В начале февраля исполнится 105 лет антисоветскому восстанию в Коми. Зимой 1919 года предприниматели крупнейшего в России торгового пути через Урал – Сибиряковского тракта – убили сотни односельчан, поддержавших советскую власть. Север.Реалии восстановил кровавые события начала февраля, которые привели к свержению власти в районе на полтора года.
Вечером 4 февраля 1919 года жители Троицко-Печорска – небольшого поселка на юго-востоке современной Республики Коми – казнили более ста односельчан и красноармейцев, прибывших в район для национализации хлебных запасов, хранившихся в селе.
– Вот нож и обойма оттуда. Население воспротивилось, когда вывозили зерно. Зима, голод назревал, и местные подняли восстание, сотни человек были убиты. "Белогвардейцы" поддержали восставших, но потом это все жестко подавили, – рассказывает краевед из Ухты Виктор Моор.
Недалеко от центра Ухты, ближайшего к Троицко-Печорску города, стоит вагончик с табличкой "Музей переселенцев". Здесь хранится оружие, найденное "копарями" – исследователями, а также дореволюционные предметы: монеты размером с медаль, кошельки и ридикюли, американский сундук и клепаный чан для сбора нефти из реки Ухта. В музее также собраны памятники советской эпохи, например, револьвер бойца НКВД и бюст Серго Орджоникидзе. Во времена СССР гипсовый революционер встречал и провожал гостей на вокзале Сыктывкара, но в 2000-х оказался на одной из ухтинских дач.
"Лагеря почему были? Техники не было"
Виктор Моор родился в спецпоселении, куда его бабушку-немку выслали из западной Украины. До выхода на пенсию работал слесарем и искал исторические клады по району. В 2009 году решил организовать для своих находок музей. Для этого из Микуня местные депутаты привезли на фуре заброшенный железнодорожный вагон – когда-то он служил конторой при строительстве "однопутки" (одноколейной железной дороги) в Воркуту.
– Музей создан не в осуждение. Не мне судить. Как моя бабка говорила: "Было время такое". В таких обстоятельствах были: война, разруха, надо было как-то восстанавливать. Коми – хороший край. Тут добрые люди. Они когда были в пересылке, голод был, рассказывала бабушка. Оленеводы пригоняли по реке мясо, а внутренности просто так отдавали. Целое поколение людей как забыть? Дорогу в таких условиях построили, города. Это что, не подвиг? Я надеюсь, все-таки [ГУЛАГ не повторится]. Цивилизация, техника. Лагеря почему были? Техники не было. Сейчас люди не нужны, взять сельское хозяйство – все автоматическое, – считает Моор.
Попытку свергнуть советскую власть здесь все же предприняли. В феврале 1919 года, во время Гражданской войны, местные жители провернули успешный антисоветский мятеж в надежде, что "белое движение", укрепившееся тогда на севере, свергнет власть Советов.
События в Троицко-Печорске восстановлены в показаниях местного учителя Александра Федорова. В 1930 году – спустя десятилетие после кровавых событий февраля 1919 года – он покажет хронологию восстания в объяснительной записке, которую он составил для восстановления в правах в местном избиркоме.
"В начале 1919 года здесь организовалась ячейка ВКП (б) из 6 человек, председателем которой был выбран местный лесничий и секретарем я. Ячейка была слаба и неопытна, не имела ни устава, ни программы, так как достать было негде. Осенью, своевременно начатое учение в школе, пришлось прекратить, так как сюда прибыл 3-й батальон Красного Печорского полка под управлением командира товарища Суворова. Солдаты разместились в двух казармах. Вследствие скопившегося пришлого народа и солдат положение жилплощади затруднилось, затруднилась также и продовольственная часть и фураж, так как здесь, в медвежьем углу лишних запасов не было. Нас, имевшихся здесь четырех учителей, мобилизовали в штаб канцелярии батальона в помещении школы. Но открытого недовольства помнится, ни со стороны населения, ни со стороны солдат, не было, но все же, как сейчас предполагаю взрыв 04 февраля 1919 года, кем-то постепенно подготовлялся, о чем не знала ни ячейка, ни товарищ Суворов, первый павший от руки своих солдат в казарме", – писал Федоров в записке (пунктуация сохранена).
Утром 4 февраля 1919 года жители Троицко-Печорска, население которого вместе с окружными селами не превышало тысячи человек, отправились на митинг протеста из-за убийства в Германии теоретиков марксизма Карла Либкнехта и Розы Люксембург.
