С начала мобилизации, объявленной Владимиром Путиным и официально так и не завершенной – российский президент не подписал соответствующего указа, – прошло полтора месяца. По прогнозам экспертов, вторая волна мобилизации может начаться зимой. Те, кто уехал после 21 сентября, уже сделали первые шаги по легализации в другой стране, налаживают быт и следят за происходящим на родине. Корреспондент Север.Реалии пообщался с теми, кто убежал от войны и уже устроился на новом месте.
Александру из Петербурга 34 года, свой недавний день рождения он отпраздновал в Турции, где вместе со своей девушкой Сашей оказался после начала мобилизации. Планы уехать из России у пары появились еще в феврале, после начала войны, но отъезд откладывался по финансовым причинам. После объявления мобилизации Александру, как и многим россиянам, пришлось из страны не уезжать, а убегать. Билеты на самолет стоили под миллион рублей, вспоминает Александр, и улететь получилось только 25 сентября, когда цены немного опустились, хотя все равно оставались "космическими". Деньги на вылет все равно пришлось занимать.
– Насчет мобилизации я никаких иллюзий не питал, – говорит Александр. – Но то, что я чувствовал, когда сидел в самолете, не знаю даже как описать. Пустота какая-то была. И презрение к себе, за то, что не могу уже ничего сделать. Я не столько от мобилизации конкретно бежал, сколько в целом от войны и всего происходящего в стране. Не хотел больше быть с этим хоть как-то связанным.
В Турцию Александр и Саша вместе с их маленькой собачкой Боней прилетели с минимальным запасом денег, только на первое время. Около месяца прожили в отеле в небольшом курортном городке Гюзельчамлы, а потом сняли жилье в Кушадасы. Туристический сезон уже закончился, и стоимость аренды сильно упала. Снять дом в ноябре здесь можно по стоимости аренды однокомнатной квартиры в Петербурге.
Новую работу при переезде искать не пришлось: Александр по-прежнему занимается продажей автозапчастей через интернет, работодатель пошел ему навстречу.
Самым стрессовым моментом, по его словам, была очередь в аэропорту к стойке регистрации.
– Мы стояли недолго по времени, минут пятнадцать, наверное. Но за это время троих на моих глазах полиция куда-то увела, – вспоминает он. – Одного человека прямо передо мной выдернули, я его потом уже больше в очереди не видел. Того, что мне вручат повестку, я не боялся. Мне абсолютно наплевать было. Самое главное было – улететь.
"Вернусь, когда не будет Путина"
Последние 12 лет Александр жил в Петербурге, куда приехал следом за старшим братом из Воркуты. Родной город он называет "черной дырой".
– Город затухал на глазах, заработать там можно только на шахте. А оставлять свое здоровье там не хотелось. Самая заветная мечта воркутинских шахтеров – получить травму, которая дала бы право выхода на пенсию по инвалидности и возможность больше не спускаться в забой. Люди уезжали тысячами. Выбраться хотелось любой ценой, – говорит он.
Через два года после окончания школы, не доучившись в лицее, приехал в Петербург и остановился у брата. Нашел работу и через пару месяцев снял себе квартиру. Недавно сыновья перевезли в Петербург и маму, взгляды которой на происходящее в стране постепенно менялись.
– Я просто отключил ей первый канал, и мы начали друг друга понимать после этого, – объясняет Александр. – До этого наши взгляды сильно отличались, мы часто ругались. Но в итоге она меня с легким сердцем отпустила. Даже рада была, что я уезжаю.
Александр говорит, что очень скучает по Петербургу и полностью изменил свое отношение к Турции.
– Жизнь здесь дешевле, продукты стоят, мне кажется, на уровне 2012 года, денег больше остается. Но дело не в этом. Я вообще не думал, что когда-либо даже поеду отдыхать в Турцию, не то чтобы жить. У меня к этой стране было какое-то предвзятое отношение. Отчасти из-за стереотипов о мусульманских странах, наверное. Но ты видишь, как люди тебя встречают, как они к тебе относятся. Я в маршрутке недавно оставил телефон на сиденье, вышел и в магазине уже понял, что нет телефона. Метров через триста водитель развернул автобус с полным салоном людей и вернулся ко мне. Мужик какой-то выбежал с телефоном и отдал мне его. Случись это в Питере, я бы с телефоном уже попрощался, – рассказывает он.
