"Государство ведет себя непредсказуемо". Почему активисты уезжают из России

За 2021 год из России уехали более 1,5 тысяч активистов из-за уголовного и политического преследования, подсчитали в организации Free Russia Foundation (признана в России нежелательной). Покинувшие страну в течение минувшего года рассказали Север.Реалии о том, почему отъезд для них – вынужденная мера, как подготовиться к эмиграции и как справиться с жизнью на новом месте.

В 2021 году из России уехали юристы одного из самых сильных правозащитных проектов – "Команды 29". Отъезду предшествовали серьезные репрессии: сайт проекта был в июле заблокирован Роскомнадзором – по официальной версии, из-за связи с чешской "нежелательной организацией". После этого "Команда 29" заявила о ликвидации. Пятеро ее бывших сотрудников были названы физлицами-иноагентами, против руководителя проекта адвоката Ивана Павлова завели уголовное дело. Теперь Минюст пытается лишить его адвокатского статуса.

Адвокат Евгений Смирнов, экс-участник "Команды 29", работавший по делу ФБК (признан в России НКО-иноагентом и запрещенной экстремистской организацией), был в числе тех, кто предпочел уехать из страны. Отъезд, говорит он, был продуман заранее:

Адвокат Евгений Смирнов

– У нас в команде есть несколько человек, в том числе я, которые занимаются вопросами безопасности. И в зависимости от того, как развивалась ситуация в стране, как развивалась ситуация вокруг нас, мы прорабатывали различные варианты. Мы – практикующие адвокаты, мы видим, что происходит, и понимаем, что в случае негативного развития ситуации времени на "подумать" не будет. Поэтому обязательно, чтобы у всех были действующие заграничные паспорта. Желательно, чтобы были визы в какие-то безопасные страны. Обязательно, чтобы у человека была инструкция, как действовать в экстренной ситуации: чтобы он знал все эти новые ковидные ограничения, ПЦР, прививки, в какие страны можно ехать, как можно пересекать границу. Почему мы выбрали Грузию? Потому что сюда достаточно легко попасть, принимаются российские вакцины. А во-вторых, здесь не требуется виза – можно жить без визы год. Сейчас, в ковидных реалиях, это самый весомый аргумент, почему мы здесь.

– Ваша профессия тесно связана с конкретной страной – вы работаете с российским законодательством, у вас клиенты в России. Получается ли теперь работать из-за границы?

– Пока (могу говорить за себя, за Ивана Павлова) у нас еще очень много дел в России, мы в них участвуем. Работа адвоката процентов на девяносто происходит в кабинете. Ты готовишь стратегию по делу, готовишь документы, разрабатываешь вопросы для свидетелей, а когда приходишь к следователю или в суд, ты фактически озвучиваешь то, что ты сделал. Поэтому эти 90 процентов работы мы продолжаем делать. У нас остались замечательные коллеги, которые могут взять на себя эти 10 процентов работы – сходить к следователю, прийти в суд, подать наши документы. Благодаря им мы и продолжаем участвовать в делах. Конечно, есть отрыв от следствия, от следственных действий – не прочувствовать, что происходит, и проблематичней общаться с подзащитными – но в остальном мы по-прежнему эффективно продолжаем работать.

– Еще одна сегодняшняя новость: Росфинмониторинг внес в список экстремистов и террористов Леонида Волкова и Ивана Жданова. Может ли такая же участь постичь и других бывших сотрудников штабов Алексея Навального?

– Включение в перечень Росфинмониторинга, я считаю, не соответствуют ни российской Конституции, ни каким-то международным правовым стандартам. Потому что включение в этот список возможно до вынесения приговора в отношении человека. Достаточно, чтобы он был подозреваемым, достаточно, чтобы были какие-то сомнения на его счет, что он, дескать, сотрудничает с какой-то экстремистской или террористической организацией, – и все! Решение Генпрокуратуры, принятое в кабинете, – и человек попадает в этот список, и его жизнь кардинально меняется: он лишается доступа к счетам, лишается доступа к банковской сфере и не может нормально жить. Поскольку это совершенно неправовой институт, когда один госслужащий без приговора, без судебного решения может по своему субъективному усмотрению включать людей в этот список, то, да, пожалуйста, любой сотрудник ФБК или штабов может быть включен. И я не исключаю, что будет новая волна отъездов, если эта практика будет разрастаться. Хотя, казалось бы, в России осталось меньше таких активных людей, чем уже приехало сюда, в Грузию.

"У меня диагностировали депрессию"

Бывший координатор штаба Навального в Калининграде 37-летняя Мария Петухова уехала из России в мае 2021 года после того, как ее несколько раз арестовали за участие в митингах в поддержку политика Алексея Навального, который вернулся из Германии после отравления.

