Раскольникова в "Преступлении и наказании" долго занимал один вопрос: почему так легко обнаружить следы почти всех преступников? Если бы этот роман издавался в XXI веке, Достоевский, интересовавшийся криминалистикой, предпочёл бы, наверное, сочинить другой способ двойного убийства.
Я это пишу потому, что в прошедшем году самое запоминающее для меня событие случилось во время разбирательства одного кровавого криминального дела. Почти все, кто оказался тогда в зале Псковского областного суда, были под сильнейшим впечатлением. Все мы – люди опытные, многое повидали, но с подобным сталкивались впервые. Причём нас впечатлило не преступление, а доказательства, предъявленные суду.
"Разве такое может быть?" – прошептал мой сосед справа. "Это что-то фантастическое", – произнёс другой, когда мы выходили из зала. Спорить с этим не хотелось. Да, фантастическое.
Итак, в прошлом году я три недели ходил в областной суд как на работу. В прямом смысле. Но совсем не как журналист. Как журналист я в суде был много раз – делал репортажи. Однажды мы в газете "Псковская губерния" в зале суда отбивались от иска, поданного после моей публикации (и победили по всем пунктам). Ещё раньше я посещал суд как студент, изучавший на истфаке уголовное право. Но на этот раз я попал в суд совсем в другом качестве. Меня выбрали присяжным. Если точнее – запасным присяжным. Права и обязанности те же, но в самый последний момент, когда выносится вердикт, запасные не голосуют, а покидают совещательную комнату и ждут в зале суда.
Преступление оказалось давнее. Оно произошло зимой 2008 года. Судебные заседания не стоили бы даже упоминания, потому что, на первый взгляд, преступление совершенно типичное для современной России: двойное убийство. Нет в Европе другой страны, где преднамеренные убийства совершаются чаще, чем в России.
Это была бытовая трагедия. Собутыльники вечером что-то не поделили. Один решил свести счёты, вернулся ночью в незапертую избу, в которой даже электричества не было (отключено за неуплату), схватил возле печки попавшийся под руку топор и изрубил спящего на кровати "обидчика"-инвалида. Нанёс около двадцати пяти ударов. Утром оказалось, что в кровати в темноте под одним одеялом были убиты сразу двое – мужчина и женщина.
Я написал около десятка детективных романов и повестей и понимаю – любителям лихо закрученных сюжетов такое не интересно. Круг подозреваемых настолько узок, что ошибиться трудно.
Однако первоначально следствие постаралось и сделало всё возможное, чтобы убийца наказания избежал. Спустя 14 лет мы знаем: самый вероятный подозреваемый был человек без связей, но следственные органы всё равно не справились. Над избой, находящейся на окраине Пскова, пролетела очередная "птица-глухарь".
Прошло много лет. Срок давности подходил к концу. Уже и той избы давно нет. Единственный реальный подозреваемый, как мы теперь знаем, с тех пор успел отсидеть пять лет по другому делу – "за преступление на сексуальной почве", выйти на свободу и снова сесть на скамью подсудимых. Его наконец арестовали, обвиняя в том самом двойном убийстве. Но присяжные его оправдали. Это было ещё до нас. Через некоторое время начался новый суд – с другим составом присяжных. На заседания подсудимый приходил из дома пешком. Рамки судебного металлодетектора мы проходили вместе с ним.
Примерно через неделю наступила кульминация процесса. В какой-то момент на экране по видеосвязи из зала московского суда появился эксперт. Он сообщил, что спустя 12 лет с момента совершения преступления три специально обученные собаки обследовали пробы, взятые с орудия убийства.
Все три собаки остановились у пробы, взятой с псковского топора. И эксперт пришёл к "стопроцентному" выводу: на топоре сохранился запах, полностью характерный для нашего подсудимого.
Из Пскова эксперту посыпались вопросы от судьи, адвоката и присяжных: "Этот топор с тех пор держали в руках многие. Полицейские, следователи, эксперты… Вы настаиваете, что запах мог сохраниться? Насколько вероятна ошибка?" – "Вероятность ошибки – нулевая, – последовал ответ. – Отпечатков пальцев на ручке топора нет, но запах сохранился, и это доказательство не менее точное, чем отпечатки пальцев".
Наступило молчание. Но ненадолго. Вопросов стало ещё больше. Присяжные отправляли записки судье, и тот наши вопросы зачитывал. Вот один: "А если преступник был в перчатках?" – "Разницы никакой нет. Перчатки могут быть кожаные, резиновые, шерстяные… Вы даже можете надеть две пары резиновых перчаток. Единственный в своём роде запах человек всё равно оставляет. Отпечатки пальцев можно стереть, а запах – нет. Это определяется "ольфакторными исследованиями". Летучие компоненты оставляются не любыми выделениями, а исключительно из человеческого пота или сыворотки крови".
Стало ещё интереснее. В итоге нам в суде всё же рассказали, что запах не проникает только через железо и стекло. Вот если бы преступник надел железные рыцарские перчатки, то шансов его вычислить у "собак-детекторов" (так их называют) и у эксперта не было.