Александр говорит, что вернется в Россию только в случае кардинальных перемен в стране, но не верит, что они произойдут в ближайшее время. Как не верит и в окончание мобилизации, о которой объявили власти.
– Может быть, конечно, там наверху у кого-то одного хотя бы включится мозг, он посмотрит на происходящее и в ужас придет от того, что мы делаем, – размышляет Александр. – И с этого начнутся перемены. Если они будут, я приеду назад, даже если будет очень плохо, приеду помогать строить новую страну. Но только когда путинского режима не будет. Сомневаюсь, что это случится скоро. Пока мы бежим. Украинцы бегут, потому что на них напали, а мы бежим, чтобы не убивать.
Больше всего Александр сейчас переживает за родного брата, оставшегося в Петербурге. У него семья, ипотека, военная кафедра после учебы в Горном университете и антивоенные взгляды.
Два рюкзака и полторы тысячи евро
Иван тоже из Петербурга. Ему 32 года. Он занимается проектированием пользовательских интерфейсов, из России уехал вместе со своей девушкой Ольгой еще до начала войны. Мобилизацию встретил за границей. К этому времени у него уже была работа в иностранной компании и налаженный быт. В феврале 2022 года Ивану неожиданно подвернулись дешевые авиабилеты, и они вместе с Ольгой и его родителями решили все вместе на десять дней рвануть на отдых в Венгрию. Для молодой пары поездка оказалась путешествием в один конец.
– Я понял, что возвращаться в Россию мы не будем. Просто прочитал новости, что к границе стягивают войска. Родители вернулись домой, а мы с женой поехали дальше, – рассказывает он. – Побывали в Италии, Испании и Португалии. Ну и следили за тем, что происходит. Помню, как 22 февраля разговаривал с братом по телефону, и мы шутили про то, что надо закупаться консервами. Мало ли, что этот пень может еще выдумать. А через два дня началась война.
После вторжения в Украину Иван с Ольгой купили билеты в Бразилию, поскольку время нахождения в шенгенской зоне заканчивалось, и осели в этой стране. Первые месяцы были очень напряженными, и "выдохнуть" Иван смог только тогда, когда получил первую зарплату в долларах. Найти работу в иностранной компании, по его словам, было нелегко, потому что пришлось конкурировать со специалистами со всего мира.
– К тому моменту, когда мы прилетели в Бразилию, денег почти не осталось. Перед тем как улететь, успели снять в Португалии последние полторы тысячи евро до блокировки российских карт. Мы высадились из самолета с двумя рюкзаками. В одном была техника, фотоаппарат с компьютером, в другом какие-то вещи. И все. Ни дома, ни работы. Ничего. Но сейчас, когда прошло уже больше полугода, я понимаю, что это было самое правильное решение в моей жизни. Вернись все сейчас назад, я поступил бы точно так же. Потому что, несмотря на все трудности, которые мы пережили за это время, с первого дня было ощущение, что здесь у нас есть будущее, – не сомневается он.
Шок, связанный с переездом и началом жизни "c нуля", конечно, был, но рефлексировать над ситуацией просто не оставалось времени. Да и шок от того, что делает Россия был гораздо сильнее, поясняет он.
– Я больше думал над тем, что сейчас моя страна, от моего имени в том числе, убивает людей в Украине. Людей, которых я люблю. И что меня могли бы отправить туда делать то же самое. А у меня в Запорожье бабушка с дедушкой по папиной линии, брат, дяди с тетями и племенники, – говорит Иван.
Гордился своей страной
За последние восемь лет Иван прошел путь от гордости за свою страну до печального вывода о том, что у России сегодня будущего просто нет. В 2014 году он работал на Олимпийских играх в Сочи, был в Москве во время чемпионата мира по футболу в 2018 году. Все это время, по его словам, у него оставалась надежда, что страна все-таки "сможет быть свободной, счастливой и жить в мире с окружающими".
