенного в гражданскую клинику. Зуб Вадиму вылечили.
– Когда сверху согласовали, то и вопрос о машине решился, они просто забыли, что хотели ее якобы чинить, – констатирует Волегова.
По ее словам, еще одна "пытка" от пенитенциарной системы: чтобы передать витамины или какие-то разрешенные лекарственные средства, уходит неделя – врач, который принимает такие передачи, работает только по вторникам, с 11 до 13 часов. А заключенный с острой болью вынужден ждать.
– Человек мне жаловался в письмах на адскую боль, и при этом ему прописывали нелепые лекарства. Причем деньги на лечение, включая стоматологию, государство выделяет. И это просто ужасно! Какое-то скотское отношение к людям. И потом мы удивляемся, почему после тюрьмы они становятся опять преступниками, – говорит Оксана.
Лимоны из Самарканда
Из восьми сокамерников Хайруллина близкие навещали только одного. И это обычная практика: когда калининградских активистов помещали в ИВС за одиночные пикеты и митинги, то навещали обычно только их. Другие задержанные – местные хулиганы и алкоголики – сидели без передач.
– Вадим – правозащитник до мозга костей. Узнал, кто за что сидит, какие нарушения были. И начал просить помощи у нас, чтобы мы могли разрешить их элементарные проблемы. А самая насущная проблема – чтобы люди не зарабатывали болезни, связанные с голоданием, – говорит Эвелина. – И мы начали передавать для них продукты питания – чтобы хватало еды и для Вадима, он же там едой делится с сокамерниками. Друзья и близкие пытались передать ему что-то вкусное – дорогую колбасу, кофе, шоколад, апельсины, орехи с мёдом. Но сам Вадим писал, что нужны элементарные продукты питания. И нужны всем, а не только ему.
Про его сокамерников активисты знают немного. Обратной связи с ними нет. Эвелине и Оксане удалось найти родственников четверых из них. И теперь они – единственное связующее звено сидельцев с близкими.
– Был там один заключенный, Кодирбек, его очень долго никто не посещал, все его родственники в Самарканде. Он остался один и действительно, по словам Вадима, голодал. И мы возили ему продукты: как-то привезли килограммов десять печенья и пряников и 16 килограммов яблок из сада Вадима. Есть еще один парень, диджей из Калининграда, у него только девушка, которая не может ездить в Колосовку. А ему какие-то специальные витамины нужны, я их ему раз в неделю по вторникам вожу, – говорит Волегова. – Есть Антон из Москвы, подозреваемый в каком-то экономическом преступлении. Вроде бы, он собирался начать бизнес в Калининграде, но столкнулся с каким-то противодействием, и с ним как чужаком расправились таким образом. Здесь у него никого нет.
Близкие Кодирбека нашлись в Самарканде. Как выяснилось, денег на передачи у них нет. А парень мечтал о лимонах "из дома".
– Он был уверен, что их ему пришлют родственники. Но у них не было такой возможности. До сих пор себя корю. Надо было просто пойти и купить ему эти лимоны в магазине. Родственники Кодирбека очень хорошо общаются по мессенджерам, но по-русски говорят плохо и письма через систему "ФСИН-письмо" создать не могут. И у меня была задача научить их набрать текст хотя бы одного письма. И мне это удалось, – рассказывает активистка. – В один момент Кодирбека куда-то перевели, у них это называется "этапировали", и обнаружить конечный пункт этого этапа мы ещё не успели.
Удалось найти отца Антона в Москве. И по его просьбе активистки возят Антону продукты и сигареты.
– Антон немножко избаловался, решив, что если мы взялись помогать, то должны делать это по высокому классу. Просит сигареты определенной марки, которые не в каждом калининградском магазине есть, а я в сигаретах не разбираюсь, пытаюсь по интернету узнать о наличии. Ведь если уж помогать, то добросовестно, – смеется Эвелина.
Позже Хайруллина перевели в другую камеру, на четырех человек. Но активисты его прежних соседей не бросили, и несколько раз в месяц передают им продукты и медикаменты. Кто-то из родственников сидельцев дает деньги на передачи, а остальным собирают всем миром.
– Изначально моей задачей была помощь Вадиму, заниматься поддержкой других заключенных не входило в мои планы. Но о том, что в тюрьмах есть и другие протестные заключенные, мы узнаем только тогда, когда туда попадает правозащитник. Этим правозащитником и был Вадим Хайруллин, – говорит Эвелина. – Потом я почувствовала, что финансово не тяну эту лямку. И стала думать, а не прекратить ли это. Но все равно каждый раз вставала и ехала в эту тюрягу в Колосовке. Нельзя же бросать человека, если больше некому ехать. Наши передачи нужны даже не столько потому, что без них людям будет голодно. Эти внимание, которое необходимо, чтобы люди в тюрьме не сломались. Будем возить, пока есть возможность. Я это говорю, чтобы подчеркнуть, что вся эта правозащитная благотворительная деятельность осмысленна. И не случайна.
По ее словам, важный вклад вносит и ее сын Денис: таскает тяжелые сумки, заполняет бланки, помогает деньгами.
– Если бы не Денис, я бы не справилась. Он документирует, на нём все бланки заявлений, бланки описи продуктов. Если бы не он, мы бы там писали многие тома описи продуктов для передачи. Опись нужно писать в трех экземплярах, – говорит Волегова.
В декабре Хайруллина перевели в колонию №8 в Калининграде. Навещать его теперь будет проще. Но Эвелина и Оксана планируют продолжить ездить в Колосовку.
– Меня Вадим попросил их не бросать. Если Вадим общается с ними, значит, они хорошие. Так как я за рулем, мне не сложно. Я свои деньги не вкладываю, просто покупаю передачу, отвожу. Я в декрете, время есть, – рассказывает Оксана. – Думаю, если бы люди чаще помогали друг другу, нам бы всем жилось лучше. Ведь оступиться может каждый. Один раз в очереди я стояла часа три, и тут вперед меня прибежал какой-то мужчина, то ли юрист, то ли кто-то. Я возмутилась. А он сказал: "А нечего сюда попадать". Типа попали – и стойте. С таким жутким пренебрежением, как будто люди, сидящие в тюрьме, уже не люди. Но сюда попадают по разным причинам. И неизвестно, что будет с нами.
