Летом ЧВК "Вагнер" начала вербовать в свои ряды заключенных, отбывающих сроки в российских колониях: основатель компании Евгений Пригожин иногда лично приезжал в места заключения и агитировал осужденных отправляться воевать в Украину, обещая им взамен свободу и деньги. Сколько людей приняли это предложение, достоверно неизвестно – как и сколько людей получили помилование. Журналистка Нина Абросимова сумела поговорить со Станиславом Богдановым – 35-летним новгородцем, который получил 23 года колонии за жестокое убийство, а в 2022 году поехал воевать и вернулся из Украины без ноги, – и рассказывает его историю.
Текст: Холод, Новая Вкладка
В октябре 2022 года пенсионерка из Новгородской области Ольга Павлова получила от нескольких своих знакомых одну и ту же ссылку на двухминутное видео. Пятеро мужчин вечером сидят на крыше отеля и разговаривают. У двоих нет ног, у одного – ступни, у еще одного – руки. Единственный собеседник без увечий – основатель ЧВК "Вагнер" Евгений Пригожин.
– Из ЧВК "Вагнер" можно уехать только либо на пенсию по старости, либо в цинковом гробу, – говорил Пригожин, посмеиваясь. – Ну, ладно, чего здесь-то, нормально, да?
– Да, хорошо, – ответил безногий молодой человек в сером худи. – О таком можно было в моем случае только мечтать. По телевизору смотреть и мечтать.
– Тебе сколько оставалось сидеть? – поинтересовался Пригожин.
– 10 лет позади было, 13 впереди. Очень много.
– Ты, как говорится, был нарушитель, а теперь – герой войны.
Павловой стало плохо. "Нарушитель" – Станислав Богданов – 10 лет назад забил до смерти ее брата. Тело нашла она; потом отмывала дом от следов крови. Суд приговорил убийцу к 23 годам в колонии строгого режима. Теперь он сидел на ротанговом диване на фоне ночного города, а на его худи были приколоты медали.
На следующий день принадлежащее Пригожину издание РИА ФАН опубликовало еще одно видео: те же четверо мужчин с ранениями по очереди получали красные бархатные коробочки с медалями за отвагу, памятные знаки ЧВК "Вагнер" за ранение, грамоты от начальника Национального центра управления обороной, паспорта и справки о помиловании; происходило все это, как указывало агентство, в госпитале в Луганске. В небольшом интервью после награждения Богданов сообщил, что потерял ногу во время ночного обстрела: "Один прилет попал в товарища, второй – уже в мою ногу".
– Я думала, у нас с тюрем не выпускают на войну, – рассказывает Павлова. – Я думала, только у Зеленского так: у них же сразу с тюрем пошли! (президент Украины в конце февраля 2022 года заявлял, что во время военного положения заключенные, имеющие опыт участия в боевых действиях, могут отправиться на фронт; в мае министр юстиции говорил, что таких набралось 363 человека. – "Холод"). Оказывается, [и у нас] выпускают. Думаю, если бы не эта перебранка с Украиной, то он бы [свой срок] досидел, вряд ли он под амнистию бы попал.
ЧВК "Вагнер" начала вербовать заключенных на войну с Украиной летом 2022 года. На видео из колонии в Йошкар-Оле, которое опубликовали соратники Алексея Навального, Пригожин, лично приехавший убеждать осужденных, обещал помилование взамен на полгода службы по контракту.
– Вопросы гарантий и доверия следующие. У вас есть кто-нибудь, кто вас может с десяткой срока отсюда, с зоны, вытащить? Как вы думаете? – говорил бизнесмен. – Есть двое, кто вытаскивает. Это Аллах и Бог – в деревянном ящике. А я вас живыми забираю. Но не всегда живыми возвращаю.
К обещаниям свободы прилагалось и финансирование: зарплата как у рядовых бойцов ЧВК – и "гробовые" в размере пяти миллионов рублей в случае смерти на фронте. По данным главы фонда "Русь Сидящая" Ольги Романовой, в ряде колоний поехать на фронт с "Вагнером" согласился каждый пятый.
