Из украинского Мариуполя тысячи мирных граждан оказались в России, сотни беженцев отправили в лагерь в Ленинградской области. Одна из беженок, оказавшаяся в Ленобласти, рассказала Север.Реалии о жизни города с 2014 года до 24 февраля 2022-го. Несмотря на нормальное отношение в российском лагере для беженцев, она вместе с пожилой матерью и сыном уехала в Европу.
– Наш дом был в районе аэропорта, порта и погранчасти – в очень горячем месте, – рассказывает жительница Мариуполя Анна (имя героини изменено по её просьбе, документы, подтверждающие подлинность рассказа, есть в распоряжении редакции. – СР), которая оказалась в лагере для беженцев в городе Тихвин Ленинградской области в начале апреля.
Анна жила в частном секторе, со 2 марта не было связи, выйти на улицу было невозможно – шли беспрерывные обстрелы и бои. У ее семьи был небольшой запас продуктов и дров, вода в колодце. Сначала надеялись и ждали, что все быстро закончится, огонь прекратится, была информация про возможные переговоры. "У нас на пятачке стояли украинские военные, – вспоминает Анна. – Мы подходили к ним, спрашивали, как выйти, но информации не было ни о коридорах, ни о помощи".
Семья продержалась на запасах месяц, к 4 апреля бои велись практически у дома Анны, соседние уже были разрушены: "И мы утром рано собрали сумки с моей мамой 70 лет и сыном, у которого сложное заболевание, вышли из дому и пошли пешком по улице Гагарина". Рядом шли другие люди с сумками, они несли детей, вели стариков, а кругом стреляли обе стороны. Шли в сторону села Мелекино, где принимали беженцев, но там уже была территория так называемой ДНР. Дорога пешком заняла шесть часов, мама Анны еле-еле двигалась – она плохо ходит после перелома шейки бедра и контузии, которая случилась уже во время военных действий.
Военные с обеих сторон относились нормально, говорит Анна, никаких издевательств не было. Дошли до села. "В Мелекино директор школы – большая умничка, организовала прямо в школе пункт помощи беженцам, туда стекалось много людей, стариков, шедших пешком", – рассказывает Анна.
Из Мелекино людей вывозили автобусами. Анне с семьей предложили село Володарское. Но прежде, чем попасть в село, она отстояла многочасовую очередь в колонну из 12 автобусов, куда уместилось еще 600 беженцев. Дорога на Новоазовск заняла 12 часов, какими-то обходными путями, с выключенными фарами. Автобус по дороге сломался, всех пересадили в другой, где и так было под завязку народу – кто стоял, кто сидел на полу. В Таганроге оказались в три часа ночи, там, в школьном спортзале, наконец удалось отдохнуть. "Человеческие условия, еда горячая, помыться можно, кровати с одноразовым бельем, кормом животных обеспечили, которых хозяева с собой взяли", – вспоминает она. Потом была погрузка в поезд, сказали, что поедут под Петербург, в Гатчину, но привезли под Тихвин. Было 10 апреля, воскресенье.
Пункт временного размещения беженцев "Царицыно озеро", который находится недалеко от Тихвина в Ленобласти, один из самых больших в России. Раньше тут был интернат для детей с ДЦП, но в девяностые годы его закрыли, потом в здании жили вахтовики, потом оно снова пустовало. С началом войны в Украине корпуса привели в порядок. В начале апреля сюда стали привозить украинцев. В двух корпусах кирпичных домов размещены почти полтысячи человек, среди которых примерно 70 детей разных возрастов. В большинстве своем это жители Мариуполя, но есть и жители Донецкой области.
В ПВР посторонним зайти нельзя, но сами обитатели "пансионата" – так его называют в волонтерских чатах – свободно могут перемещаться где хотят. Специальный автобус развозит детей в детский сад и школу Тихвина, взрослым в Тихвине и до города – бесплатный проезд. Те, кто принял решение ехать далее в Европу, уезжают беспрепятственно, волонтеры помогают добраться до погранперехода Ивангород – Нарва, а дальше их подхватывают уже эстонские волонтеры. Некоторые уезжают к родным в разные регионы России.
