Петербургские промышленные предприятия, выполняющие заказы для Минобороны РФ, заманивают сотрудников высокими зарплатами. Чтобы удовлетворить все растущие потребности ВПК, они увеличивают штат и работают в три смены. Однако, когда по Петербургу стали прилетать украинские беспилотники (БПЛА), деньги для работников перестали быть единственной мотивацией – инженеры и рабочие опасаются за собственную безопасность, выяснил Север.Реалии.
Издание "Важные истории" опубликовало исследование о кадровом голоде российского ВПК. В десятку самых востребованных вакансий от работодателей, которые прямо заявляют о своих связях с Минобороны, входят слесарь, оператор станка с ЧПУ, инженер-технолог, инженер-конструктор, токарь. Это технические специальности. Также ищут менеджеров по продажам, экономистов и прочих офисных работников.
Больше всего в кадрах нуждаются ижевский концерн "Калашников" (стрелковое оружие, катера, снаряды), а также петербургские СТЦ (Специальный технологический центр, делает БПЛА "Орлан 10", расположен в Калининском районе города), ОДК "Климов" (делает двигатели для авиации, находится в Приморском районе) и КМЗ (Кингисеппский машиностроительный завод, делает двигатели для бронетехники, военные катера, главная площадка – в Невском районе).
Как установили "Важные истории", сотрудникам на предприятиях, выполняющих заказы для минобороны РФ, готовы платить на 30–40 тысяч рублей больше, чем на гражданских производствах. Из-за роста зарплат повышаются издержки предприятий и растут цены на продукцию, что по цепочке давит на всю экономику.
На момент подготовки этой статьи, в аккаунте ОДК "Климов" на портале HeadHunter было 202 актуальные вакансии, у СТЦ – 198 актуальных вакансий. У Кингисеппского машзавода – 180. У "Калашникова" вакансий более 600.
Однако, выяснил корреспондент Север.Реалии, большие деньги для работников еще недостаточная мотивация.
"Мы законная цель для ВСУ"
Кингисеппский машиностроительный завод (КМЗ), площадки которого располагаются в Петербурге и Ленобласти, поставляет российской армии дизельные двигатели для танков и БМП и оснащенные вооружением катера. Большинство вакансий там начинается от 100 тысяч рублей. Но людей все равно не хватает.
– У нас уже женщины обучаются работе на станках с ЧПУ, – рассказывает сотрудник КМЗ, пожелавший остаться анонимным. – Я бы, честно говоря, не разобрался с этим никогда, а они вполне, работают. Текучка, конечно, высокая, но так было всегда. Руководство озаботилось защитой наших площадок. Филиалов много, это дорого, конечно, но пока ищем варианты.
При этом военно-промышленные предприятия сейчас процветают, они бесконечно расширяются, так как работают на войну в Украине.
– Мы сейчас работаем в несколько смен на нескольких площадках, расширяем производство. Недавно купили гидротормоз под стенд для испытания танковых двигателей. Это поможет проводить испытания быстрее. Все время нужны новые сотрудники. У нас хозяин не скупится – наши зарплаты одни их самых высоких на рынке, правда, всегда есть нюанс: мы законная цель для ВСУ, – говорит сотрудник холдинга КМЗ.
По его словам, на заводе было совещание, где им сказали, что один из беспилотников, сбитых в марте над Ленинградской областью, мог лететь в сторону одной из площадок КМЗ.
– Нам не сказали точно, какой и куда, но в Ленобласти, например, площадки в Зимитицах и Назии. Причем вся информация, вплоть до обозначения на карте, находится непосредственно у нас на сайте: площадь, фотографии территории, чем там занимаются. Такая беспечность несколько пугает, – рассказывает работник.
Менеджер СТЦ говорит, что несколько коллег ушли после того, как БПЛА упал на жилой дом в Санкт-Петербурге.
