"Юмор – это оружие жертвы". Российский стендап на фоне войны

Человек не перестает смеяться ни при каких обстоятельствах – юмор и ирония спасают психику от перегрузок. Однако острить на актуальные темы в условиях военной цензуры опасно, и после начала войны многие артисты разговорного жанра покинули Россию. Другие продолжают работать внутри страны, приспосабливаясь к обстоятельствам. Корреспондент Север.Реалии поговорил со стендаперами о том, как можно и нельзя шутить во время войны и каким стал российский стендап после 24 февраля 2022 года.

20 января издание Mash со ссылкой на неких представителей популярного комика Александра Гудкова написало, что соведущий программы "Вечерний Ургант" вернулся в Россию и готов здесь работать, "шутя со сцены материал, который напишут организаторы". Ранее СМИ сообщали, что в конце 2022 года Гудков покинул страну после того, как на него написали донос с требованием возбудить уголовное дело за песню "Я узкий". Это пародия на известный клип Z-певца Шамана. "Я узкий, всем широким назло", – поет Гудков, стоя точно в таком же золотом поле с колосьями, как и в патриотическом клипе "Я русский".

В 2023 году Гудков принял участие в стамбульском концерте группы СБПЧ ("Самое большое простое число"), которая во время выступления призывала публику помогать Украине "словом, делом и деньгами". "Для украинцев это важно так же, как и противоядие", – говорил Гудков со сцены в Стамбуле.

В январе 2024 года сайт URA.RU со ссылкой на своего читателя сообщил, что Александр Гудков вернулся в Россию – его якобы заметили в аэропорту Шереметьево. Сам артист ни в СМИ, ни в соцсетях не подтверждал и не опровергал информацию о возвращении или отъезде, так же как и заявление Mash про готовность выступать "без импровизации и провокационных шуток". От общения с журналистами он воздерживается.

Корреспондент Север.Реалии осведомился у агентства PROSTARS, как заказать выступление Гудкова на корпоративе в Москве. Собеседник, который представился основателем и директором агентства, сообщил, что гонорар составит от 2,3 млн рублей.

На наш вопрос о сценарии продюсер предложил воспользоваться "услугами профессиональных сценаристов, знающих артиста, изучивших компанию-заказчика и осведомленных о политической повестке в России, чтобы не подставить ни вас, ни ведущего".

– В команде Александра и в нашем агентстве есть профессиональные сценаристы, – уточнили в агентстве.

"Свободный юмор в России невозможен"

– Очень грустно, если Александру все-таки пришлось пойти на сделки с совестью, – говорит петербургский комик Дмитрий Шиваловский, комментируя сообщение про Гудкова. – Мне кажется, что это такой компромисс с самим собой. Но я отношусь к этому с пониманием, я думаю, он принял лучшее решение из всех возможных, которые у него были на данный момент. Когда жизненные обстоятельства вынуждают тебя так поступить со своими принципами, заставляют тебя отказаться от своего мнения, чтобы элементарно выжить или продолжать заниматься тем, что ты любишь.

Дмитрий Шиваловский – участник проекта "Питерский Stand Up", продолжает жить и работать в Петербурге. Он говорит, что в стендапе можно и нужно говорить на актуальные темы. Но даже в разговоре с журналистом слова "война" стендапер избегает.

– Напрямую, в лоб каких-то открытых, откровенных шуток <про войну> я не делал. Может быть, парочку отсылок на эти действия в своей комедии я нет-нет да и допускаю. У меня нет цели шутить именно о политике, но если напрашиваются какие-то аналогии и есть возможность сделать отсылку к каким-то политическим изменениям в стране, то такие штуки пробрасываются, – говорит Шиваловский.

Тем не менее он считает, что говорить со сцены про войну важно и "прям нужно".

– В комедии не должно быть запретных тем, – считает он. – Единственные темы, которые нужно не избегать, а быть с ними аккуратными, – это когда ты в своих темах обшучиваешь меньшинства или ущемленную группу. То есть группу людей, которые и без того находятся в незащищенном положении. Это как будто бить лежачего. О политике и о войне шутить очень важно, потому что когда ты можешь об этом говорить, выставлять это смешным, шутить об этом, то в этом и заключается какая-то определенная свобода слова.

Люди приходят послушать стендап, как раз чтобы понять, чтó комик думает о происходящих событиях, говорит Дмитрий Шиваловский:

– Это очень важно, а эти события [война в Украине] сейчас являются главенствующими, первоочередной темой, о которой думают все абсолютно. Когда ты намеренно игнорируешь эти события, то люди как будто тебе не верят. Важно говорить об этой проблеме, что она есть, и вместе уже принимать какие-то коллективные решения, что с этой проблемой делать. Когда идет такой жесткий запрет на то, чтобы обшучивать и озвучивать то, что происходит, либо говорить исключительно в положительном контексте, это очень лицемерно. Это точно не делает ситуацию лучше.

