Впервые за восемь месяцев родные обвиняемого в сотрудничестве с нежелательной организацией российского политика Андрея Пивоварова смогли встретиться с ним. До этого суд Краснодара, где рассматривают уголовное дело против Пивоварова, и следователи местного СК отказывали в свиданиях матери и телефонных звонках родственникам. Мама Андрея Пивоварова Раиса Тюрикова рассказала Север.Реалии о том, как прошла их первая встреча.
Политика Андрея Пивоварова обвинили в сотрудничестве с нежелательной организацией – "Открытой Россией". Уголовное дело против Пивоварова возбудили спустя два дня после того, как организацию ликвидировали. Изначально политику предъявили то, что он якобы в Краснодаре сделал репост, связанный с "Открытой Россией", в фейсбуке. Соратники Пивоварова утверждают, что запись была сделана не им. Позже в обвинительном заключении увеличилось число постов и прибавилась организация мероприятий. Политика задержали в родном Петербурге, в аэропорту Пулково, и отправили в Краснодар, где с 11 ноября 2021 года начался суд над Пивоваровым по существу.
Пивоварова задержали восемь месяцев назад. За это время политику ни разу не разрешили свидания с родственниками или телефонные звонки близким. Единственный способ связи с ним – письма через электронный сервис "ФСИН-письмо". Мать Пивоварова – Раиса Тюрикова – впервые за восемь месяцев добилась свидания с сыном в СИЗО.
Дело Пивоварова на данный момент рассматривает Верховный суд: защита политика просит, чтобы рассмотрение перенесли в Петербург. В конце декабря ВС отказал в изменении подсудности, но защита оспаривает это решение.
– Раиса Григорьевна, как вы сами объясняете то, что вам все-таки сейчас разрешили свидание с сыном?
– Мое свидание – это какое-то послабление, благодаря тому, что дело находится в Верховном суде. Это прошение о свидании рассматривал не Краснодар, а Верховный суд. Я думаю, только по этой причине я смогла увидеть Андрея. Причем все произошло буквально в течение суток-полутора. Мне адвокат сказал написать заявление и спустя полдня ответил: срочно берите билеты, никому ничего не говорите. Просто бегом все было. Мы не были уверены, что все пройдет. Еще и погода вмешалась, потому что рейс сначала был на вечер субботы – но не вылетели, перелеты отменили. Но я успела, прилетела в воскресенье утром. Есть все-таки кто-то наверху, кто помогал мне. Видите, сейчас улыбаюсь. И немножко успокоилась. Я просто ожила. Спасибо Верховному суду. У меня появилось желание за что-то бороться и чего-то ожидать.
– Как долго вы разговаривали с сыном?
– Мы пообщались больше часа... Час двадцать. На свидании связь была через телефон и стекло, но плохая, не чистая речь – не знаю почему. Конечно, я спросила о здоровье. Слава богу, выглядит хорошо. Мы переписываемся через "ФСИН-письмо". Конечно, информация поступала какая-то, но когда увидишь вживую – это другое. Он неплохо выглядит в соответствии с теми условиями, которые есть. Он очень много занимается собой, какие-то упражнения делает во дворе. Эмоционально он себя тоже хорошо чувствует. Большая поддержка есть от соратников, коллег из Москвы и Петербурга. Кто с ним был, так и остались с ним. Очень много книг получает и читает. Даже детективы прочитал. Говорит, что в жизни столько книг не читал. Раньше, говорит, не было столько времени читать. Сейчас читает то, что когда-то не успел. Книжки ему передают, книжки идут из разных источников, например, отец ему очень много посылает книг.
– Что Андрей рассказывал о жизни в СИЗО?
– В изоляторе ему разрешили выписать еще одну газету. Была только "Новая газета", а сейчас, по-моему, появится "Коммерсант". Ему включили радио, но что там за радио – не могу сказать. Музыку, наверное, какую-то можно слушать. Телевизора как не было, так и нет. Он пишет постоянно прошения. Несколько раз писал – не дают. Слава Богу, есть вода горячая, душ каждый день. Он ни на что не пожаловался, честно скажу. Я и по разговору чувствую, что бодр, держится. Я рада тому, что он смог выдержать эти 8 месяцев. Борется человек, вот что хорошо.
– Есть ли шансы, что теперь Андрею разрешат телефонные звонки?
– Насчет телефона – ничего нет. Не дают ни минуты. Перед Новым годом он просил разрешить телефонный звонок, чтобы поздравить сына, – нельзя. Никаких послаблений.
– Говорили ли вы об уголовном деле?
– Про дело, к сожалению, мы не поговорили. Я была на суде 11 ноября, я была одна, только меня пустили. Конечно, я, может, не настолько образованна, но то, что говорил гособвинитель… Я не понимаю, где я побывала. Что это такое? Никаких ответов не дают. Их спрашивают, где свидетели, есть ли ущерб моральный или физический. Ничего в ответ. Просто пустота.
