С военного аэродрома Сольцы в Новгородской области вывозят оборудование. 19 августа 2023 года его атаковал беспилотник. Власти России заявили, что был поврежден один самолет, по другим данным, сгорело два Ту-22м3. Теперь жители военного городка у аэродрома все время смотрят в небо. Они рассказали корреспонденту Север.Реалии, почему считают свое место жительства законной целью ВСУ и почему ФСБ боятся больше, чем украинских дронов.
Аэродром Сольцы находится в паре километров от одноименного города. Подойти к нему и раньше было нельзя, а теперь поставили под усиленную охрану, после того как 19 августа атака беспилотника (российские власти утверждают, что украинского, Киев такие атаки обычно не комментирует) уничтожила дальний сверхзвуковой бомбардировщик Ту-22м3. Совсем рядом с аэродромом находится военный городок, тут же – воинская часть. Вход в городок свободный, но дорога одна – незамеченным не проскочишь. По периметру поселения стоят здания – спортшколы, котельные, все обнесены заборами.
Сольцы – вполне опрятный городок: невысокие здания, мало машин, много зелени и цветов. Встречается и реклама контрактной службы. На въезде в военный городок меняется даже дорожное полотно: машина начинает тарахтеть на ямках и выбоинах. Если ехать в сторону аэродрома, по правой стороне дороги будет военная часть, по левую – пятиэтажки. Все облупились. В глубине есть кирпичные дома, это для офицеров. Во дворах – покосившиеся сараи, которые когда-то, видимо, служили гаражами.
В проеме между домами устроено некое подобие сквера с размокшими до грязи тропинками – днем ранее шел дождь. В центре стоит монумент, покрашенный в цвета российского триколора с едва заметным самолетиком в самом верхнем углу.
– Чего его снимать-то? Флаг выцвел! – удивляются интересу корреспондента Север.Реалии проходящие мимо военные. И на всякий случай добавляют: "Мы не летчики!"
Памятник с действительно выцветшим и облупившимся триколором посвящен не только летчикам. Там указан и 948-й отдельный батальон связи и радиотехнического обеспечения.
Подход к аэродрому преграждает КПП с вооруженными людьми. Приходится идти обратно вдоль воинской части. Встречаю жителя в синей спецовке с трубой в руке. Алексей работает слесарем-сантехником, ему 65 лет, но выглядит моложе. Рассказывает, что в момент прилета на аэродром беспилотника был дома.
– Да, было слышно. Но я бывший военный сам, не испугался. Уезжать не буду, да никто не будет, тут все такие, – храбрится Алексей. – Тут военная база, тут аэродром, это логично было, что это цель, законная для них цель.
– Так далеко же от фронта, вы ждали, что ли, чего-то такого?
– Конечно. Ну и что, что далеко, какой глубокий тыл – нет тыла, мы все на фронте. Мы все привыкаем к этому, ничего не боимся. А как вот Шебекино? Везде люди привыкают к этому. Военные действия идут. У нас все военные объекты под угрозой, как и у них, только под угрозой с нашей стороны.
"Ходим да на небо смотрим"
За поворотом начинается территория военной части. Ворота открыты, никто их не охраняет. Первая постройка слева – спортзал. Из него выходит военный в синей форме, скорее всего, механик – судя по рукам, буквально черным от въевшейся грязи. Не обращая внимания на постороннего, он проходит мимо, в сторону административных построек. Рядом никого нет. Вообще военная часть выглядит как обычный квартал, если не считать макетов ракет, способных нести ядерный заряд, и фугасных бомб, которые в Великую Отечественную войну падали на Новгородскую область с немецких самолетов.
В части есть музей, посвященный гарнизону. Его пожилой смотритель Виктор Приступа приходит туда каждый будний день и с трех часов ждет посетителей. Судя по книжке отзывов, которая лежит на входе, раз в день кто-нибудь да заходит.
– Раньше нас было трое. Один уже все, а второй мой коллега почти не встает, болеет. Тяжело ему сюда приходить, – рассказывает Виктор Григорьевич.
Ему выделили целое здание под гарнизонный музей, но все экспонаты он добывает сам.
– Раньше тяжело было. С трудом находили. А как про музей узнали, так люди приезжают, что-то привозят, – рассказывает он.
В музее есть далеко не только гарнизонные истории. Там воссозданы землянки, есть восстановленные винтовки времен Второй мировой войны. При этом музей интерактивный, чем Виктор Приступа гордится. Он сам сует в руки посетителю "мосинку" и ППШ, объясняет, как перезаряжать, когда не получается. Для него открывать и закрывать раму затвора естественно, она ему родная.
