В Приморском районном суде Санкт-Петербурга слушается уголовное дело в отношении бывшего старшего лейтенанта полиции Павла Марчука. На первом же заседании обвиняемый признал вину и подтвердил пытки задержанного им Хачика Джоргнцяна. Адвокат пострадавшего Дмитрий Герасимов уверен, что это случилось, потому что удалось достать видео из коридора перед комнатой, в которой Марчук пытал Хачика и где слышны его крики, а также благодаря показаниям коллеги нападавшего. А иначе результат был бы обычным для статьи о превышении должностных полномочий с применением насилия и специальных средств (ст. 286 ч. 3 УК РФ), считает правозащитник.
Несмотря на то что санкции по этой статье предусматривают заключение до 10 лет, по данным "Комитета против пыток", с 2000 по 2021 год 43% сотрудников силовых структур, которых судили за пытки, получили условные сроки. В половине случаев возбуждения дела добиться не удалось (официальной и полной статистики по делам о пытках в России не существует; на это неоднократно указывала Организация Объединенных Наций).
"А ты чё не отключаешься?"
По версии следствия, в ноябре 2021 года на Комендантском проспекте в Санкт-Петербурге заместитель командира взвода ППС УМВД по Приморскому району города Павел Марчук надел наручники на Хачика Джоргнцяна, которого заподозрили в административном правонарушении, и дважды применил к нему электрошокер в служебном автомобиле. Приехав в 86-й отдел полиции, как следует из материалов дела, "старший лейтенант, осознавая, что задержанный не может оказать сопротивления, применил к нему удушающий прием, затем Марчук отвел Джоргнцяна в комнату дежурного по разбору, где отсутствует камера видеонаблюдения". Там полицейский бросил его на пол и еще минимум восемь раз использовал электрошокер. Крики Джоргнцяна услышала помощник оперативного дежурного отдела ОП №86: она открыла дверь и потребовала прекратить насилие над задержанным, заметив при этом, что сотрудники ППС и "раньше подставляли ее". В конце концов Хачика отпустили из отдела с протоколом о мелком хулиганстве и штрафом в 500 рублей.
Следы пыток
Сам Хачик уверяет, что в отделе полиции его ударили шокером не менее 20 раз – после он просто перестал считать. Джоргнцян сразу после освобождения обратился к адвокату, написал заявление в Следственный комитет и зафиксировал побои: ушибы головы и ожоги живота, грудной клетки и спины.
– Это было 10 ноября, ровно год назад. Мы праздновали день рождения моего племянника, вышли из заведения на Комендантском проспекте вшестером и ждали такси – часть ребят планировала уехать на своих машинах, они не пили спиртное, но ждали, пока мы втроем уедем на такси. Говорили весело и громко, но не сказать, чтоб шумели – это было уже второе заведение за вечер, куда мы приехали перекусить, там алкоголь мы уже не пили. То есть были абсолютно спокойные, вменяемые. Весь сумбур веселья дня рождения у нас уже давно закончился, – обстоятельно объясняет 35-летний Хачик. – Вскоре к нам подъехала машина ППС, из нее вышли трое. Один из них был в черной маске, закрывающей лицо ниже глаз, в руке он держал пистолет. Первые их фразы были: "Что вы тут, бл.., делаете, х…. вы тут собрались? Что, бл.., вы тут потеряли? Что вы тут ходите?" И вот с такими словами они начали нас теснить, подходить вплотную, прямо лицо в лицо. Никто не представился, корочек не показал, даже не сказали, почему приехали и "давят" нас.
По словам Джоргнцяна, они испугались пистолета, но виду не подали.
– Мы все повторяли вопрос: "Почему вы вытащили пистолет?" В ответ одни маты и оскорбления, я даже повторить не смогу, это мерзко, – говорит Джоргнцян. – Я только потом узнал, что это был не пистолет, а электрошокер, когда он начала меня прижигать им. Но на вид это был явно пистолет, даже я, бывший пограничник, не отличил издалека. Человек при этом в маске – согласитесь, страшно? Честно, было очень стремно.
Полицейские уехали, но буквально через пять минут вернулись в удвоенном составе, включая сотрудника в маске и с "шокером".
– Я не знаю, почему они схватили меня. Наверное, потому что больше всех возмущался, но я был старшим в компании, пытался защитить ребят и племянника от беспредела. Тогда они втроем взяли меня и выкрутили руки (одна после этого висела как плеть несколько месяцев, а я на минуточку шеф-повар), запихнули в машину, повалив на заднее сиденье так, что ноги еще были снаружи, и этот в маске [Марчук] дважды ударил электрошокером в живот. Я заорал от боли. Друзья стали возмущаться, пытались ко мне дойти, в ответ они [полицейские] задержали Олега [Филимонова]. Когда ко мне пихнули Олега, я ему: "Молчи, тут шокером бьют", чтоб он не пострадал, я уже понял, что происходит какой-то беспредел.