– За пару дней до митинга нашего действовавшего тогда координатора Александра Черникова вызвали в Центр "Э", побеседовали с ним, после чего он записал видео о том, что он разочаровался в Навальном, что штабы организуют массовые беспорядки и все в таком духе. Мне пришлось взять на себя функции координатора, организовать митинг. За мной организовали слежку. Я смогла попасть на митинг и провести его только потому, что я переоделась в мужчину и так вышла из дома, – рассказывает Петухова.

Мария Петухова

После митинга Марию арестовали на семь суток.

– Ко мне в спецприемник пришел кто-то из сотрудников, стал угрожать, что заведет на меня уголовное дело о массовых беспорядках. Он пытался понять мою мотивацию. Он не верил, что я делаю все это добровольно, потому что верю в изменения и демократию. Он считал, что мне платят деньги, что я обучалась каким-то знаниям в США, чтобы … я не знаю… возглавить цветную революцию? – говорит она.

После окончания ареста в спецприемнике Петухову снова задержали за якобы хулиганство – она не успела даже выйти из дверей. И провела в спецпреемнике еще 5 суток.

– Это заставило меня задуматься о том, что ничего не мешает им если не завести уголовное дело, то бесконечно мариновать меня в спецприемнике. Тем не менее я оставалась координатором. Потом был объявлен митинг, когда Навальный объявил голодовку. Мне опять пришлось скрываться. На сам митинг я решила не ходить. Потом закрыли штабы, и поняла, что люди, которые там работали, лишаются единственной защиты – публичности. Плюс экстремизм – это серьезная угроза. Да, я буду честной, это вызывает страх. Все нормы УПК нарушены, это абсолютно беспредельно. В апреле я решила, что мне нужно временно уехать из России.

Мария Петухова подала документы в литовское консульство, но не смогла попасть на собеседование, потому что ее задержали прямо у ворот, опознав ее по уличным камерам наблюдения. Петухову оштрафовали на 150 тысяч рублей.

Активистка получила польскую визу, летом она занималась проектом помощи для мигрантов.

– Сейчас я учу польский язык, помогаю в других проектах. Мне бывает одиноко и грустно, я очень скучаю по своим родным и друзьям. Я понимаю, что пока не могу вернуться в Россию. Не всегда у моих знакомых и людей, которых я хочу увидеть, есть возможность выехать из России из-за пандемии. По правде говоря, у меня диагностировали депрессию, я принимаю антидепрессанты. Сейчас мое состояние стабилизировалось, потому что я работаю с терапевтом. Но в первое время, когда ты вынужден уехать, это очень тяжело. Ты не знаешь языка, у тебя нет друзей, ты не знаешь, что тебе делать, куда пойти, какие документы, справки, прививки сделать. Это довольно сложно в одиночку пережить, – рассказывает Петухова.

Еще одна сторонница Навального – Ирина Фатьянова возглавляла штаб политика в Петербурге и пыталась участвовать в выборах депутатов, но её не допустили к участию из-за связи с "экстремистской организацией". Из России активистка уехала после того, как СК возбудил уголовное дело против экс-главы штаба Навального в Уфе Лилии Чернышевой. Фатьянова признает, что её пугает перспектива оказаться на 6–10 лет в тюрьме. Уже после отъезда из России полиция подала иск к Фатьяновой на 4 млн рублей за работу сотрудников на акции протеста, которые прошли в городе в конце января 2020 года.

– И до закрытия штабов, и после я была готова к рискам и уголовным срокам, но после иска прокуратуры в апреле долго думала и провела для себя красную черту – уголовное дело со сроком более чем 5 лет. В ситуации, когда выборов нет и при этом просто за то, что ты просто когда-то руководил штабом и продолжаешь заниматься политикой в стране, ты можешь провести много лет в колонии, а я вижу смысл эти годы потратить на что-то полезное, иметь возможность видеться с близкими. Из другой страны я продолжаю заниматься общественной деятельностью, пусть и не так, как раньше, зато риски говорить правду и публиковать расследования для меня здесь меньше, и говорить то, что кто-то не станет из-за самоцензуры, – рассказывает Фатьянова Север.Реалии. – Те, кто остаются, потрясающие смелые люди, я ими восхищаюсь, внимательно слежу и горжусь, что живу с такими людьми в одно время. Надеюсь, что благодаря таким людям, благодаря всем небезразличным перемены станут возможными.

По словам Фатьяновой, она морально готова ко всему, в том числе, что ее тоже, как и Волкова со Ждановым, могут внести в "экстремистский" сисок Росфинмониторинга.

– Иск мне на 4 млн выставили, когда я уже уехала, я тоже этого не ожидала. Скажу так: морально я готова ко всему, но надеюсь на лучшее, – говорит она.

"Все могло закончиться уголовным делом"

Сооснователь "Российской ЛГБТ-сети" Игорь Кочетков (признан СМИ-физлицом иноагентом) уехал из России в конце 2021 года. Причинами отъезда стало и признание ЛГБТ-активиста иноагентом, и проверки прокуратуры и Минюста "Российской ЛГБТ-сети" и благотворительного фонда "Сфера" (обе организации признаны иноагентами. – СР), которыми ранее Кочетков руководил.