Среди мариупольцев, переживших кошмар ракетных ударов и бомбардировок, есть те, кто потерял близких: например, бабушка с внуками – ее дочка, мама детей, погибла. Есть жены, у которых мужья "застряли" в ДНР.
От "Царицына озера" до Петербурга три часа езды на машине. В Петербурге создали огромное волонтерское движение, чтобы помогать беженцам. Для них волонтеры собирают средства гигиены, носки, тапочки, нижнее белье и одежду, добывают технику для детей и нужные лекарства.
Ирина – волонтер. Как только начались военные действия, она выходила на акции протеста, среди ее знакомых и друзей многие оказались арестованы. Потом носила им передачки в изоляторы, ходила на суды к задержанным. В итоге стала помогать беженцам. На свои деньги она покупала вещи для украинцев, искала людей с машинами, чтобы отвезти все в "Царицыно озеро".
– Я не знаю, что я еще сейчас могу сделать. Но этот каждодневный труд помогает самой как-то держаться. Надо же что-то делать, и я помогаю, – говорит она.
Больше всего поражает, как горячо благодарят мариупольцы, пишут в чатах и в личку слова благодарности, удивляется Ирина. "Россия отняла у них прежнюю жизнь, и когда я читаю обращенное ко мне "спасибо", я начинаю плакать, понимаю, что нет моей вины в разрушении их домов, смерти близких, но ответственность – есть, я ведь гражданка России", – говорит она.
Волонтеры привозят практически все: кроссовки, спортивные костюмы, чемоданы, сумки, зонтики, кружки, трости, глюкометры с тонометрами, поводки, шлейки, корма и игрушки для кошек и собак, которых удалось спасти из Мариуполя. У некоторых домашние питомцы погибли в разбитых квартирах, их фотографии они показывают волонтерам. Иногда волонтеры забирают с собой жителей "пансионата" – в гости, к врачу, да просто город посмотреть.
Беженка Анна прежде никогда не бывала в Тихвине. Хотя в России раньше и жила, и училась – отец был военным. Она говорит, что войны никто не ждал.
– Наш Мариуполь так отстраивался в последние годы! Конечно, 2014-15 годы были тяжелыми, но потом город был на подъеме, – рассказывает она. – В Мариуполь после 2014 года приехали многие донецкие, кто не захотел жить в ДНР, они развивали свой бизнес. 24 февраля перечеркнул все. Я проснулась в пять утра, полезла в смартфон и увидела вторжение, разбудила своих, мы собрали вещи.
В первые же дни безвластия в Мариуполе (его покинул мэр и все службы) были разграблены магазины, вспоминает женщина. Вглубь Украины ушли два поезда, а потом уехать в Украину было очень сложно. Теперь того Мариуполя, в котором она жила, больше нет. "Школа моих детей до основания разрушена, наша улица уничтожена, жизнь того, нашего Мариуполя, скорее всего, завершилась, а я лично точно не хочу жить в ДНР, а букву "Z" я видеть не могу", – чуть не плачет она.
Никакого преследования властью за русский язык не было, утверждает Анна. Она сама, ее мама и дети – русскоязычные, в Мариуполь семья приехала в 1988 году. Анна сознательно отдала детей в украинскую школу, чтобы знали государственный язык так же, как родной. Дома говорили на русском, но украинский понимали: "Мы все билингвы".
– А теперь многие люди у нас, кто говорили только на русском, перешли на украинский, – говорит она. – Нас точно не надо было ни "освобождать", ни "защищать", нас никто не угнетал.
В Тихвине, по ее словам, ко всем беженцам относятся хорошо. "Очень хорошо организована помощь, службы все работают, волонтеры с состраданием относятся", – перечисляет она. Анна говорит, что осталась бы в России – мама пожилая, знакомых и коллег много, с работой сложностей не будет, но ради детей уедет в Европу: старший сын остался в Украине, младший с ней, а ему, в силу особенностей здоровья, нужен особый уход. "В Европе с таким ребенком, конечно, мне будет проще", – замечает она.
На момент публикации текста Анна вместе с матерью и сыном уехала из России и осталась в одной из стран Евросоюза.
