"Лед был красным от крови". К 100-летию Кронштадтского восстания

100 лет назад, 19 февраля по старому стилю (1 марта) 1921 года началось Кронштадтское восстание, жестоко подавленное большевиками, в результате чего погибло около 10 тысяч человек. Краеведы Кронштадта много лет безуспешно добиваются установки памятника погибшим.

Кронштадтское восстание – одно из крупнейших выступлений против власти большевиков, причем со стороны тех, кто еще недавно был движущей силой революции. Чего же хотели восставшие? "Ввиду того, что настоящие Советы не выражают волю рабочих и крестьян, немедленно сделать перевыборы Советов тайным голосованием… Свободу слова и печати... Свободу собраний и профессиональных союзов, и крестьянских объединений… Освободить всех политических заключенных… Упразднить всякие политотделы, так как ни одна партия не может пользоваться привилегиями для пропаганды своих идей и получить от государства средства для этой цели… Уравнять паек для всех трудящихся… Дать полное право действия крестьянам над своею землею…"

Эти требования кронштадтских моряков были сформулированы 19 февраля (1 марта) 1921 года.

7 марта армия Тухачевского штурмовала мятежный Кронштадт, но первый штурм был отбит, 16 марта Тухачевскому пришло серьезное подкрепление, и мятеж подавлен. По одним данным, погибло около двух тысяч человек, по другим – около десяти; восьми тысячам мятежников удалось уйти по льду в Финляндию. Правда, судя по воспоминаниям, около полутора тысяч не дошли – одних погубил некрепкий весенний лед, других – красная башкирская конница, рубившая беженцев, – и если бы не туман, она порубила бы еще больше. О том, как по весеннему тающему льду пешком, на лошадях, на санях плелись тысячи мокрых усталых людей, через много лет рассказала Лариса Илвескоски, дочь члена Временного Революционного комитета Кронштадта капитана Теодора Кильгаста. До мятежа он был начальником Кронштадтской морской школы, большевики его арестовали, а восставшие выпустили, он принимал деятельное участие в восстании, и вот, 17 марта 1921 года оказался с женой и семилетней дочерью на льду в толпе беженцев: родители шли пешком, везя на санках девочку в промокших валенках.

К 100-летию Кронштадтского мятежа вышла книга Владимира Андреева и Сергея Зайцева "Кронштадт, март 1921-го: погибли, но победили!". Это дайджест публикаций о Кронштадтском восстании – газетные статьи, архивные материалы, фотографии.

Здесь же впервые на русском языке приводятся фрагменты книги Перти Хуусари "Кронштадтское восстание 1921 года и его наследники в Финляндии", написанной по результатам путешествия трех финнов, отправившихся в 1973 году на поиски оставшихся в живых участников разгромленного восстания, которым удалось уйти по льду в Финляндию.

Среди спасшихся и осевших в Финляндии мятежников нашелся и Константин Боровиков, родом из деревни Лудони Псковской губернии. В Первую мировую он был солдатом царской гвардии, потом – красноармейцем, 1921 год застал его на военно-морской базе в Кронштадте – сержантом флота и капитаном команды. Он участвовал в мятеже и бежал в Финляндию, работал на лесопилке, подрабатывал сапожником. Из Константина он превратился в Консту, женился на финской женщине Хилме Хуусари, жившей в доме при лесопилке, и взял ее фамилию. Своих родных, оставшихся в России, не забывал, писал сестре, дочь которой сохранила его первое письмо, полученное в 1926 году.

У Консты и Хилмы родилось шестеро детей, но в середине 1930-х Конста заболел и два года не мог работать, семья получала пособие для малоимущих, но все равно залезла в долги. Интересная деталь – местный муниципалитет попытался взыскать эти долги с родственников Консты, оставшихся в СССР, но безуспешно. Конфликт разрешился только в 1941 году, когда дети Консты и Хилмы получили финское гражданство. Сам Конста получил его только через 10 лет. При этом в 1940 году отсутствие гражданства не помешало признать 46-летнего Константина Боровикова военнообязанным, но от службы в армии его освободили по возрастному цензу. Следующий острый момент возник в 1944 году – в соответствии с мирным договором все граждане СССР, ушедшие в Финляндию, подлежали высылке на родину. Но и тут ему повезло – тех, кто прожил в стране больше 20 лет, решили оставить.