– Судя по тем вопросам, которые задавали представители Минюста, их очень интересовала наша правозащитная работа в Чечне, но каких-то серьезных нарушений они не нашли. Но сделали вывод, что организация грубо нарушает законодательство и действует вопреки своей программе и уставу. Все, что со мной происходило в конце года, – это полный абсурд. Единственное, за что государство меня и таких, как я, преследует, – за то, что мы свободно высказываемся, распространяем информацию, которую нужно распространять, и занимаемся защитой прав человека. По закону об иноагентстве может все закончится и уголовным преследованием. Главное то, что государство ведет себя непредсказуемо. Абсолютно нелогично, непредсказуемо и непонятно, на какие действия оно способно. Я не хочу тратить свое время на выполнение абсолютно бредовых требований, которые, в частности, фиксируются в законе об иноагентах. Все эти действия нарушают напрямую права человека. Например, право на свободу объединения – никто не может принуждать гражданина регистрировать юридическое лицо, а этот закон меня вынуждает. Все остальное не только незаконно, но и абсолютно бессмысленно. Я не хочу тратить свое время и жизнь на бессмысленность. То, чем я занимаюсь, и то, что так не нравится государству, – все это я могу делать из любой точки мира. Если кто-то, включая меня в эти идиотские реестры, хотел заставить меня замолчать, то это не получится. Если надо уехать, я уеду. И буду продолжать делать то, что я делал раньше, – сказал Кочетков Север.Реалии.

Игорь Кочетков

"Грузия – это просто чудо"

Координатор движения "Голос" из Пскова, активист Владимир Жилинский, ранее признанный Минюстом иноагентом, покинул Россию в декабре. Он перевез в Грузию свою семью и бизнес – Жилинский занимается разработкой программного обеспечения. У него два гражданства – российское и белорусское. Непосредственную угрозу для себя он почувствовал, когда спецслужбы обеих стран договорились между собой и стали солидарно преследовать активистов. Двух белорусов уже задержали в России для выдачи режиму Лукашенко, и Жилинский уверен, что мог стать третьим.

Переезд в Грузию, по его словам, был достаточно простым.

Владимир Жилинский

– С одной стороны, жизнь умещается в несколько сумок, – говорит Владимир Жилинский. – Все, что имеет ценность, продается на Авито, деньги кладутся на карточку нормального банка, которому ты доверяешь, карточка кладется в карман. И самолет тебя уносит куда нужно, а вещи можно отправить транспортной компанией по земле. Вообще, я думаю, что у современного человека не должно быть много собственности, тем более в России, где это всегда геморрой и неоспоримые судебные решения. Но с другой стороны, конечно, есть сложность. Достаточно мало стран, которые были бы готовы и были бы рады принимать такого рода беженцев. С Европой сейчас, например, проблемы. Человеку же, когда он переезжает, нужно не просто перенести свое тело – ему нужно натурализоваться, легализоваться, получить какие-то документы, как минимум вид на жительство. Найти работу и содержать себя и свою семью. Вот с этим проблема.

Сложность еще и в том, что российские сухопутные границы из-за коронавируса закрыты на выезд. Можно лететь самолетом, "чем мы и пользуемся", говорит Жилинский. Грузию он выбрал в том числе потому, что она принимает россиян и белорусов без визы и признает российские вакцины.

– То есть мы можем сюда приехать, мы можем здесь жить, права абсолютно такие же, как у местных жителей, которые хорошо знают русский язык. По российскому паспорту я могу здесь работать, я могу вести здесь бизнес, могу учиться и учить детей. Это цивилизованная страна, и круто, что она есть. Если бы не Грузия, у нас был бы грандиозный кризис, потому что сейчас, по нашим подсчетам, здесь находится 35 тысяч только белорусов, – говорит он. – Грузия не выдаст нас России или Беларуси, для нас это безопасная страна, то есть от диктаторов мы защищены. И более того, с точки зрения Грузии, как и с точки зрения Украины, Россия сейчас находится в списке оккупантов и агрессоров. Грузия – это просто чудо, если бы ее не было, нам было бы очень плохо. Сегодня я выложил исследование по качеству жизни в разных странах – Россия на 83-м месте из всех, а Грузия на 61-м. Сказать, что я уехал в отсталую страну? Нет, ребята, это вы в ней остались. Смогу ли я вернуться? Да, наверное, когда-нибудь смогу. 70 лет – это уже, извините, возраст. Когда-нибудь они оба сдохнут, что один, что второй (имеются в виду президенты России и Беларуси. – СР). До этого замечательного события, когда я открою шампанское, я вернуться, наверное, не смогу. Захочу ли я вернуться – я не знаю, посмотрим, пока мне здесь хорошо, я за этим цирком наблюдаю со стороны.