На стенах музея, перемежаясь с цитатами Брежнева и Сталина, размещены и цитаты Путина. Смотритель собирает магнитофоны, фотоаппараты, даже пустые советские бутылки из-под водки. Все идет в экспозицию. Единственное, что напоминает тут о войне идущей, – переданная ему кем-то этикетка от тушенки с буквами ZV.
– С этого аэродрома давно не летают на боевые, – рассказывает смотритель.
Здесь базировался 840-й тяжелобомбардировочный полк, который расформировали еще в 2011 году. Виктор Григорьевич считает это ошибкой и винит во всем бывшего министра обороны Сердюкова, который "армию продал и просрал".
– Полк хотели восстанавливать, но сейчас не знаю. Последнее время тут были учебные полеты. Но после взрыва и их не будут проводить. Все самолеты увезли, ничего не осталось, – рассказывает он.
Помимо учебных полетов, у аэродрома другая важная задача: он используется для посадки первых лиц. Борт №1, когда в Новгородскую область прилетает президент Путин, тоже "паркуют" в Сольцах.
Виктору Григорьевичу за 70. У него одна отдушина – его музей. Он просит, чтобы ему привозили все, что не жалко, напоминающее о прошлом. Хоть портсигары, хоть ножницы.
Смотритель считает, что новые атаки возможны, но подготовиться к ним нельзя.
– А что делать? Ходим да на небо смотрим, – говорит он.
Возле парадной на соседней от Дома офицеров улице курит пенсионер в бежевых кроксах, у него очки как у героя Леонида Громова в фильме "Груз 200".
– Сейчас время тревожное. С тобой никто говорить не будет, – предупреждает он. – У органов повышенная бдительность. ФСБ тут везде. Да и я ничего говорить не буду. Мне хоть и 70 лет уже, но я в тюрьму не хочу, а ты тем более молодой. Тут везде ФСБ, везде комендатура. Ладно я, гражданский, а нарвешься на военного, заберут тебя. Тут городок военный и в такое время. Тут все рискуют, просто обсуждая, что происходит.
Называть свое имя он отказывается и рекомендует убираться прочь.
На улице встречаем женщину с малышом в коляске. Ее сыну – шесть месяцев. День прилета беспилотника она запомнила хорошо.
– Было, слышали. Вы знаете, как дети спят. Я больше на него реагирую, чем на взрывы. Но вообще мы не спали уже. Сын заплакал, я не сразу поняла почему. Громкий звук, будто выхлоп какой-то, не знаю. Так в кино вроде "Форсажа" машины заводятся. Потом через полчаса увидела дым в окне. Это тот самолет, наверное, горел. Ну, а что нам делать? Вот сейчас их убрали, что-то еще увозят, постоянно. Шумят, коптят грузовики, – рассказывает Виктория.
Ей 37 лет, она признается, что боится сотрудников госбезопасности больше, чем украинских беспилотников:
– А они разбираться будут? Им же отчитаться надо только, как я понимаю. Столько репортажей было про палочную систему в ГАИ, что гаишники специально подставляют водителей, чтобы выполнять план. Вот такая же система и у ФСБ, мне кажется. Они кого только не ловят, а потом судят за закрытыми дверями. У них же прицел совсем не на то, только на обычных людей. Тот же Сафронов (журналист Иван Сафронов осужден на 22 года колонии строгого режима за госизмену. – СР) сидит сейчас, а за что? Людям ничего не объяснили, как не хотят объяснять про дома и дворцы. У Путина дворец в Геленджике, это где такое ещё может быть? Да у всех уже эти дворцы, у друзей его точно. Преступников там не ищут, ищут тех, у кого денег нет, чтобы показывать "результаты".
Муж Виктории – бывший военный, им дали квартиру сначала в пользование, а потом передали насовсем, и он тут же уволился.
– Он боевой офицер. Сирия, Грузия, но на Украине не был, отвел господь. Сейчас тут живем, работает он в городе, где не скажу, а то еще чего… Планы мы не поменяли, уезжать хотим, но это нескоро будет. Сейчас сын подрастет, денег подкопим и выменяем эту квартиру на ту, что побольше. Может, в Новгород, а может, и тут останемся, в Сольцах, – говорит она.
"В нас стреляли, и всё? Где ответ?"
У выхода из подъезда хрущевки на лавочке сидят и общаются пенсионерки. При виде незнакомого человека они замирают, но ненадолго. Тема их разговора предсказуема – недавнее ЧП. Бабушки требуют возмездия.
– Это ж как получается: в нас стреляли, и всё? Где ответ? Сколько нам говорят про красные линии эти, вот все уже перешли, и ничего? За нас кто мстить будет? Нужно их бомбить, чтобы не было у них и мысли [атаковать Сольцы], а только страх, – уверена Светлана Львовна.
Соседки ей поддакивают.
Пенсионерки говорят, что в сумме они старше Санкт-Петербурга, которому 320 лет. Пенсии у них "маленькие, но жить можно", так как мужья обеспечивали (все бывшие военные), а как те умерли, им дали надбавку за потерю кормильца.
– Только мой Василий остался, военный пенсионер, но лежачий уже, – говорит Евгения Львовна. – Я ему рассказала, что произошло, слышит он неважно, даже в наушниках, так я ему за новостями повторяю погромче. Но там тоже пургу несут, всё смягчают.
Как считает Евгения Львовна, стоит читать городскую газету Сольцов, там все сказано твердо и четко. В номере еженедельника от 24 августа есть два упоминания об атаке. Первое – заметка о принятых губернатором региона Андреем Никитиным мерах безопасности: "Сработали быстро и грамотно, не допустили паники и распространения слухов". Второе высказывание – от главы Солецкого муниципального округа Максима Тимофеева. Он назвал налет на аэродром "терактом киевского режима" и слегка поправил Никитина в части распространения слухов: "Мы должны полностью осознавать свою гражданскую ответственность. Речь идет, в том числе, о социальных сетях, где в день происшествия были опубликованы фотоснимки и видеоролики с мест событий, а также сведения, не соответствующие действительности".
Сейчас ситуация успокоилась, но "осведомленный местный житель", как он просил себя называть, рассказал корреспонденту Север.Реалии, что вот уже который день к части ездят грузовики, причем с боевым прикрытием в виде бронемашин с крупнокалиберными пулеметами, чтобы забирать оборудование с аэродрома. Корреспондент Север.Реалии встретил две таких колонны, которые направлялись в Сольцы.
По данным СМИ, самолеты Ту-22м3 увезли в Мурманскую область, на аэродром Оленья. Он появился в 2011 году (как раз когда расформировали Солецкий 840-й полк). Там содержат такие же бомбардировщики Ту-22м3, которые бомбят Украину. Эти самолеты взлетали с еще одного аэродрома, Шайковка в Калужской области, который атаковал беспилотник, как и в Сольцах. По данным СМИ, бомбардировщики оттуда тоже увезли в Мурманскую область, но один самолет, возможно, был поврежден.
"Мы упоролись по безопасности"
25 августа, то есть через шесть дней после атаки на Сольцы, в Великом Новгороде открылся слет волонтеров российского ВПК "Дронница". Основной его темой назвали как раз борьбу с беспилотниками. Министерство обороны просит у гражданских помощи в обеспечении безопасности своих объектов, говорили там. Глава "Координационного центра помощи Новороссии" – КЦПН ("Новороссия" – употребляемое российской пропагандой название ряда оккупированных территорий юга и востока Украины. – СР) Александр Любимов рассказал, что он и его волонтеры уже помогают МО РФ.
– Я не буду комментировать, какую помощь мы оказываем в связи с атакой на Сольцы, – кратко доложил он.
Помимо беспилотников и маскировочных сетей, которыми явно аэродром не накроешь, на выставке "Дронница" очень широко представлена технология борьбы с БПЛА. Однако ни одна из представленных систем, судя по всему, не способна успокоить обитателей города Сольцы, которые продолжают с тревого смотреть в небо.
– У меня технология для полевых условий. Сольцы, наверное, большой город, там хорошая сеть, а хорошая сеть не позволит использовать мое программное обеспечение. В городах есть сигналы, похожие на сигналы квадрокоптеров, та же передача цифрового видео по радиочастотам. Если неподалеку кто-то скачивает какой-нибудь видеострим, то сигнал цифрового оборудования может быть похож на сигнал дрона, – говорит разработчик и просит не называеть его имя.
Он создал программное обеспечение, которое при подключении телефона или планшета к пеленгатору показывает помехи в радиочастотах поблизости и помогает вычислить дрон. В чистом поле, где нет роутеров и компьютеров, работает безотказно, но в городе, даже небольшом, велик риск ошибки. Стоит ПО пять тысяч рублей.
На самой "Дроннице" происшествие в Сольцах не обсуждают, но влияние на это мероприятие та атака, явно, оказала.
– Мы упоролись по безопасности, – признается Александр Любимов.
Сотрудники из технического отдела КЦПН рассказали, что интернет в здании Новгородской технической школы (где проходит слет) плохой, потому что их коллеги сидят на крыше со средствами для глушения беспилотников. Сотруники технического отдела не снимают масок вообще, опасаясь за свою анонимность.
Парковка вокруг школы тоже закрыта по соображениям безопасности. Поэтому пропагандистский "сарматмобиль", который ради мероприятия пригнали представители местного отделения НОДа, пришлось бросить возле шлагбаума.
