С начала войны с Украиной сотрудники полиции инициировали сотни дел по статье о дискредитации российской армии. Они были возбуждены за кресты в память о погибших в Буче и Мариуполе, за "оскорбление знака Z" и декламацию антивоенной поэзии. Против 77-летней пенсионерки Татьяны Савинкиной из Петрозаводска тоже возбуждено административное дело за "дискредитацию": она повесила в своем подъезде листовку с надписью "Путин, пошел вон из Украины", а председатель ТСЖ 75-летняя Тамара Свитич заявила на неё в полицию.
Тамара Свитич возглавляет ТСЖ "Заречье-2" с 2013 года. Под ее управлением находится один стоквартирный дом на улице Варламова. За всё время ее председательства, утверждает Свитич, для жителей не было запрета на размещение каких-либо листовок: на стендах периодически появлялись рекламные буклеты, сообщения об аварийных ситуациях, предвыборная агитация и в целом всё, "что может быть полезно".
– Но в этот раз я решила вмешаться. Это ненормально, мы не политики. Почему люди должны видеть вот эти призывы, которые создают ненормальную обстановку в доме? Жильцы были недовольны! – утверждает Свитич. – Я с таким в первый раз столкнулась и вызвала полицию. Татьяна теперь меня пытается пристыдить: "доносчица, доносчица!". Мол, из-за таких, как я, Сталин расстрелял тысячи невинных людей.
Татьяна Савинкина, расклеивавшая в подъезде антивоенные листовки, недавно получила медаль "Дети войны".
– Моя мама вышла замуж в 1936 году, родила двоих сыновей, моих старших братьев. Когда одному из них было полтора, а второму полгода, советские войска вторглись в Финляндию. Ее мужа Володю забрали на фронт, где он, как и многие тогда, пропал без вести, – рассказывает она. – Потом Сталин принял закон, объявляющий всех пропавших без вести предателями родины. Женам и детям этих солдат от государства не полагалось ни копейки. Голодали страшно. Когда Восточную Украину освободили от фашистов, мама взяла мальчишек и поехала их поднимать. Там, в Ровно, в январе 1945 года родилась и я.
Савинкина почти 30 лет служила в МВД, до начала 2000-х, в последние годы работала в отделе политической реабилитации.
– Я таких доносов, какой на меня председатель ТСЖ за мою листовку составила, море видела. Благодаря таким обращениям людей сажали и расстреливали, а мы их потом реабилитировали многие годы. Тогда закон действовал, по которому реабилитация была возможна лишь при наличии архивных документов. В 1990-е этот закон отменили, слава Богу. Разрешили людей без документов, но при наличии двух свидетелей реабилитировать через суд. У меня всегда были два свидетеля, но обратиться с ними я могла далеко не к каждому судье.
О том, что сейчас происходит в Украине, она знает не только из телеканалов и соцсетей, но и от своего мужа.
– Мой муж Валера из Украины, сейчас живет в Белой Церкви, это небольшой городок в 70 километрах от Киева. Пришлось в жизни нам пережить горе, потеряли одного из детей. Разводиться не стали, отношения у нас хорошие. Но жить вместе дальше было тяжело, – продолжает она. – Пока у украинских границ шли учения, мы с Валерой были очень напряжены. Тряслись, постоянно об этом говорили, но не верили, что война возможна. Ночью 24 февраля Валера проснулся от грохота. Побежал на кухню, думал, разбилось чего. Потом глянул в окно, а там рядом разгромили аэропорт. Этот аэропорт давно не работал, зачем его было громить, непонятно. Наша дочь Инга, преподаватель Ленинградского университета, пыталась увезти Валеру в Турцию. Долго не могла найти людей, согласных вывозить пожилого человека, который с трудом ходит. А когда наконец нашлись согласные за большие деньги, муж передумал. Сказал: "Я останусь со своим народом". Он у меня тоже с активной гражданской позицией, протестовал в 2014 году. Пытался объяснить нашим русским друзьям, что ситуация на Донбассе – провокация России, что там никого не бомбят и не убивают. У него там братья живут. Все друзья об этом знали, и Валеру знали, и все равно большинство кричало: "Да тебе, Валера, заплатили за это! Американцы заплатили тебе! Натовцы!" Они и сейчас кричат то же самое.