Аудитории в зале всегда тоже страшновато, когда они слышат шутки на политические темы, добавляет стендапер. Но при этом все зрители единогласно аплодируют и поддерживают человека, который говорит со сцены про это. Так люди демонстрируют свою солидарность.

– Смех и комедия – это такой элемент психотерапии. Когда человеку удается найти что-то смешное в своих проблемах, когда он может над ними посмеяться, то эти проблемы как будто перестают тобой владеть. Ты как будто перестаешь париться из-за них. Люди, которые иногда ходят на комедию, которые находят себя в каких-то шутках, они тоже это чувствуют: "Да, у меня есть какая-то проблема. Этот человек об этом сказал. Он чувствует то же самое, что и я. И он может над этим смеяться. Мне тоже смешно". И как будто эта проблема перестает быть такой весомой. Поэтому я считаю, что это очень важно, это имеет очень большой лечебный эффект.

– Много ли в российском стендапе самоцензуры?

– Как мы все прекрасно знаем, абсолютно любой человек, независимо от его статуса, положения, финансового благополучия, медийности, за то или иное высказывание по тем или иным вопросам оказывается фигурантом уголовных преследований. Юмор очень хорошо попадает под эту категорию. Он сейчас несвободен. Приходится очень сильно думать о том, что ты говоришь и как ты это говоришь. Потому что это в первую очередь работа со словом. И тут же уже неважно, какая конкретно у тебя формулировка – если кто-то просто что-то понял не так, если кому-то просто показалось, что ты намекнул на то, что какие-то лица или какие-то события тебя не устраивают, что расходится с общей повесткой, то этого уже достаточно для того, чтобы у тебя появились проблемы. Поэтому на данный момент я думаю, что свободный юмор в России невозможен.

"Тогда мы впервые написали шутки про войну"

Комик Кирилл Лаврухин покинул Россию два года назад из-за войны, он перебрался в Стамбул, а затем в Ереван.

– Я помню, после 24 февраля 2022 года меня вырубило на несколько недель, и я вообще ничего не мог писать. Потом я выступил в Кемерове и в Новосибирске. И тогда я впервые заговорил об этом. Это был март. Тогда мы впервые написали шутки про войну, и я почувствовал, насколько зрителям в зале это было нужно. То есть насколько изменилась атмосфера, когда ты не игнорируешь это, а говоришь про эти вещи. Ты фактически отражаешь и документируешь ту действительность, которая происходит, – говорит Лаврухин.

Оставшимся в России коллегам говорить на тему войны очень сложно, а сделка с совестью и компромиссы "очень губительны в том искусстве, которым мы занимаемся", считает он.

– Если тебя распирает изнутри, то, конечно, важно про это шутить. Я знаю, что есть московские комики, у которых текущая повестка не входила в круг шуток. Поэтому очень сложно взять и внезапно начать шутить про это. Тут нет такого, что надо или не надо. Еще хуже, когда люди думают, что они должны шутить, а им на самом деле нечего сказать про это. Получаются потуги какие-то. Но, я считаю, важно об этом говорить, важно не игнорировать то, что происходит, потому что, если ты молчишь, так и формируется эта странная среда, где все боятся что-то сказать и в целом боятся быть друг другу друзьями. Это прямой путь к разобщению, – объясняет Лаврухин.

Выбор уехать из России или остаться дома – это выбор между свободой слова и возможностью продолжать привычную удобную жизнь.

– Уехавшие комики понимают, чем и за что они платят. Мы платим своим неудобством, новыми бытовыми жизненными квестами за то право говорить и свободно высказываться. Там, оставаясь в комфорте, платишь собственным мнением, – считает комик. – Мне это не подходит, кому-то так подходит. Осуждаю ли я этих людей? Нет. Каждый сделал свой выбор, каждый заплатил свои суммы. Плохо сраться внутри комьюнити. Вот это точно прямой путь к поражению. Ты начинаешь делить в целом людей на уехавших и оставшихся, и та ненависть, которую говноеды из правительства хотят перераспределить и перенаправить от себя, распределяется друг на друга. Поэтому нельзя поддаваться на эти провокации.

На одном из выступлений в Ереване Кирилл Лаврухин увидел, что многие из зрителей были гражданами России, которые специально приехали на его выступление в Армению.

– Это стало понятно после того, как гости спрашивали о возможности оплатить билет картой "Мир". По ним чувствовалось, что им сильно хотелось такого юмора (про войну. – СР). Мы интуитивно добавили блоки, которые были проверены, просто чтобы повеселить народ. Любое упоминание войны или новых людоедских законов, например, о том, что ЛГБТ – это экстремистская организация, вызывали сильный отклик, потому что народ был голодный до таких тем.

Популярнее всего сегодня шутки, связанные с наболевшими у граждан темами. Например, о запрете ЛГБТ или феминитивов.

– Ну, блин, это же парадокс. В моем мире сложно будет про это не написать и не пошутить, потому что ты смотришь и думаешь: "Вы че там, совсем [с ума сошли]?" Это же реально сюр какой-то и абсурд. С моей позиции я не могу это просто проигнорировать. Они там какую-то херню принимают, а я такой: "ОК, красавцы, все нормально", – говорит Лаврухин.

– А что вы думаете об оставшихся в России ваших коллегах-стендаперах?

– Я думаю, что те, кто остался из комиков, они думают, что они свободно шутят. Может, они продали себе идею, что всё нормально. Может, у них правда не входит в их круг интересов. Если мы говорим про неподцензурный юмор на ТВ, то он и был невозможен никогда, то есть он не был возможен в 2020 году, он не был возможен в 2018 году. Если вы откроете КВН 90-х годов, то приятно удивитесь тому, насколько это всё свободно было. Или что раньше выходило шоу "Куклы". Сейчас немыслимо представить, чтобы была сатира такого уровня.

"Важно шутить про то, что пугает и тревожит"

Комик Игорь Ковальский покинул Россию еще в 2016 году, когда понял, что "политическая обстановка становится нездоровой", и с тех пор не возвращался. Он живет в Праге, но война в Украине после начала полномасштабного вторжения стала одной из главных тем в его выступлениях.

– Потому что это честно, – говорит Игорь. – Война, увы, часть нашей жизни, и мне кажется неправильным игнорировать её в своём творчестве. Моя голова так работает, если я о чем-то думаю, то я фоном придумываю шутки. Сейчас я много думаю о войнах и политике, поэтому и шутки такие. Еще в марте 2022-го я как-то спонтанно и быстро написал стендап про начавшуюся войну, я даже побаивался с ним выступать, но публика очень хорошо принимала шутки. Среди зрителей было в том числе много украинцев, и поняв, что им такие шутки тоже важны и нужны, я решил записать и выложить видео.

Я думаю, что важно шутить о том, что на душе. Когда началась война, ни о чем другом шутить не получалось, так как все мысли и эмоции были в этом. Я думаю, что важно шутить про то, что пугает и тревожит, и война точно одна из таких тем. Когда кто-то шутит об этом, я чувствую широкий спектр эмоций – от практически физической боли до испанского стыда. В целом война – это тяжелая тема, но таких тем много, шутить на них можно и нужно.

– Как реагируют ваши зрители, когда вы говорите со сцены про войну?

– Обычно люди в зале смеются, не могу сказать, все ли, но точно большинство. Думаю, что дело в том, что юмор – это оружие жертвы против агрессора. Сложно шутить и сложно смешить, если ты шутишь над тем, кому повезло меньше, чем тебе. Если же ты шутишь над теми, кто сильнее и кто неправ, то людям хочется смеяться вместе с тобой. В интернете, конечно, люди на шутки реагируют иначе, потому что никогда не узнаешь, в каком эмоциональном контексте человек твои шутки увидел. Пойти на вечер стендап-комедии – это осознанное желание пойти и посмеяться, а вот видео в Tik-Tok может попасться человеку, которому совсем не до смеха.

Ковальский подчеркивает, что в стендапе важно чувствовать границу между допустимым юмором на военную тему и тем, над чем шутить нельзя. Он говорит, что обычно заходит в шутках настолько далеко, насколько позволяет публика. Но шутить о жертвах агрессии для него неприемлемо.

– Мне видится так, что комик в России, высказывающийся про войну, – это как комик в захваченном террористами здании театра, который шутит про террористов. Это, конечно, смело, это, конечно, круто, но террористы со смеху не помрут, какими бы шутки ни были бомбовыми, – говорит Ковальский. – Я думаю, мы сможем скоро увидеть ренессанс жанра анекдотов. Сам жанр зародился как ответ на жесточайшую цензуру и начал пропадать из нашей жизни с приходом эпохи гласности. Сейчас гайки закручены настолько, что давление цензуры на себе ощущают люди, которые просто что-то не то лайкнули в соцсетях. Если уже за мемы сажают, то пересказывать друг другу анекдоты на условной кухне остается чуть ли не последним проявлением острого политического юмора.