До ближайшего отдела полиции №86 ехать было не больше пяти минут, но по дороге Марчук успел высказать задержанному еще несколько угроз.
– Повторял все: "Сейчас доедем – и ты у меня посмотришь, пи….с, на кого ты кричал". В комнату дежурного меня буквально протащили, изогнув так, что лицо у пола было. Вели быстро, знали, куда вести, где нет камер. Там уже не церемонясь, швырнули на пол, – вспоминает Джоргнцян. – Уже упавшего стал бить шокером. Остальных двоих я не видел четко, но знал, что где-то в комнате стоят, смотрят (следствие подтвердило, что Шиндин А. Н. и Павлов А. А. находились в комнате дежурного во время пыток. – СР). Шокером бил не время от времени, а постоянно, то есть я был все это время под током. Ведь как обычно мы видим в кино – шокер прислоняют, и человек падает, а этот держал его у моего тела по несколько минут. И еще удивлялся: "А что это ты, п….с, не вырубаешься?! О, надо в голову попробовать. Знаешь, как в голову больно?" Я вижу, он хочет мне этим "пистолетом" прямо в лицо зарядить, пытаюсь увернуться, несмотря на скованные за спиной руки. Сейчас, думаю, сознание потеряю и конец мне. Я ж уворачивался, как червяк, только поэтому не получил разряд в самые критичные места. В какой-то момент он меня прижал к стенке ногой и коленом, и очень много ударов нанес в живот, в пах – медзаключение подтвердило там около десятка кровавых гематом.
Следы пыток
Товарищ Хачика Олег Филимонов в это время был за стеной, он сидел в коридоре и слышал звуки пыток, крики полицейского и вопли друга. По его оценке, это продолжалось минут десять, до тех пор, пока в кабинет наконец не вошла дежурная сотрудница со словами: "Опять за свое, хватит, мне же потом разгребать придется".
– Пытки прекратились только после слов этой полицейской. Камеры подтвердили слова Олега – хотя, по моим ощущениям, этот садизм длился часы, вечность. Это очень больно, поэтому мне казалось, что это было долго. При этом шло нон-стоп, то есть четыре минуты во мне был электрошокер, не было там моментов какого-то отдыха. Это очень стремно, очень больно, никому такого не желаю, – признается Хачик. – После того как меня вытащили из комнаты, я понимал, что у меня уже фокус сузился, и я вот-вот могу упасть. Еще и наручники защелкнул он так, что от них постоянно была боль. Понимал, что сейчас потеряю сознание, потому что у меня руки перетянуты. Я двоих других просил, чтобы сняли наручники. Они замотали головами.
В это время Марчук начал ковыряться в моей напоясной сумке, достал оттуда документы: "Ой, да ты женат? У тебя и ребенок есть. А ты уверен, что от такого ублюдка рожают? Ты уверен, что это твой ребенок?"
Они все пытались до меня "донести": "Ты же видишь, что наши действия абсолютно правовые. А ты лох никчемный, ты все за дело получил". А я им говорю: "В смысле – за дело? Что я такого сделал, чтобы мне такие пытки устраивать? Я пограничник Российской федеральной службы безопасности, мать вашу! Я границу охранял, я ваши дома охранял". Они мне: "Не надо быть на улице в два часа ночи. А будешь разговаривать с сотрудниками на повышенных тонах, будешь получать".
В коридоре с Филимоновым, куда вывели Джоргнцяна, оба прождали около часа, пока на них составят протоколы о мелком хулиганстве. Все это время Марчук находился там же, сняв маску и хвастаясь перед коллегами шокером.
– Он и не скрывался особо, стянул маску и вертел в руках "пистолет". Да, во время пыток он был в маске, а потом, видимо, "расслабился" от этого всего, по нему было видно, что он получил кучу удовольствия. Он не только маску снял, шапку тоже стянул, расстегнул бушлат и нижний подбушлатник, походил такой по дежурной части, упал на стул и такой: "А-а-а-а-а, как хорошо". Потом из правого внутреннего кармана достал этот шокер в виде пистолета, которым меня мучил, и хвастался перед своими коллегами, типа: "Смотрите, что я прикупил на АлиЭкспресс. Вот чем надо закупаться".
– То есть это был не служебный?
– Нет-нет, это его был, личный, сам говорил, что купил себе. Только его в рамках следствия, к сожалению, не нашли. Вот уж не знаю почему.
Джоргнцян не зря иронизирует – уголовное дело на Марчука Следственный комитет возбудил лишь спустя четыре месяца после его заявления.