"Еще с утра этого дня Суворов перед своим обходом казарм, приказал мне упаковать и отправить на подводах в Помоздино золотники машины зимовавшего здесь парохода "Социализм" на случай эвакуации при наступлении белых. Затем сходил на демонстрацию по поводу убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург, на котором были и солдаты, выстроенные в рядах. Ничего вызывающего со стороны солдат не проявлялось, но очевидно ими уже решено было в эту ночь сделать переворот. После демонстрации я возвратился в штаб и здесь мы, учителя, просидели часов до восьми вечера. А в это время, как оказывается Суворова в казарме, куда он вероятно зашел, уже подняли на штыки. Пока в своей семье мы устраивались на ночь, ничего не подозревая, и даже начали засыпать, как вдруг поднялась ружейная стрельба, от которой все вскакиваем. Что такое? Уж не белые ли наступают? Впоследствии выяснилось, что это была перестрелка между солдатами двух казарм, из которых верхняя не сдавалась, и ее нижняя (местные солдаты) разоруживала. Входят ко мне местные солдаты из д. Сойва и приказывают идти в исполком, который назывался правлением. Какое спрашиваю правление? Ведь исполком вероятно. Нет говорят уже исполкома, а есть правление, так как произошло восстание", – продолжает учитель.
По его словам, ночью казарма солдат-красноармейцев перебила сослуживцев из соседней казармы и обрезала телеграфные провода.
"5 февраля вдруг снова поднимается стрельба. Оказалось, что это целый отряд восставших солдат расстреливал верхний этаж дома купца Попова, где запрятались с оружием три коммуниста (Лео, Лезин и еще кто-то) и не сдавались добровольно. Стрельба им вреда не причинила, и они через два дня ухитрились убежать ночью вниз по реке Печоре, закрывшись под цвет снега простынями. Но все же их на другой день за 15 верст нагнал высланный отряд солдат в лесной избушке и расстрелял, не подходя к ней с реки, – вспоминал Федоров. – В 8 часов собрали граждан в "правление" для суда над арестованными. Эта коллегия, по-видимому, распоряжалась расстрелами осужденных сего дня утром до 30-40 человек, а потому естественно я жил в эти кошмарные дни в животном страхе за свою жизнь, ожидая той же участи, ибо малейшее чье-нибудь слово не в пользу меня, расстрел был бы неминуем".
В Троицко-Печорск Сибирский Тобольский полк армии адмирала Колчака вошел 7 февраля. "7 февраля 1919 года утром около 10 часов прибывают из Порога приглашенные конные белые человек до 20-ти, во главе с капитаном Орловым. Согнанного из села народу для встречи была полная улица. Помню, что хлеб-соль, тут же подносил Собольков, Смольников и Овчинников", – пишет Федоров.
"Расстрелял его коллега"
Информация о восстании быстро распространилась по округе, и купцы, крестьяне и красноармейцы-мятежники стали избавляться от местных партийных ячеек еще до прихода "белых". Это произошло, в том числе, в селах Покча, Савинобор и Подчерье.
– Мой дед Василий Ефремов служил в царской армии в 1904 году. Он был немножко грамотным, и после революции его избрали членом волисполкома по земледелию. Он с женой и тремя детьми переехал в соседнюю Покчу. Там 6 февраля 1919 года еще до прихода белах кулаки начали услужливо истреблять тех, кто стоял за Советы. Первым расстреляли Макарова Тараса, который выехал на санях в сторону Троицка узнать, что там произошло. В пяти километрах от Покчи встретил пять человек на санях в форме красногвардейцев. Макаров спросил у них, мол, что происходит в Троицке. Смеясь, ему сказали: езжай, там идёт большая гулянка. Он развернул сани и помчался обратно в Покчу, чтобы предупредить членов волисполкома, но мятежники догнали его возле крыльца военкомата и расстреляли. Потом эти пришельцы совместно с кулацкими элементами начали арестовывать членов волисполкома, в том числе нашего деда, – рассказывает Север.Реалии житель Троицко-Печорска Вячеслав Мезенцев.
Ефремов стал одной из жертв антибольшевистского восстания. Его убили в день ареста "по решению сельского схода".