Среди бежавших в Финляндию были 11 членов Кронштадтского революционного комитета, одного из них встретили те трое финнов, которые отправились искать участников восстания. Это был Герасим Ососов, много лет молчавший о своем участии в мятеже, зная, что его организаторов в СССР ждала смертная казнь. Он родился во Владимирской губернии и еще мальчиком отправился на заработки в Москву. Машиностроительный завод, служба в царском флоте, потом – Красная армия, Балтийский флот, в марте 1921 года Герасим – машинист на восставшем линкоре "Севастополь", дальше – побег по льду. В Финляндии его разоружили и отправили в лагерь для беженцев, потом он обосновался в Нурмесе, женился на вдове с пятью детьми, которая родила ему еще двух дочек, но до конца жизни так никому и не рассказал ни о своей роли в восстании, ни за какие заслуги его выбрали в Кронштадтский ревком.

Кронштадтский краевед Сергей Зайцев проследил судьбы некоторых участников мятежа, которым пришлось бежать в Финляндию, и даже нашел их родственников.

– В нашей книге много материалов о священниках, которые оказались участниками Кронштадтского восстания. Например, одним из идеологов восстания был священник Сергий Путилин. Он родился в 1868 году в Белгородской губернии, по 1-му разряду, то есть в числе 14 лучших учеников, окончил Воронежскую духовную семинарию, служил полковым священником в 45-м Драгунском Северном полку. После этого судьба привела его в Кронштадт – он служил в Николаевском морском соборе, был священником в Александровской женской гимназии, законоучителем Кронштадтской Школы юнг... В семейной жизни Путилина случились неурядицы – в 1917 году он развелся со своей женой Лидией Григорьевной, жил гражданским браком с Параскевой Михайловной Яковлевой, которая в 1918 году родила от него сына. Из-за этой запретной любви Путилину пришлось подать прошение о снятии сана. После революции он преподавал в Высшей партийной школе и руководил литературным кружком в кронштадтском гарнизонном клубе. До революции он придерживался взглядов левых эсеров, а когда началось восстание, стал одним из его идеологов и редакторов "Известий военно-революционного комитета Кронштадта".

В книге "Кронштадт, март 1921-го…" приводит выдержки из донесений агентов большевиков: "Выяснен состав Кронштадтского правительства, находящегося на Петропавловске. Военморы 1) Петриченко, 2) Яковенко, 3) отец Сергий Путилин, бывший преподаватель парт. школы, 4) капитан Бурксер и инжен. механик Орешкин". Есть и фрагменты воспоминаний участников событий, очень разные. В одном из них читаем: "Перу этого расстриги принадлежат основные публицистические сочинения мятежных "Известий". Он сочинял аляповатые вирши, в которых громил "злодейства комиссаров". Другие воспоминания рисуют образ умного, образованного священника, пытавшегося связать церковь с революцией: "Я помню, как он пришел в первые дни переворота на митинг матросов и закончил свое очень удачное выступление предложением: "Пойдемте же в храм и исполним благословение Божие на нашу новую жизнь".

– После разгрома восстания Сергий Путилин спасся в Финляндии, и с этой поры сведений о нем очень мало, – говорит Сергей Зайцев. – Известно, что работал учителем в селе Райвола (Рощино), где была большая русская община. Он активно участвовал в ее жизни, был инициатором создания русского театра, где шли спектакли и оперы из репертуара русской классики. С этим театром они даже ездили на гастроли, выступали в Териоках (Зеленогорск), в Выборге, и там у них играли многие беженцы из России – конечно, у них была ностальгия по родине. Когда началась война 1939 года, Путилин с семьей был вынужден переехать в Хельсинки, там он стал регентом церковного хора Свято-Никольского православного храма. И тут его история переплетается еще с двумя героями Кронштадтского восстания, тоже бежавшими в Финляндию по льду, с братьями Павинскими, впоследствии настоятелями двух русских приходов в Хельсинки.

Почему вообще восстал Кронштадт?