– У нас многие считают, что он просто до нас не долетел. Тот дом недалеко от нашей площадки. После этого многие испугались. Не знаю насчет рабочих, я кадрами не занимаюсь, а вот офисные коллеги решили, что зарплата хорошая, но целая голова лучше. Шесть человек уволились с разницей меньше недели. Ну и руководители нам, конечно, напомнили, что может прилететь в нас. Меры безопасности пока такие: нельзя приходить со своими ноутбуками, проверки на входе и выходе, но это было и до атак. Сейчас думают над куполом РЭБ (радиоэлектронная борьба. – СР) и даже ПВО. Но с РЭБом проблема: он же нам самим что-нибудь заглушить может, стендовые испытания, например, так что решение проблемы пока не нашли, а люди уходят, хотя и не массово. Атаки свое дело делают – устрашение работает.
По словам сотрудника СТЦ, им показывают успехи наших разработок на фронте, часто зачитывают благодарственные письма от простых военных, мол, как и в чем мы помогли, мы всегда слышим только "спасибо". "Мне кажется странно бы было, если бы у нас кто-то не поддерживал СВО (специальная военная операция, так российские власти и СМИ называют войну в Украине. – СР).
"Сам пулеметы на катера не ставлю"
Предприятия придумывают дополнительные условия, чтобы удержать людей. На КМЗ, например, если привести друга на работу, то дадут 10 тысяч рублей. А если обклеить свою машину символикой завода, то будут доплачивать две тысячи рублей ежемесячно. У завода контракт с клиникой Бехтерева, лечащей алкоголизм и наркоманию, для сотрудников бесплатное кодирование от алкоголизма.
– Просто высокими зарплатами народ не удержишь, – говорит сотрудник Кингисеппского машзавода. – В Назии была просто эпидемия: человек получает зарплату и пропадает – уходит в запой на неделю, а возвращается, когда деньги закончатся. В общем, переманить человека – это только полдела, надо еще его удержать в работоспособном состоянии.
Он говорит, что противников войны на заводе нет:
– А зачем им к нам идти? Я не то, чтобы сильно за, но я и не против. Объективные причины к началу войны были. Кто больше неправ – мы, когда напали в 2022-м, или они, когда бомбили Донбасс в 2014-м, – я не знаю. Я выполняю свою работу, сам пулеметы на катера не ставлю. Среди рабочих в основном у нас узбеки. Наверное, не за идею трудятся, "русский мир" – не их тема, но и не саботируют работу. Они вообще очень работящие у нас, хорошие ребята, проблем с ними нет.
Однако рабочие из Узбекистана вызывают вопросы у полиции и Федеральной миграционной службы – на производственных площадках часто бывают рейды. Многие увольняются как раз из-за этого.
– Менты и ФМС постоянно устраивают облавы на узбеков, – рассказывает собеседник Север.Реалии. – Видимо, хотят, чтобы за них платили. Недавно они аж на вертолете высадились, чтобы работяг накрыть, подвезли автозаки, устроили маски-шоу. Это в Зимитицах было. Мы уже некоторых рабочих не выпускаем с завода во время смены, чтобы их посреди рабочего дня не прихватили.
Сотрудник СТЦ, инженер-тестировщик, рассказывает, что предприятие ищет новые способы, как привлекать людей.
– У меня по IT зарплата на уровне рынка, 150 тысяч. Но я вижу, как пытаются привлекать людей. В первую очередь, хотят молодых, постоянно на практику приходят студенты из ЛЭТИ и Политеха, пляшут вокруг них, устраивают на оплачиваемую стажировку. Но тут проблема: из пяти человек, на которых ты тратишь время и силы, очень повезет, если остается один. Не надо им это почему-то. А некоторые и просто "фи" высказывают. Один спросил, нашими ли дронами наносят удары по Одессе. Почему про нее спросил, не знаю, может, родственники. Мы сказали, что у нас разведывательно-ударные Орланы и ими города не бомбят, дороговато. Ответ его не устроил, ушел, – говорит он.
"Жду, когда война закончится"
На предприятиях, занимающихся машиностроением в гражданской сфере, кадровый голод еще сильнее.