– Я, конечно, видел, что мы катимся вниз, но об эмиграции все равно не думал. До последнего надеялся, что еще можно что-то сделать, а 24 февраля понял, что всё. Что ни я, ни кто-то другой уже никак повлиять на происходящее не сможем. Что мы превратились в фашистское государство. Меня сейчас предателем называют многие знакомые, а у меня тогда, в феврале, первая мысль была о том, что это мое государство предало меня, всадило мне нож в спину, – говорит он. – У меня есть приятель из Америки, и он рассказывал, как даже его родители, которые уже в возрасте, после олимпиады гордились Россией. А потом случилась аннексия, и весь этот имидж был моментально стерт. И еще было очень обидно, потому что мы с родителями до 2014 года каждый год ездили отдыхать в Крым.
Российская пропаганда, замечает Иван, проникла даже в Бразилию, и здесь тоже часть местного населения поддерживает Путина, считая, что он действительно борется с неким "коллективным Западом" и отстаивает традиционные ценности.
– У нас на острове, где мы живем, есть одно заведение, в котором собираются рыбаки. Они все уже в возрасте и все поддерживают Путина. Никаких независимых российских СМИ здесь нет, и все, что они говорят, это, скорее всего, пересказ увиденного и услышанного по пропагандистским каналам. Мне с людьми нравится говорить, и я несколько раз пытался им что-то объяснить, но бесполезно. Никакие аргументы не действуют. Но недавно один из этих рыбаков, самый пожилой, сказал мне: я слышал, что у вас там журналиста посадили на 22 года (речь идет о приговоре журналисту Ивану Сафронову. – СР). За убийство столько не дают. И посмотрел на меня так вопросительно, – рассказывает Иван.
В Бразилии Иван и Ольга поженились, скоро у них родится ребенок. По словам Ивана, больше всего его печалит то, что в России люди продолжают жить так, будто бы ничего не происходит. Он корит себя за то, что полностью исключил из своего круга общения людей, имеющих другую точку зрения на войну в Украине. Если бы окружение с годами не стало полностью "стерильным", возможно, кого-то из друзей или знакомых удалась бы переубедить. Но после 24 февраля, признается Иван, ему стало тяжело общаться даже с собственным дедушкой.
– Я не смог ни разу позвонить ему в Петербург и поговорить. Он всегда поддерживал Путина и эту спецоперацию, как он ее называет, поддержал. Верит в то, что нужно украинский народ освобождать, – говорит Иван. – Я не могу слушать всю эту пропагандистскую чушь. Мама говорит, что он сейчас постепенно меняет свои убеждения, но я все равно опасаюсь с ним разговаривать.
Людей, уехавших после объявления мобилизации, он полностью поддерживает, хотя не понимает, почему они не сделали этого после начала войны.
– Обидно немного, конечно, что нашим гражданам было недостаточно того, что мы убиваем людей в соседней стране, разрушаем чужие города и памятники архитектуры и навсегда портим отношения со всем миром. Для большинства из тех, кто сегодня уже не в России, все это не стало решающими аргументами в пользу отъезда. Эти люди просто пытались сохранить свой прежний образ жизни, пока не пришли за ними, – рассуждает он.
Ивану и Ольге нравится жить в Бразилии, они изучают язык и стараются много путешествовать. Возвращаться в Россию не планируют.
– Одно правило, живя в России, я усвоил четко: никогда не верь власти, не верь государству. Оно не думает о людях и не будет думать. Поэтому всем мужчинам, кто хочет уехать, но не имеет востребованной специальности или денег на первое время, я все равно скажу: уезжайте. Займите немного и уезжайте. Среди уехавших очень много хороших людей, которые поддерживают других и материально, и советами. Жизнь у вас одна. И патриотизм сегодня – не поддерживать политику этого государства. Чем больше людей выедет, тем больше оставшиеся начнут задумываться о том, что что-то не так, – считает Иван.
Точное число россиян, покинувших страну после начала мобилизации неизвестно. По некоторым оценкам, на начало октября из России выехало более 700 тысяч человек. Уже известно, что уехавшие от мобилизации способствовали ускорению роста ВВП в соседних странах.