– После одного из таких разговоров с Валерой я не выдержала и повесила в доме эти листовки. Мне стало так стыдно за сограждан, за молчание, за нежелание думать. Ну как можно оправдывать эту войну? – недоумевает Татьяна. – Я считаю, что Путин – преступник. И он обязательно когда-нибудь должен понести ответственность. Разбомбил страну – зачем? Люди страдают. Я была так возмущена, что меня не слышат. Буквально сегодня виделась с друзьями из симфонического оркестра. Они даже рот открыть мне не дают. Сразу: "Татьяна, ты ничего не понимаешь, правильно бомбят!" Лиля, скрипачка, заявила мне, что города свои украинцы сами разрушили. Я хотела прогнать ее. Столько лет она вхожа в нашу семью, нас с Валерой знает прекрасно. При этом как заведенная: "Сами себя расстреливают". И ведь она всерьез это говорит, она в это верит. Это просто кошмар. Я не знаю, что с нами. Это телевизор, пропаганда? Или что это за напасть? Не хотят люди думать.
Татьяна Савинкина говорит, что не боится уголовной ответственности, и продолжает расклеивать антивоенные листовки.
– Пусть сажают, лишь бы не война. Я и сейчас, в ожидании суда, продолжаю ходить по городу и расклеивать листовки. В автобусах, на остановках, на столбах, да везде! Мне даже кажется, что сейчас люди спокойнее стали на эти призывы реагировать. Раньше на меня бросались с криками про родину. Теперь этого уже меньше. Может быть, люди начинают задумываться. Наверное, в Кремле тоже понимают, что у любого терпения есть предел... Я не верю, что война быстро закончится. Путин зарвался. Его уже не остановить. Меня немного воодушевило, что западные страны сейчас как-то объединились и смогут что-то предпринять против Путина и России. Я не должна так говорить, конечно. Не должна быть против своей страны, но только так, мне кажется, народ может одуматься. Может быть, санкции помогут людям осознать, что мы на самом деле совершили. Не представляю, сколько времени нам от этого отмываться. Мы позволили Путину напасть, можно сказать, на родных людей. Ну что же это за страна? Я не знаю.
Савинкина несколько раз была в Сандармохе, лесном урочище в 19 км от карельского Медвежьегорска, где в 1937–1938-м проводились массовые расстрелы и захоронения жертв Большого сталинского террора. Возила туда родных. Она знакома с историком, главой карельского "Мемориала" Юрием Дмитриевым, осужденным на 15 лет строго режима за сексуальные действия насильственного характера и признанного рядом международных организаций политзаключенным.
– Во время моей службы в отделе реабилитации я помогала "Мемориалу", занималась делами этих людей. Так произошло наше знакомство с Юрием Дмитриевым. Я помню, как его предупреждали перед арестом. Вызывали, говорили: "Прекрати, там финны лежат, наших там не расстреливали никого". Он стоял на своем. Результат сами знаете. Педофилия, бессовестные. Он эту девочку возил в Сандармох, когда ей было четыре-пять лет. Ничего нет святого в людях, которые это дело сфабриковали. Сейчас я вот только листовки клею, но мы с Юрой поддерживаем отношения, пишем письма. Он стоически держится, – рассказывает Татьяна. – Мне кажется, председатель ТСЖ наш, Тамара Григорьевна, не понимает, в какое время мы возвращаемся. Она теперь с гордостью всем говорит, что пресекла в подведомственном ей доме предательство. Словно уже всех грабителей, убийц и мошенников поймали, и теперь нужно Савинкину к ответственности привлечь. После того как против меня уже возбудили дело, я еще неделю оставляла ей в лифте листовки с напоминанием, что из-за таких доносов в сталинские времена были расстреляны тысячи людей.
Председатель ТСЖ Тамара Свитич искренне не понимает, за что соседка так обиделась и на нее, и на Путина, и в целом на Россию.
– В одну из последних встреч Татьяна сказала мне: "Очень вы, наверное, Путина любите". Я ей ответила: "Какие бы реформы в стране не происходили, я здесь живу. Россия мне образование дала, выучила меня. Почему я должна какую-то Европу любить? Она и вас, Татьяна, выучила. И пенсия у вас в два раза больше моей. Чем вы недовольны?" – спрашивает она. На вопросы корреспондента Север.Реалии об отношении к боевым действиям в Украине председатель ТСЖ отвечать отказалась, пообещав сообщить об этом разговоре в полицию.