– Четыре года после октябрьского переворота были очень тяжелыми – это и голод, и инфекции, и талоны, и разруха, и отношение командиров к своим подчиненным, – продолжает Зайцев. – Мы публикуем некоторые приказы, в том числе секретные, которые были выпущены накануне восстания, и там есть просто жуткие подробности. Видно, например, что бойцов, умерших от голода или болезней, не могли похоронить по несколько месяцев. Огромные проблемы были с обмундированием – если бойцы уходили со службы, им выдавали не сапоги или ботинки, а лапти. Нормы пайков уменьшались постоянно, люди болели цингой и тифом. Командиры были неквалифицированные и часто назначались по дружеским связям, старшие командиры брали своих приятелей себе в помощники и замы, образовывались землячества, продвигавшие своих, звания присваивались буквально через 2–3 месяца, а нормальных кадров, военспецов, к 1921 году почти не осталось. Весь Питер бастовал – потому что обещания большевиков, данные в 1917 году, не были выполнены, шло ужесточение законов, репрессивные меры – вот и последовал взрыв. В Кронштадте кадровых военных были единицы, среди них начальник кронштадтской артиллерии генерал Козловский. Там же сначала была попытка переговоров, моряки хотели донести свое возмущение до большевистского руководства – ведь моряки Кронштадта помогли Ленину победить в 1917 году, они же первые поняли, что их обманули. Но большевикам надо было показать свою силу, чтоб никому никогда неповадно было восставать. Так что к 9 марта начались боевые действия. 70 лет нас учили, что инициаторами восстания были генерал Козловский, полковник Арканников и другие бывшие белые офицеры, но на самом деле восстание подняли те люди разных профессий, которые видели жуткую ситуацию, в которую попала Россия на тот момент.

– Как вам удалось узнать судьбы участников восстания, бежавших по льду?

– Так получилось, что моя одноклассница переехала в Финляндию. И я ее попросил что-то о них узнать – она ходит в Свято-Никольский собор в Хельсинки, вокруг которого русское православное кладбище, где много могил участников Кронштадтского восстания. Она связала меня с настоятелем собора Николаем Пантелеймоновичем Воскобойниковым, и он дал мне телефон родственницы Бориса Андреевича Арканникова, одного из военспецов, участвовавших в восстании. Ее зовут Мария Борисовна Крюгер, она племянница супруги Арканникова – и урожденная Павинская, то есть она связана еще и с другими участниками восстания и бывшими настоятелями собора. По ее воспоминаниям я и узнал о них кое-какие сведения – например, о том, что участники Кронштадтского восстания основали в Финляндии русские приходы, которые впоследствии одни из немногих в Европе смогли добиться перехода под юрисдикцию Русской православной церкви Московского патриархата. Это было вскоре после войны, так что выглядело необыкновенным прорывом, просто чудом. Мария Крюгер рассказала мне об Арканникове. После революции он попытался принять новую власть, в Кронштадте его даже переизбрали в полковой совет, но потом он перешел на сторону восставших и вошел в состав штаба обороны крепости. После разгрома он тоже ушел в Финляндию, какое-то время находился в пересыльном лагере, потом был разнорабочим на разных фабриках Выборга, с началом финской войны вместе с женой перебрался в Хельсинки. Мария Крюгер бывала в их доме, она сожалеет, что по молодости не слишком интересовалась своим родственником, но помнит, что в этом доме было много книг и что Борис Андреевич был коллекционером, увлекался бабочками, которые были развешаны у него по стенам.

Инженер, журналист, депутат Ленсовета 21-го созыва Владимир Андреев, соавтор книги о Кронштадтском восстании, больше всего печалится о том, что хотя участники восстания были реабилитированы указом Ельцина в 1994 году, но памятника им до сих пор нет.