Подписал контракт и Станислав Богданов, отбывавший срок за убийство в ИК-7 Панковка в родном Новгороде. В начале августа он уже был в окопах под Луганском, но вскоре получил ранение – и через несколько недель общался с Пригожиным в Геленджике.
В середине ноября я получила от Богданова сообщение во "ВКонтакте". За две недели до этого я звонила Александру Малахову, с которым он подружился в колонии; видимо, тот рассказал об этом разговоре Богданову. Сообщение было отправлено в два часа ночи: "Здравствуй, Нина. Я начну сразу с того, что не делал. Зачем вы начали копать прошлое, я не личность, мое прошлое никому неинтересно. Одна грязь про меня. Чего бы я не писал или говорил, все равно перевернут. Столько лет прошло и в никуда. Я не собираюсь жалеть себя. Что было, то было, обратное не вернуть. Да, я отсидел довольно много времени, и на мне это отразилось, я стал терпелив и спокойно переношу грусть. Выбор был за мной – вступить в ряды ЧВК, и никто меня не подталкивал".
Через полчаса пришло еще одно сообщение: "Я не собираюсь возвращаться к старой жизни. Я буду идти только вперед, как меня учили, и ребят я не забуду. Они остались в моей памяти, они были со мной до конца, и я буду помнить их, пока стучится мое сердце. Прекратите осуждать. Я пошел на защиту своей страны, изменения в жизни, мне нечего терять, надо будет жизнь отдать – я отдам. Но только ради победы нашей страны…".
Я предложила Богданову созвониться. Он скинул свой номер. С его встречи с основателем ЧВК "Вагнер" прошло больше месяца, но он все еще был под впечатлением от знакомства.
– Пригожин... Смотрел на него и думал: нифига, вот это клевый мужик, вообще молодец! Я только по телевизору [его] видел, не мог даже представить, что я рядом с ним буду стоять, даже сфоткаюсь, – вспоминал Богданов ту встречу под камерами. – Намекать даже не мог, чтобы вот так забрали меня, посадили в самолет с остальными, повоевал, травму получил, вылечили, награду дали, героем стал...Я понимаю, что после нашего разговора с тобой у меня могут возникнуть какие-то проблемы. Но я думаю, что все пройдено уже. Все прекрасно знают, кто я такой.
Мямя
Богданов и убитый им Сергей Жиганов жили в Великом Новгороде на соседних улицах, но не были знакомы и вряд ли захотели бы водить дружбу. 32-летний Жиганов работал мировым судьей, носил карманные часы на цепочке, желал возрождения монархии, читал фэнтези. Одну из комнат в своей квартире он декорировал в викторианском стиле: темная мебель, шелковые обои, бутафорские щиты и мечи. "Оно, конечно, видно, что не палата рыцарей XIV века, но очень интересно смотрелось", – говорит человек, бывавший у него в гостях.
25-летний Богданов вращался в кругах, где, по его словам, "почти все были связаны с криминалом: кто-то посидел, кто-то условный получил, разбой, хулиганы". Он сам к началу 2010-х тоже успел отсидеть четыре с половиной года в колонии за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, хулиганство, разбой и угон машины. На своей катался без прав: "[Чтобы если] отберут – мне не жалко было". Работал на стройках. Пил дешевое пиво. Шепелявил – и поэтому знакомые его звали Мямей.
В воскресенье, 23 сентября 2012 года, Богданов отправился в поселок Крестцы в часе езды от Великого Новгорода: приятели позвали его помочь с ремонтом в загородном доме.
– Там надо было окна поставить, двери, а они не умели ничего делать, – рассказывает он. – Приехал, короче, пока они катались там с девчонками беспонтовыми. Меня еще в этот замес затянули. Конечно, я за компанию пивка попил.
Судья Жиганов тем вечером тоже поехал в Крестцы: там он жил (семьи у него не было) и работал в мировом суде, но выходные предпочитал проводить у себя в Новгороде, а к рабочей неделе возвращался в дом, полученный в наследство от двоюродной бабушки. Сестру, которая жила отдельно, но помогала Жиганову с огородом и бытом, он обычно держал в курсе своих перемещений.
– Докладывал: "Оля, я в город поехал", – вспоминает Павлова (она на 16 лет старше брата). – Я говорю: "Что ты мне докладываешь-то, большой мальчик уже". Такой ответственный был.