Хачик Джорнгцян (справа) и адвокат
– Они молчали, тянули резину, пропускали все допустимые сроки проверок, и все уже шло к тому, что прикроют дело, не будет расследования. Но мы с адвокатом дали интервью СМИ, те подняли шумиху, потом удалось найти видео с камер наблюдения в участке, и случилось еще "чудо" – дала показания против него коллега-полицейская. Она главный свидетель, хотя сначала ее хотели привлечь по статье о халатности. Но так как она болела ковидом, то находилась под домашним арестом, и вот к ней съездил Следственный комитет, в итоге она выдала всех с потрохами, в хорошем смысле этого выражения, – поясняет Джоргнцян и тут же добавляет: – Если про нее прям честно сказать, она, конечно, очень неприятная личность, грубиянка, но от нее единственной была хоть какая-то помощь. Только от нее из всего этого отдела. И рассказать правду в первую очередь выгодно было именно ей, она поэтому и остановила пытки – когда она открыла дверь в комнату дежурного, первые ее слова были: "Ну все, хорош! Ты его сейчас убьешь, а мне потом это все разгребать, мне потом со всем этим разбираться. На….й мне это среди ночи надо!"
Показания свидетеля Кудрявцевой О. Г., помощника оперативного дежурного 86-го отдела полиции УМВД России по Приморскому району, датированы 14 февраля 2022 года. Она подтвердила, что слышала крики задержанного, его просьбы к полицейским прекратить, а после видела его в комнате дежурного "лежащим на полу в позе эмбриона".
От разговора с корреспондентом Север.Реалии Кудрявцева отказалась и после первого вопроса бросила трубку. По двум личным телефонам Павла Марчука также не удалось дозвониться – трубку никто не взял.
Сам Хачик несколько месяцев с семьей провел на съемной квартире: после того как он снял побои в больнице, ему стали названивать незнакомцы, представляться полицейскими и предлагать "договориться по-хорошему".
– Во время одного из первых разговоров человек представился заместителем начальника 86-го отдела. И на мой рассказ, как и в каком кабинете меня пытали, он просипел что-то вроде "вот ушлепки, прямо там". Я это понял, что "ушлепки", как правило, применяют силу в том числе и "не там", за пределами участка и, конечно, ни на какие встречи не поехал. Куда мы с женой и дочкой уехали – никому не сказали, – говорит Джоргнцян.
Его адвокат Михаил Шиолашвили в начале февраля подал в суд жалобу на бездействие следствия.
– Следователь к тому времени допросил моего доверителя, обещал возбудить дело, а потом началось. То конец года, то у них якобы 70% сотрудников коронавирусом заболели, – говорит адвокат.
Уголовное дело поступило в суд спустя год после преступления, на первом же заседании обвиняемый полностью признал вину. Другой адвокат Хачика Дмитрий Герасимов считает, что таким образом он пытается смягчить приговор до условного наказания.
– На заседании прокурор зачитал обвинение, его [обвиняемого Марчука] спросили, признает ли он свою вину, он сказал: "Да, признаю полностью". Доказательств его вины более чем достаточно: и показания свидетелей, и видео. С его стороны было бы глупо отрицать все это и не признавать вину. И теперь реальный срок вообще под вопросом, поскольку он принес извинения, раскаялся и хочет компенсировать вред. Как правило, суд в таких случаях реальный срок сотруднику ведомства не дает. Несмотря на срок до 10 лет, прописанный в статье, думаю, ему больше трех лет никто не даст, а то и три условно дадут, – считает Герасимов.
Сотрудники ППС, иллюстративное фото
Хачик Джоргнцян говорит, что извинениями то, что ему сказал Марчук, назвать сложно.
– Во-первых, он сначала вину не признавал, напротив, обвинял меня! Он в полтора раза меньше, чем я, надел на меня наручники за спиной и мучил, пытал меня. Это садизм в чистом виде. Я ему об этом на суде так и сказал: "Ты садист". Подошел ко мне там: ты, мол, типа извини. Судья тоже: "Можете договориться о компенсации". Но такие вещи нельзя извинить. Какая сумма может искупить это? Мое мнение – нет таких денег. "Извини ты себя, – я ему говорю. – У меня есть ребенок. У меня могло сердце остановиться. Посмотри на меня, если бы я был не в наручниках, рискнул бы ты меня ударить шокером?" – рассказывает Хачик. – Я его спросил: "Зачем и почему? За что?" И единственное, что он смог из себя выдавить, что система его настолько съела, что он превратился вот в такого ублюдка. Это его слова. Что вот типа "такая система, там, где я нахожусь, просто тьма стресса и давления", мол, если не ты, то тебя...