– Закладной камень был поставлен тогда же, в 1994 году, на открытие приезжал Анатолий Собчак, камень освятили, а потом медная табличка с него пропала. А когда благоустраивали собор, и сам камень пришлось убрать на склад артиллерии, потому что на его месте возникла вентиляционная будка. Куда мы только ни писали – все ответы сводятся к тому, что Ельцин не указал, на чьи деньги, кем и когда будет ставиться памятник. Но главный архитектор Петербурга мне пояснил, что ничего этого в указе и не должно быть, определить это должен Комитет по культуре. Но памятника до сих пор нет и не предвидится. А вот лжи вокруг восстания много. У нас на Якорной площади есть братское захоронение – еще с 1905 и 1917 годов, так туда на гранит взяли и добавили две строчки – о том, что там лежат жертвы восстания 1921 года. На самом деле там в оружейных ящиках, обитых красной материей, были захоронены 20 расстрелянных матросов, оборонявших Кронштадт, вскоре расстреляли и священников, которые их отпевали в Морском соборе. Так вот, через несколько дней этих матросов выкопали, увезли куда-то за город и зарыли, как собак, – мы даже не знаем где. А на их месте похоронили своих – в новеньких правильных гробах. А как выкапывали ящики с матросами и везли по кронштадтскому шоссе – все это запечатлено на фотографиях и даже на киноленте. Но нам до сих пор врут, что на Якорной площади захоронены и те, и другие. Но это ложь. Нам нужен памятник – памятник примирения. Но пока у нас вместо памятника есть только валун. До своей отставки к нам успел приехать бывший глава Совета по правам человека при президенте Михаил Федотов, он провел у нас выездное заседание, и этот валун превратился в новый закладной камень, там есть мраморная табличка и полочка для цветов. И еще там есть два венка, один из них, синий, посвящен 23-летнему штурману Владимиру Бекману. Бекман корректировал огонь с линкора "Севастополь", то есть благодаря его действиям погибли тысячи штурмовавших Кронштадт.

Историк Юлия Демиденко напоминает, что главный лозунг восставших был "За советы без большевиков". По ее словам, настоящая история Кронштадтского восстания – самого крупного выступления против власти большевиков – до сих пор не написана.

– Это было восстание тех, в ком большевистский режим видел свою главную опору. Балтийский флот – краса и гордость революции, по выражению Льва Троцкого, который потом это восстание будет подавлять. Восстаний тогда было много, но с этой стороны их никто не ожидал. Даже по тем газетам, которые выходили при большевиках, видно, что с 1918 года в Петрограде были постоянные волнения, и кронштадтские события тоже начались с выступлений рабочих Петрограда. Ведь 1920-й и особенно 1921 год – это самое страшное время, полная разруха. Это была настоящая блокада Петрограда – в городе не было ни продовольствия, ни электричества, большевики показали полную неспособность управлять: разрушить-то они разрушили, а создать что-то новое и работающее не могли. Были большие волнения рабочих, того же Путиловского завода: предприятия закрываются, нечем кормить детей, нет отопления, нет света и нет сырья для производства, полный локдаун. И большевики обратились к кронштадтцам – чтобы подавить эти рабочие выступления, но те решили разобраться и послали своих эмиссаров в Петроград. Они выяснили требования рабочих и присоединились к ним, так что это не стихийное движение – они сформулировали свои требования и предъявили их РСДРП и Ленину. Большевики вступили с ними в переговоры, прислали в Кронштадт Калинина, но его прогнали с трибуны, пригрозили властям железным кулаком.

Самое интересное, что многие требования кронштадтцев к новой власти буквально в течение года были удовлетворены, но в тот момент на все их предложения был получен отказ, возможность диалога была упущена. Они выступали против военного коммунизма – у крестьян принудительно изымали зерно и вообще все, и голод был по всей стране. Но в Петрограде была настоящая блокада, хлебный паек по четырем категориям, которого часто просто не было физически. И кронштадтцы требовали свободной торговли, а также выдвигали политические требования – свобода слова, отмена "чрезвычаек". Власть большевиков они называли "сволочным режимом". Кронштадтские делегаты увидели, что весь город бастует, и приняли общую резолюцию, там было требование переизбрать советы, не оставив там большевиков и допустив другие социалистические партии. Первоначально в этой резолюции было довольно много антисемитских лозунгов, но в итоговый вариант они не вошли. И 1 марта в Кронштадте произошел огромный митинг, а после этого началось восстание. Арестовали комиссара флота Кузьмина, власть перешла к революционному комитету. Это выступление даже пытались назвать третьей революцией – настоящей. В кронштадтском гарнизоне было около 27 тысяч человек, плюс население города. Но самое главное – это невероятно кровавая расправа с кронштадтцами, которая продолжалась 10 дней. Первый штурм Тухачевского провалился, а потом туда были стянуты огромные силы, причем с большим отбором. Некоторые полки, наоборот, заперли в Петрограде, чтобы они, не дай бог, не помогли восставшим. Подавление было страшным – в основном артиллерийским огнем, есть воспоминания, где говорится, что в районе Васильевского острова, Ольгина и дальше на север лед был красным от крови. Там с обеих сторон полегло немало, Кронштадт ведь изначально – неприступная морская крепость. Братоубийственное побоище закончилось победой большевиков.