– Набираем активно, рекламу в метро запустили даже, сайт отдельно с вакансиями сделали, но все равно не хватает людей. Инженеров мало. Рабочих тоже дефицит. Студентов обучаем, но загрузка не соответствует штату, – говорит руководитель предприятия, которое производит бортовое оборудование для морских и речных судов.
Директор компании из Петербурга, специализирующейся на разработке и эксплуатации гражданских беспилотников, говорит, что они живы лишь благодаря госдотациям. До войны беспилотники активно использовались в мирных целях – для мониторинга пожаров, фотосъемки территории, поиска несанкционированных свалок. Сейчас в ряде регионов, включая Санкт-Петербург, полеты дронов запрещены.
– Государство наше породило существенную проблему. К нам не идут теперь даже не из-за денег, а потому что нет карьерного роста и профессионального развития. У нас запрет на полеты беспилотников над городом, как и во многих других регионах. При этом придумали нацпроект по БАС (беспилотные авиасистемы. – СР), который нас кормит, но ставит в зависимость. По сути, бизнес не покупает у нас услуги, например, по мониторингу объектов с воздуха – опять же, поскольку полеты запрещены. Это могут покупать только госструктуры. Но там низкий спрос, мы не можем планировать, не можем расширять производство и модернизировать его. Разработчики дронов, которые фанаты своего дела, идут к военным еще и потому, что они могут придумывать новое, испытывать это, профессионально расти, изобретать. Нам, чтобы испытания провести, надо уехать в куда-нибудь в Якутию, где есть ЭПР (экспериментальный правовой режим. – СР). Но представляете, сколько это стоит? – спрашивает директор.
Разрыв между военным и гражданским производством в части условий труда будет только расти.
– Что в итоге: у военных есть заказы, есть расширение, а мы не знаем, что будет через год, потому что заказов нет. Я жду, когда война закончится. Беспилотники все сейчас там, а какой у них потенциал в гражданской сфере!.. Просто сейчас он никого не интересует. Когда кончится война – будет обвал, у военных пойдут сокращения, и уже обученные люди пойдут к нам. Вопрос в том, сколько нас останется.
В ночь с 18 на 19 января 2024-го года беспилотники ВСУ впервые достигли Петербурга. Один из них долетел до нефтяного терминала на Канонерском острове.
Позже БПЛА атаковал нефтяной терминал "Новатэка" в порту Усть-Луга в Ленинградской области. После этого случая сообщения о перехватах дронов над регионом стали чаще. Самым громким во всех смыслах прилетом было попадание БПЛА по жилому дому на Пискаревском проспекте Петербурга. Тогда никто не погиб. Недалеко оттуда располагается Специальный технологический центр, и некоторые петербуржцы заподозрили, что как раз СТЦ и был целью атаки.
Всего за период с февраля по март были атакованы минимум десять нефтеперерабатывающих заводов. Затем атаки на НПЗ прекратились, а Украина стала наносить удары по иным предприятиям на территории РФ. 2 апреля дроны ВСУ атаковали ОЭЗ "Алабуга" в Татарстане. Там, среди прочего, пострадало общежитие для студентов, которые привлекаются с сборке БПЛА "Герань-2", они же Shahed. Это дроны, которые массовыми налетами атакуют города Украины, в частности, Киев.
В 2024 году российское правительство потратит 14 трлн рублей на оборону и силовые органы — это 39% от всех бюджетных расходов. Из них 10,8 трлн рублей, почти треть расходов, пойдет на раздел "Национальная оборона". Траты на нацоборону даже по сравнению с 2023-м годом вырастут почти на 70%. В предвоенном 2021 году расходы Кремля на оборону составляли 3,6 трлн рублей. В среднем на войну с Украиной РФ тратит около $300 млн в день.
Мы не разглашаем настоящее имя автора этой публикации из-за угрозы уголовного преследования по закону о нежелательных организациях в России.