– Его раздели до нижнего белья и повели босиком по жуткому февральскому морозу к ручью. Моей маме было пять лет, и она всё видела. Близко не подпускали, но дед успел прокричать бабушке "детей береги". Расстрелял его коллега – член волисполкома Шахтаров, чтобы его самого не убили. Шахтаров переметнулся к мятежникам. Ночью он поднял с постели моего деда и сказал, что срочно надо идти на экстренное совещание в волисполком. Вот он и ушёл, не подозревая ни о чём. Дед не верил до последней минуты, что его расстреляют, мол, "я никому плохого не сделал, и возможно после суда отправят в концлагерь Мудьюг в Белом море". Шахтаров один выстрел сделал деду в грудь и, когда он упал, вторым выстрелом в упор в голову размозжил череп. Потом ещё четверых расстреляли. Похоронить членов волисполкома не разрешали всю зиму, мол, собакам – собачья смерть... И только весной, когда началось таяние снега, удалось кое-как там же, возле ручья, зарыть останки тел, – рассказывает внук погибшего.
Супруга Ефремова Марфа устроилась работать в отряд "белого движения", простоявший на берегу Печоры до осени 1920 года.
– Они там стояли с целью недопущения красных, если будут подниматься по Печоре. Бабушке с детьми жить тоже было сложно, работы нет, живности своей нет. Как кормить, обувать детей? Пришлось ей пойти на поклон к белым. Детей она очень рано будила, и они шли к солдатам готовить и стирать. За эту работу им давали кое-какую еду. Солдаты траншеи и окопы копали, учили их стрелять из винтовки, а продукты у них были хорошие: мука белая как снег. Раньше мама не знала, что такая мука бывает. Консервы разные, мясные и рыбные, одежда. Все английское. Белые, конечно же, знали, что бабушка – вдова коммуниста, но из-за детей никто их не обижал, и слово плохого не говорили, – продолжает Вячеслав Мезенцев.
Учителя Александра Федорова также привлекли на работу в штаб "белых" в качестве писца. "Невольно возникает вопрос, почему же меня не расстреляли. Вероятно, в сердцах участников еще теплилась искра жалости ко всем учителям, так как учителей тогда никого не расстреляли, как воспитателей их детей", – предполагает он.
Весной 1920 года произошел коренной перелом в Гражданской войне: иностранный контингент ушел с территории России в связи с окончанием мировой войны. Красная армия взяла под контроль основную территорию страны, а правительство "белых" отступило в Сибирь и частично эвакуировалось за границу. По мнению историков, движение "белых" провалилось из-за отсутствия позитивных идей и монархических лозунгов. Военные имели лишь негативную идею "разгона большевиков", которая не прижилась в широких массах.
О пребывании в Троицко-Печорске английских офицеров вспоминал местный житель Геннадий Попов: "Смеялись в Троицке, что при разговорах они все "окей" да "окей" говорили".
С восстановлением советской власти в селе Александр Федоров вновь устроился работать в школу, но семью из пяти человек прокормить не удавалось. В 1924 году нанялся в церковь, как написал он позже в объяснительной записке, "под давлением мук голода", докатившегося до Коми из Поволжья.
В 1930 году избирательная комиссия Троицко-Печорска лишила Александра Федорова и его супругу права голоса за "участие в кулацком восстании" и службе в церкви. Федоров публично заверил власть, что служба в церкви и у "белых" была вынужденной. В правах его восстановили. "И теперь, чувствуя свою ошибку отклонения от прямой линии, хотя бы и по вине всеобщей разрухи, всеобщего обнищания и голодухи из-за проклятой империалистической войны, вновь с удвоенной энергией рьяно принялся за просветительскую работу, восстанавливая школьное хозяйство, пришедшее в упадок за время гражданской войны и, поднимая свою квалификацию применительно программных требований работы по народному образованию, принялся воспитывать учащихся детей в школе в Советском духе и с антирелигиозным уклоном", – добавил учитель.
Марфа Ефремова вновь вышла замуж.
– В 1930-е годы НКВД проводили розыск бывших белогвардейцев, которых ранее не смогли выявить по каким-то причинам. У моей мамы первого мужа репрессировали как врага народа по доносу и дали ему десять лет без права переписки. Маму как жену врага народа не репрессировали только из-за отца, погибшего от рук белогвардейцев-кулаков. Но ребёнка из садика отчислили, и ей самой на работе чинили неприятности, – говорит Вячеслав Мезенцев.