– А есть точные цифры – сколько ушло в Финляндию, сколько погибло, сколько потом расстреляли?

– Я же говорю, что история не написана, точных цифр нет. Считается, что в Финляндию ушло от 6 до 8 тысяч, около 6 тысяч потом было арестовано, кого-то расстреляли, кого-то отправили на Соловки. Эта страшная история угрожала всему Балтийскому флоту – был план его просто ликвидировать. Моряки же вообще более образованные, они имеют дело с судовыми машинами, это армейская элита, в них видели опасность. Но флот остался, просто экипажи расформировали, а корабли переименовали. Это страшное явление, Кронштадтское восстание, повторяю, не изучено, и сегодня появляется много разных версий тех событий.

– Как вы считаете, почему, несмотря на указ Ельцина, на реабилитацию восставших, до сих пор нет им памятника?

– Ну, мы же постоянно подвергаем ревизии наследие Ельцина, а сейчас у нас сформирована такая идеология, когда все выступающие против любой власти неправы: против царской власти – мерзавцы, против большевистской – мерзавцы, против советской – мерзавцы, у нас теперь власть – это такая священная корова, в согласии с византийской концепцией. Власть от Бога, и против нее нельзя, ни против какой. Если власть сменяется – извольте это принять, послушные народы, и мирно пастись. Идея мятежа сейчас – самая непопулярная.

Ненаписанная история Кронштадтского восстания не закончилась с его подавлением. По словам Сергея Зайцева, его участники преследовались еще несколько десятилетий.

– Черный день для Кронштадта – 29 июня 1921 года. Во многих умных книжках написано, что все началось на год позже. Но на самом деле это не так. Именно в этот день началось массовое выселение из Кронштадта даже тех, кто не напрямую участвовал в восстании, а их родственников, сочувствующих и просто обычных людей, живших в то время на острове. Они не ушли в Финляндию, надеялись, что им дадут жить спокойно. Но комиссии по кронмятежникам заработали очень оперативно. В центре города на площади Рошаля была собрана первая партия выселяемых, им разрешалось взять 50 килограммов вещей на человека плюс один стул. По данным правительственной комиссии Александра Яковлева по реабилитации, которая этим занималась, в результате переселения на острове осталось меньше 1000 человек из тех, кто там жил до восстания. После восстания все воинские части и экипажи кораблей были расформированы, корабли переименованы. Под расформирование попали не только пожарные части, милиция, охрана, но и гражданские объекты – сохранились документы по описи парикмахерской, работавшей во время восстания. Чистку прошли все, и мелкие, и крупные начальники, и большинство людей с острова выкинули: если в добровольном порядке, то в глубинку, если в приказном – то на север. Лояльные большевикам могли выбрать, куда переезжать, но таких было немного. После этого Кронштадт заселили людьми из Тверской, Псковской областей, с севера. Выселение продолжалось несколько лет, и выселенные получали черную метку, многие были поражены в правах: не могли избираться, не могли устроиться на нормальную работу. Реабилитация, возврат прав этим людям, начисление пенсий и прочее началось только после смерти Сталина, к 1960-м годам. Так что подавление Кронштадтского восстания – это трагедия не только его участников, это трагедия города. В анкетах до 60-х годов часто присутствовал вопрос: где вы были во время Кронштадтского мятежа? Между прочим, и подавлявшим восстание тоже не поздоровилось, большинство командиров, штурмовавших Кронштадт, было репрессировано в 1930-е годы. Еще одна деталь – часть коммунистов перед восстанием были арестованы, их освободили после штурма. Ко мне приходил потомок одного из этих людей и рассказал, что все они должны были подтвердить свою лояльность власти. Для этого их отправляли на подавление Тамбовского мятежа. И мы знаем, с какой жестокостью он был подавлен.