Однако вопросы не прекращались: "И всё же столько лет прошло! Неужели запах не перемешался с другими запахами? Ведь топор перевозили. Он где-то хранился…" – "Да, такое может быть. Но не в этом случае. Обычно запах сохраняется месяца три-четыре. Но на этот раз запах преступника был "запечатан" кровью убитых. Кровь засохла и сохранила запах на много лет. Как саркофаг из засохшей крови".
Это был один из самых эмоциональных моментов. Если верить эксперту, убитые словно бы дотянулись с того света, чтобы указать на убийцу. Своей пролитой кровью сохранили запах убийцы.
А тем временем присяжные – восемь основных и четыре запасных – с помощью записок продолжали спрашивать: "Достаточно ли просто прикоснуться к предмету, чтобы оставить на долгое время свой запах?" Эксперт отвечал: "Нет, недостаточно. Чем дольше человек держит предмет, чем при этом больше волнуется, чем интенсивнее работает (выделяет пот), тем глубже въедается запах".
В те три недели, пока длился суд, мы не могли набрать в интернете в поисковике ключевые слова: "собаки-детекторы", "ольфакторные исследования" и прочее. Предварительно мы клялись перед судьёй не делать ничего подобного. Присяжные обязаны получать информацию только с "чистого листа". Нам не положено было знать, что подсудимый в начале нулевых годов уже отбывал срок за убийство. Только после вынесения приговора желающие могли прочитать в интернете об ольфакторных исследованиях запаховых следов человека в судебной экспертизе и обо всём остальном.
Во время суда мы знали только то, что слышали в зале заседаний. Присяжным сообщили, что ольфакторные исследования проводятся много десятилетий, а первые научные публикации в СССР на эту тему стали выходить как минимум с 1985 года. Кто-то в это поверил, кто-то нет. Теперь-то я знаю, что одни криминалисты считают ольфакторные исследования идеальным способом обличения преступников, а другие пишут научные статьи с названиями вроде "Ложный путь криминалистики". Но важнее другое: с некоторых пор эти исследования принимаются в российских судах как доказательства.
Раскольников у Достоевского после двойного убийства, как известно, отмывал водой окровавленное лезвие топора несколько минут, а топорище – даже с мылом. Но ему это не помогло.
В нашем случае запаховые исследования, как мне кажется, тоже были не обязательны. Противоречивые показания и поведение свидетелей защиты (жены и матери подсудимого) указывали, что никакого алиби у подсудимого нет. Наоборот, попытка создать ложное алиби – лишнее доказательство виновности.
Однако нельзя забывать, что в России правоохранителям принято не доверять. Такова их репутация. В честный суд, честных полицейских, честных прокуроров и честных следователей СК мало кто верит. Действительно, кому верить? Уроженцу Пскова генералу юстиции Бастрыкину, что ли?
К тому же, зарубленные топором ангелами не были. Пили, гуляли… Русский человек, бывает, проявляет жалость по самому неожиданному поводу. Тем более убитых уже не вернёшь, а подозреваемый "патриотично" настроен, после отбытия очередного срока устроился на работу, успел завести семью. Родился ребёнок. Нехорошо лишать его отца. Кто будет воспитывать сына?
В общем, четверо присяжных из восьми признали подсудимого виновным, а четверо – невиновным. Это означало, что подсудимого снова оправдали.
А ещё это означало, что вскоре каждому присяжному, включая запасных, позвонил следователь СК по особо важным делам и пригласил к себе, чтобы задать "два вопроса". Через два с половиной часа разговора один на один в его кабинете я сказал следователю: "Вы говорили, что зададите два вопроса, а задали двадцать два".
Что ж, зато теперь любознательный следователь знает, какая девичья фамилия моей мамы и какие учебные предметы я преподавал в лицее.
Напоследок, когда мы уже вышли в коридор, я поинтересовался у следователя: "Где можно будет узнать, чем закончилось расследование? "– "Лучше вам этого не знать, – ответил он. – Меньше знаешь – лучше спишь".
Но много спать вредно. Вскоре стало известно, что оправдательный приговор отменили "из-за нарушений, которые допустили присяжные".
Осенью 2021 года начался очередной сезон этого сериала уже с третьим составом присяжных. На этот раз подсудимого признали виновным, приговорив к 18 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима. А совсем недавно – 26 января 2022 года Апелляционный суд оставил приговор без изменения. Это тот редкий случай, когда обвинительный приговор, вынесенный российским судом, меня устраивал.
***
Но из головы всё равно не выходит "саркофаг из засохшей крови". Убийцы думают, что не оставляют следов. Это касается и обычных уголовников, и высокопоставленных убийц. Они проливают чужую кровь, рассчитывая, что их никто не осудит. А если попадаются, то надеются на снисхождение, на "уважительные причины", на "высокие цели".
Не знаю уж, насколько точны "ольфакторные исследования", но в историческом смысле нет ни срока давности, ни возможности скрыться. Не современники, так потомки узнают, как было на самом деле.
И чем больше преступник или преступный режим пролил крови, тем дольше под "саркофагом" сохраняется запах убийцы.
Алексей Семёнов – писатель
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции