Студентка из Архангельска Олеся Кривцова, обвиняемая в"дискредитации" ВС РФ и оправдании терроризма за посты в соцсетях о войне в Украине, сбежала из России в Литву, несмотря на домашний арест. Кривцова рассказала Север.Реалии, где находится сейчас и почему решила не ждать приговора суда.
Уголовное дело против 19-летней студентки из Архангельска Олеси Кривцовой возбудили в конце декабря 2022 года по двум статьям – оправдание терроризма (ст. 205.2 УК РФ) и в "дискредитации" ВС РФ (ст. 280.3 УК РФ). Первое дело возбудили за сториз в инстаграме, где Кривцова писала об ударе по Крымскому мосту. Второе – за пост местного активиста Ильи Леушкова, который она переслала в чат с одногрупниками, которые на нее и донесли. В совокупности по двум уголовным статьям Кривцовой грозит до 10 лет.
После возбуждения уголовного дела суд избрал для Олеси Кривцовой меру пресечения в виде запрета определенных действий. Но спустя несколько дней меру пресечения изменили из-за того, что на имя Кривцовой якобы были куплены билеты до Владикавказа и Пскова. В итоге следствие потребовало отправить студентку под домашний арест. Олеся вместе с защитниками в суде пыталась доказать, что никакие билеты ни она, ни ее близкие никуда не покупали, однако суд встал на сторону обвинения.
Вечером 15 марта стало известно, что Олеся сбежала из России. В канале, созданном в ее поддержку, появился короткий ролик, на кадрах которого она разрезает электронный браслет, который ФСИН устанавливает при домашних арестах, а затем показывает табличку с надписью Freedom (свобода) и расколотыми наручниками.
Россия ввела войска в Украину 24 февраля 2022 года. Спустя несколько дней депутаты Госдумы в срочном порядке приняли два новых закона о "фейках" о российской армии. "Фейками" в понимании власти считается информация, которая противоречит официальной позиции Минобороны России. Например, в стране невозможно назвать происходящее в Украине "войной", так как официально президент страны Владимир Путин объявил "специальную военную операцию". По новым законам противники военных действий могут получить от штрафа до 10–15 лет колонии.
Так, московский муниципальный депутат Алексей Горинов получил 6 лет и 11 месяцев колонии за антивоенное выступление во время заседания депутатов. Кроме уголовных и административных дел о "фейках" против противников войны в России возбуждают уголовные дела об оправдании терроризма, подготовке или исполнении теракта, госизмене и дела по другим уголовным статьям.
– Олеся, где вы сейчас находитесь?
– Я нахожусь в Литве. Границу я проходила легально, но больше я ничего не могу говорить на эту тему.
– Что вы почувствовали, когда перешли границу?
– Когда прошла первый пограничный пункт, я вышла и заплакала. Я познакомилась с одной девушкой в дороге, она увидела, что я плачу, и спросила почему. Только тогда я впервые кому-то рассказала о происходящем. Но, наверное, я плакала от успокоения, от того, что это все закончилось.
– В какой момент вы решили уехать из России, не дожидаясь решения суда?
– В начале уголовного преследования я была уверена, что я никуда не уеду, потому что я, в принципе, ничего плохого не делала. Я жила с этой мыслью, а потом случилась подстава, фальсификация ФСБ, когда мне купили железнодорожные билеты до Владикавказа. В тот момент я очень сильно отчаялась и хотела в суде доказать, что я не покупала эти билеты. Я надеялась, что суды услышат мои доводы и отпустят меня назад под запрет определенных действий. Но, как оказалось, всем абсолютно все равно. Мы писали жалобы в прокуратуру, Следственный комитет, в МВД, но никто даже не пытался разбираться с этим, присылали нам отписки. После этого ко мне пришло осознание, что все, что я делаю, бесполезно. Я предполагаю, что на судах по существу в будущем ни мои доводы, ни доводы защиты никто даже рассматривать не будет.
За эти два месяца я, наверное, впервые почувствовала страшную злость, когда зубы сжимаются, когда я на суде смотрела на следователя, который врал о том, что я купила билеты. Я почувствовала самую настоящую ненависть. Я писала жалобу на то, что со стороны следствия и ФСБ есть нарушения в деле. И от прокуратуры пришла отписка. Я поняла, что слушать меня вообще никто не хочет. Даже будучи уголовницей, права у меня должны остаться. Это, наверное, и подтолкнуло. Я отчаялась и приняла решение уехать.
– Давайте вернемся к уголовному делу. Какие публикации легли в основу обвинения?
– Дело возбудили 13 декабря за репост поста Ильи Лешукова в беседу в нашу группу во "ВКонтакте". Это был репост, где рассказывалось о людях, которые вышли на митинг в поддержку так называемых "референдумов" ("референдумов", по результатам которых Россия заявила о присоединении оккупированных после начала военных действий территорий. – СР). Я его публикую и пишу: "Кончалыги". Это слово я употребила в контексте моего университета и того, что руководство принимает участие вот в таких митингах. Это посчитали повторной "дискредитацией" армии. По поводу оправдания терроризма – дело возбудили из-за сториз в инстаграме, где я писала о том, могут ли украинцы радоваться взрыву Крымского моста.
– В январе говорилось, что заявление против вас написал известный петербургский активист, выступающий против ЛГБТ-людей, Тимур Булатов, но позже утверждалось, что авторами заявлений в отношении вас могли стать ваши одногруппники. Все-таки кто написал заявление на вас?
– Во-первых, в материалах дела нет письменного доноса. И изначально не было такого, чтобы конкретный человек пришел и написал на меня заявление. Ребята в беседе это обсудили, а потом кто-то из них – я думаю, что это мой одногрупник Виктор Баев, – позвонил просто своему товарищу из органов и сказал, что у него есть работа. Почему я думаю на Баева? Потому что Виктор Баев точно так же участвовал в моем административном протоколе (незадолго до уголовного дела против Кривцовой составили первый протокол о "фейках" и оштрафовали на 30 тысяч рублей. – СР). Показания участников чата, которые есть в деле в качестве свидетельских показаний, все словно под копирку. Возможно, это какой-то донос студентов, но Булатова никакого в деле нет. Это просто клоун, который ловит хайп от всего.
– Что говорится в показаниях ваших одногруппников, которые стали свидетелями по делу?
– Они говорят о том, что они сделали скриншоты, чтобы сказать мне, что так нельзя делать. Что этот пост их очень оскорбил, потому что у кого-то там родственники на этой СВО так называемой, говорили, что я агрессивная и постоянно высказываюсь о войне в Украине. Вот такие показания, они мерзкие. И каждый приложил к своим показаниям скриншот.
– Вы сожалеете о том, что публиковали эти записи?
– Я однозначно ответить не могу. С одной стороны, ничто не стоило таких нервов моих родных, которые переживали за меня. Но, с другой стороны, это, может, стало таким волшебным пинком. Если бы уголовного дела не было, я бы продолжала жить в России. Но когда-нибудь это бы случилось, потому что я бы не молчала.
– Вы не боитесь за своих близких, которые остались в России?
– Я боюсь безумно за них.
– Как они относятся к происходящему?
– Я, к сожалению, еще не звонила папе. У меня в Белгороде бабушка, которая умирает. Я понимаю, что ни ее, ни дедушку я больше не увижу. Они далеки от реальности. Они думают, что я сейчас посижу-посижу и вернусь в родную Россию. Я не вернусь еще очень долго. К сожалению это или к счастью – я пока не определила для себя.