Когда Жиганов подъехал к своему дому в Крестцах, было около 11 вечера. Пьяный Богданов и его друг в это время сидели в машине неподалеку. Судья повозился с калиткой, но не смог ее открыть и попросил помощи. Богданов перемахнул через забор и поднял засов. Жиганов пригласил новых знакомых в дом. "Кому – кофе, кому – вино, – рассказывает Павлова то, что позже узнала от следователей и адвокатов. – Что там произошло, как там у них разговор пошел, я не знаю. Но я не думаю, что Сережа на рожон пошел, он у нас такой мальчик не спортивный, мягкотелый, покладистый.
Богданов говорит, что судья спросил, сидел ли он, уточнил за что – а потом якобы попросил ничего не воровать у него дома. Из-за этого Богданов, по его словам, взбесился.
– Он так еще ухмыльнулся, подумал небось: "Ага, сейчас я уйду в туалет, а они начнут тут дом воровать", – вспоминает он. – Что первое в руку попалось – эта кочерга, – я ему в голову и за..ал. Конечно, он встал: 195 сантиметров, на 10 сантиметров меня выше и здоровее на 40 килограмм. Что мне с ним делать? Там уже руками работал... Во мне Жиганов разбудил такого зверя! Я просто в шоке был сам. Как будто дьявол меня по плечу ударил и говорит: "Делай, Стас, делай, убивай его, он не нужен этой земле!" Вы же знаете, как он себя вел? Как другие судьи себя ведут на дороге? Гоняют там пьяные на машине, сбивают людей – им за это ничего. Вы знаете, да?! Видели такие ролики? Где они в кабаках там сидят дорогих? С пистолетом выходят, стреляют в прохожего.
Когда я возразила, что про Жиганова ничего подобного известно не было, Богданов ответил, что "этот только начинал быть таким": "А фиг его знает: может, он девочек по...ал, насиловал? Маленьких".
Пока он убивал Жиганова, приятель, вместе с которым Богданов зашел в гости к судье, якобы "сидел на табуретке и ничего не делал". В приговоре указано, что судья просил его успокоить убийцу – безуспешно; в итоге он выпил с Богдановым вина и ушел домой, "так как не мог смотреть на происходящее". Богданов на собутыльника обижен: "Даже ни разу ничего не сделал, пока я сидел".
Богданов мучил жертву до пяти утра, пресекая ударами кочергой его попытки встать на ноги, уползти или договориться. Денег или драгоценностей он в доме не нашел, но пытками выведал пин-коды от банковских карт. Добил он Жиганова гантелей: три раза сбросил ее на голову с высоты собственного роста. "Я взял сначала в руки утюг, но он был с острыми краями, а гантели были с круглыми краями, – невозмутимо объясняет Богданов. – Я подумал, что лучше не буду кровью тут забрызгивать все, и ударил его гантелей. Ну, чтобы мозги там не размазать. А кочергой я его один раз ударил".
– В приговоре написано, что 40 раз.
– Да, блин, е-мое, написано 40, – Богданов смеется. – Конечно, там цену набивал этот эксперт: "Может, ты 20 раз ударил его?" Пиши 20, [говорю]. "Нет, наверное, 35?". Ну, пиши 35. "Все-таки сколько ты раз ударил?" Пиши 40, говорю, я не знаю, сколько раз я его ударил. И скажи, что гантелей еще раз пять. Все. Посади меня быстрее.
Железный человек
В колонии ИК-7 в Панковке Станислав Богданов провел 10 лет: 23 года, большой срок даже для убийц, суд ему назначил из-за того, что он рецидивист, а убийство сопровождалось разбоем.
– Мне очень хорошо сиделось, у меня очень все замечательно было, – ехидно говорит Богданов. – Ну, бытовуха у меня была [налажена]: передачи были, рыбки были, цветы были. Кошка была у меня красивая: нам ее с воли привезли, британку. До сих пор остается там, бедолажка.
Евгений Федоров, который отбывал срок в той же колонии и освободился в 2022-м, характеризует Богданова как человека адекватного и спокойного: "Неважно, что он кого-то убил. У нас там полколонии – у кого тоже срока по 20 с лишним лет, тоже кого-то убили. Это не значит, что мы все там маньяки, изверги или садисты".
Работал Богданов в швейном цеху. Как сам считает, шил лучше, чем все остальные. Говорит, что, когда к ним в колонию приехали вербовщики ЧВК "Вагнер", администрация якобы просила его остаться.
– Говорят: "Зачем тебе это, тебя на фронте убьют", — вспоминает Богданов. – Я говорю: "С чего вы взяли, что меня убьют? Вы меня здесь быстрее убьете – морально. Я просто в натуре стану железным человеком".
Бывший заключенный недоволен тем, как к нему относились сотрудники ФСИН: "Ты работаешь, не нарушаешь их режим, который они придумали, и один фиг: к тебе приходят и портят тебе все настроение". Он приводит такой пример: "У меня была хорошая музыка, я потратил много денег, чтобы ее купить, затянуть [в колонию] без всяких нарушений. А им позавидовалось: у Богданова хорошая музыка – надо ее забрать. Пришли, забрали, повод нашли какой-то. Якобы телефон у меня и я по этому телефону куда-то звоню. Я говорю: "Покажите мне этот телефон, кому я звоню?" Телефон, по словам Богданова, у него при этом был – "не один даже, а штук пять", – но ни одного не нашли и не забрали.
Когда началась война, в колонии о ней узнавали от телеканала "РЕН-ТВ". Богданов относился к его вещанию скептически: "[Там говорят, что] Министерство обороны идет вперед, каждый день по два-три километра. Я посчитал: мы уже, по-моему, дошли до Польши, до Варшавы". Однако когда в колонию приехал Евгений Пригожин и предложил заключенным ехать воевать, Богданов записался сразу. "[Меня спрашивают:] почему, – вспоминает он собеседование, которое, по его словам, Пригожин проводил лично. – Я говорю: изменения в жизни хочу, хочу попробовать себя, на что я способен еще, кроме этой жизни".
Администрация колонии не разрешила заключенным взять с собой на войну личные вещи.
– Ребята из ФСИНа сказали: "Вам ничего нельзя, с собой только пару пачек сигарет", – рассказывает Богданов. – А [на базу "Вагнера"] приехали, нам говорят: "А чего у вас нету ничего? Что они, совсем с ума там сошли?" Пришлось им, конечно, все покупать нам. И полотенца, и мыло, и зубную пасту. И носки, и трусы. Одели как надо. Две пары берцев, куртки, три пары костюмов. И кроссовки давали. С этим вообще проблем не было. Пацаны как-то между собой заспорили: "Блин, мы как пушечное мясо, поедем, нет?" Один говорит: "Какое нафиг пушечное мясо, на нас столько миллионов вбухали, амуниция какая у нас!"
За время учебы в "Вагнере" Богданов научился стрелять из автомата, который взял в руки в первый раз, – в армии он не служил. В бронежилете ему на жаре весь день раньше тоже бегать не приходилось, "отдыхать никто не давал". Где именно его обучали, Богданов не рассказал; по его словам, вся подготовка длилась неделю (другой заключенный, которого награждали вместе с Богдановым, говорил изданию Пригожина РИА ФАН, что их тренировали "практически месяц") .
31 июля Богданова и других заключенных из его колонии (по его словам, около 200 человек) отправили в Украину. Они оказались на территории Луганской области. По словам Богданова, его "работа" заключалась в том, чтобы "поспать, выспаться и идти вперед".
– Мы были подготовлены, но не к тому, чтобы по нам так лупили, – рассказывает он. – Когда из ниоткуда прилетает, е-мое! Там даже один день тяжело прожить. Там были люди, которые приезжали и сутки даже не проживали. Там каждый шаг нужно обдумывать.
Сам Богданов продержался на фронте восемь дней. Вечером 7 августа, как он утверждает, украинская сторона обстреляла его группу из танков: "Это считается самым страшным" (говорить подробнее о войне бывший заключенный отказался). В темноте он увидел яркую вспышку, после чего его голень отсек осколок – она повисла на сухожилии. Богданов завопил: "Трехсотый" (то есть раненый), – вскочил, скинул каску и бронежилет и завалился обратно на землю. Его перевязали и вызвали эвакуацию. Он начал переживать, что за ним не приедут: по его словам, на эту позицию его отряд вышел утром того дня, и путь к ней был не налажен – повсюду лежали малозаметные мины-лепестки. У него возникла мысль застрелиться, чтобы не терпеть боль, но в итоге он ее все-таки отбросил – и дождался своих с носилками.
В больнице в Луганске Богданову ампутировали ногу ниже коленной чашечки. Как он утверждает, медсестре, которая купила ему штаны, кроссовки, тапочки и полотенце, он недавно отослал в благодарность букет из 51 розы и большого игрушечного медведя.
Свою жизнь после ранения Богданов называет "сказкой" и "фантазией". В ноябре он, как и другие раненые вагнеровцы, находился на реабилитации в санатории в поселке Витязево рядом с Анапой. В номера расселяли по двое; жили на огороженной территории, но разрешалось ходить в магазин (только не за алкоголем или энергетиками) и на пляж – фото с набережной с большим слоном из искусственной травы некоторое время стояло у Богданова на аватарке в WhatsApp. В какой-то момент для раненых наемников организовали экскурсию: они гуляли по Старому парку в Кабардинке вместе с другими туристами. Богданову понравилось: "Мы ребята такие, всю жизнь сидим, никто ничего не видел". На всякий случай он добавляет, что их компания "ни на кого не кидалась".
Реабилитологи готовили Богданова к протезированию (после 24 ноября он перестал выходить на связь, состоялась ли операция – неизвестно). Затвердевшую культю в глубоких шрамах ему разминали электрошокером, показывали видео с упражнениями, которые можно было выполнять в спортзале при санатории. Все это время бывший заключенный получал зарплату от ЧВК – по 200 тысяч рублей в месяц.
– Жизнь построю, дорогая, ну что ты! – сказал Богданов, когда я спросила его, что он собирается делать с деньгами. – Все, хватит воровать, надо зарабатывать деньги, строить дом и начинать жизнь заново. Приеду я на могилку к этому судье, даже пить не буду. Просто посижу, извинюсь перед ним. Посидели, выпили, не поладили, и я его убил. "Прости, брат", – вот так я ему скажу!
– А маме или сестре его не хотите извинения принести?
Богданов ответил, что это ничего не изменит: "Я еще усугублю, я еще хуже сделаю. А вдруг [мать] умрет? Сердце [не выдержит]. Опять меня посадят и обвинят, что я ее отравил или ударил".
Кошмар повторяется маленько
Ольга Павлова рассказывает, что 83-летняя мать Сергея Жиганова после смерти сына переехала в его квартиру. Все вещи убитого судьи она оставила на своих местах: свои пальто развесила на балкон.
– Она ничего не трогает и мне не дает, – говорит сестра Жиганова. – Отдать ей, может быть, жалко. Я не спрашиваю. Чуть что: "Это Сережино". Она по первости меня даже [называла]: "Сережа!.. Ой, господи, Ольга". Путала.
– Когда это сейчас всплыло – что вернулся [Богданов], – у меня опять эта картинка с кровью на полу и трупом перед глазами, – продолжает Павлова. – Кошмар повторяется как бы маленько.
Матери она об этой новости не рассказывала и просила молчать знакомых – но все равно "нашлись доброжелатели".
– Она сначала как-то так, а на следующий день вообще никакая, – говорит Павлова. – Разговаривать не хочет, настроение плохое: как же, сына нет, а он там с медалями и почестями. И судимость снята. (Связаться с матерью Жиганова не удалось.)
Помиловать заключенного может только президент России своим указом. До сих пор ни один такой указ не был опубликован – однако в начале января РИА "Новости" и РИА ФАН сообщили о еще двух десятках помилованных заключенных, которые якобы провели полгода на фронте (вдобавок к Богданову и еще трем мужчинам, которых Пригожин награждал в октябре). Когда журналисты спросили пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, подписывал ли Путин соответствующие документы о помиловании, тот ушел от ответа, повторив дважды, что помилование может быть осуществлено только в строгом соответствии с законом.
– Государство у нас такое гуманное… Пускай это будет на совести всех, – возмущается Павлова. – От того, что я напишу заявление, вы думаете, его посадят и лишат звания этого героя, медаль отберут? Я даже не знаю, куда мне это заявление нести, я обыкновенный рядовой пенсионер. В Следственный комитет? В прокуратуру? Никуда его не посадят, все уже. У меня нет сил, мне 60 лет, я не девочка. С кем я буду бороться? С этим? Чтобы потом он еще и меня [убил]?
Я пересказала Богданову реакцию семьи Жиганова на его освобождение.
– Вот не надо с этим жить. Это уже не от меня зависит. Знаете, как говорят, время лечит, – ответил он.
– Что-то его мать время не вылечило.
– Значит, это не я виноват.
– Вы забрали жизнь ее сына – ей кажется, что вы виноваты, а вы на свободе и с медалью.
– Я, может, спас другие жизни, рискуя своей жизнью, своим здоровьем.
– Чьи жизни?
– Ну, мы еще не знаем, чьи я жизни спас, может быть. И не узнаем. Потому что, если бы я на этом пути не оказался, если бы никого на нем не было, эти нацисты бы прошли и перевалили бы народу там. И дошли бы до России бы, е-мое. И раздолбили ее, е-мое. Что было бы тогда?
Богданов считает, что в любом случае отсидел достаточно, а срок в 23 года не соответствовал тяжести его преступления: "Я убил одного человека, а другой там в колонии сидел – он убил четырех и получил 19! Он семью всю убил, только ребенка не нашел. Это справедливо?" – спрашивает он. Я отвечаю: "Вы убили с особой жестокостью". "А он, короче, убивал так, чисто с удовольствием? – отвечает Богданов. – С особой жестокостью работают наши органы".
Видео с награждением Богданова разошлось по десяткам пабликов "ВКонтакте" и вызвало неоднозначную реакцию. Одни называли бывшего заключенного "вампиром и людоедом" и боялись его возвращения в город, другие — героем, "смывшим [преступление] кровью". Последние предлагали приглашать Богданова на патриотические школьные уроки "Разговоры о важном".
Богданов почитал комментарии и рассердился.
– Да, я в центре внимания, – говорит он. – Если меня обсуждают, значит, я такой знаменитый? Мне такой славы не надо.
В реальной жизни он тоже уже столкнулся с негативной реакцией на свою историю.
– Я говорю девушке: "Вот сидел я", – рассказывает Богданов. – Она говорит: "Ну ничего страшного, ну, дурачок, что поделаешь". Дальше общаемся, все хорошо, день проходит, два, три. Она такая говорит: "А ты еще и воевал?". Я говорю: "Ну да, я же, это, видео там в интернете есть, что мы здесь отдыхаем, лечимся". "А, ну понятно, ты еще и дважды дебил. Все, прощай". То есть если я сидел, то это еще ладно, она переживет, фиг с ним? А если еще и воевать пошел, то вообще дебил, точно ебнутый! Она, оказывается, против войны. А я, оказывается, пошел убивать людей за деньги!
– Теперь действительно ему сделают протез, дадут, может, квартиру, денежное пособие, – печально рассуждает Ольга Павлова. – Единственное, мне сказали, что такие не справляются: ему дадут денежное пособие, и он сопьется. Не знаю, сопьется ли он. Может, предпринимательством займется. Я его только на фотографиях видела. Конечно, грех так говорить, наверное, но выражение лица действительно какое-то ужасное».
Сам Богданов связывает свое будущее с "Вагнером".
– Я считаю, что они мне открыли дверь, – объясняет он. – Нас сейчас лечат для чего? Не просто, чтобы вылечить и отпустить. Это компания расширяется, не бросает своих. У нас деньги постоянно будут. У нас будет работа, даже если эта война закончится. В других-то местах она продолжается.
В родном Новгороде Богданов обещает больше не появляться.
– У меня никого нет там. Я приеду, опять увижу этих пьяниц, товарищей своих, подруг. Все 10 лет, что они молчали? Я виноват, да, я убил человека. А до этого я что, хорошим был? Сейчас они мне звонят, пишут: "Чего ты там не отвечаешь”. Все, в черный список их! У меня новая жизнь. У меня новые товарищи, новые друзья, новая семья. Я предан этим людям.
