С начала войны в Украине 40-летняя Оксана вместе с дочерью бежала в Россию. Сейчас они живут в карельской деревне, в деревянном аварийном доме. Несмотря на то что ей повезло найти работу по своей инженерной специальности, на аренду нормального жилья денег не хватает. Кроме "путинских" 10 тысяч рублей никакой помощи от России Оксана не получила. Она рассказала Север.Реалии о том, почему решила бежать из Украины в Россию, и как изменилась теперь ее жизнь.
"Осколки прошуршали, и я говорю: "Бегите!""
Оксана (имя изменено. – СР) жила в украинском поселке с необычным для здешних мест названием Нью-Йорк. Так поселение это называлось с момента основания в 1892 году. В 1951 году его переименовали в Новгородское. А в июле 2021 года парламент Украины вернул поселку прежнее название. Находится украинский Нью-Йорк всего в нескольких километрах от Авдеевки и в часе езды от Бахмута, которые российская армия в ходе долгих боев уничтожила буквально до основания.
– Прямо с начала войны нас начали бомбить, – рассказывает Оксана. – По звуку понимали, где вылет, где прилет. Если свистит, то все хорошо. Но самое страшное, когда мы слышали выход и не слышали свиста. Значит, стреляют откуда-то дальше. И значит, оно ложится к нам. Если свистит, это над нами летит дальше, а если мы слышим выход, но не слышим свиста, значит, свист прошел над другой территорией, раньше, и значит, прилет у нас. И мы так стоим втроем, я слышу выход, я не слышу свиста, и по нам начинают сыпаться осколки. У меня двое детей, кого мне закрывать: родную дочь или племянника?
После звука снаряда есть всего 20 секунд, чтобы добежать до укрытия. Оксана с соседями оборудовала для этих целей подвал, на входе которого – металлическая дверь.
– Осколки прошуршали, и я говорю: "Бегите!" Дети подрываются, я только в подъезд дверь закрываю, дверь металлическая, у нас как дождь – цок-цок-цок-цок… И все эти осколки горячие, – вспоминает Оксана. – Когда ложились спать, просто вещи возле себя готовили. У нас стоял тревожный чемоданчик, все документы, золото, все ценное у нас лежит в нем, чтобы срываться и бежать.
Газ в поселке отключили еще в апреле 2022 года. Еду готовили на костре во дворе дома, но на улицу старались выходить редко. Обстрелы, по словам Оксаны, стали сумасшедшие, в это время пропадало электричество. Во время пауз между обстрелами приезжали ремонтные бригады – электрики в сопровождении МЧС. Они поднимали провода, привозили воду и продукты. Военная администрация снабжала бронежилетами, предоставляла бронированные машины.
– У нас поставили сразу по поселку кубовые бочки, эмчеэсники ездили на скважину, набирали воду, развозили по городу. Попадали под обстрелы, ребята попадали вообще в замесы. Электрики постоянно… Как только появился интернет, все отписывались: "Как только будет затишье, мы выедем".
В конце апреля было еще довольно холодно, а из-за участившихся обстрелов уже не успевали ничего отремонтировать. В поселке стало совсем невозможно: ни света, ни газа, ни воды; ремонтировать коммуникации практически перестали. Из-за частых обстрелов люди иногда не успевали спрятаться в укрытие. Семья Оксаны перебралась в ближайший городок Торецк, что в 20 километрах от Нью-Йорка. Но там оказалось не намного лучше.
– Воды там не было уже, наверное, года полтора, потому что Торецк полностью запитан от Горловки, а там все перебито, там ни те не делают, ни эти не едут (Торецк с начала военного вторжения России в Украину обстреливают российские военные. – СР). Но электричество в городе было. Спасатели привозили воду и гуманитарную помощь, там много всего было. Из Бахмута тогда прислали гуманитарку: чай, кофе, масло, шампунь, прокладки, все было. Потом все это стало более скудным, но что-то оставалось, – рассказывает Оксана.
Во время постоянных обстрелов погибали мирные жители, поэтому Оксана вскоре решила уезжать и из Торецка.
– Привозят воду, и все за ней в очередь встают. Очередь большая. можно и два, и три часа простоять. И тут обстрел. Попали в жилой дом. И одним днем погибли бабушка, мама и внучка. Мужики сорвались, которые стояли в очереди, один возвращается, говорит: "Там спасать некого. От дома одна стена". Погибли все. У нас в городке не было никаких дислокаций военных, они по жилым домам били. Как в Буче, когда обстреливали частный сектор. Знакомая рассказывала, ее брат привез из Киева внучку к дедушке с бабушкой в Бучу, при обстреле бабушка сразу погибла, а девочку дед на руках раненую вынес. Дед просто тормозил вояк: "Кто-нибудь, возьмите, подвезите". Одна машина остановилась, ее закинули в машину, и пацан пытался оказать ей первую медицинскую помощь, но сказали, что девочка мертвая. Осколочное ранение в голову. И вот тогда я поняла, что, наверное, мне надо отсюда уезжать, – говорит Оксана.
"Я стараюсь не говорить на тему политики"
Еще в 2014 году из Краматорска в Карелию переехала подруга Оксаны Ольга. Все эти годы они поддерживали отношения, созванивались, обменивались фотографиями. Ольга звала Оксану переехать в Россию, рассказывая о невысоких тратах на жизнь в Карелии.
– Она мне говорила: "Понимаешь, тут все по закону, тут все правильно, тут все бесплатно, тут и в больницу, и в школу, и то, и се". Подруга работала в кафе администратором, и когда тут (в Украине. – СР) совсем невозможно стало, начала уговаривать переехать: "Приедешь – у тебя работа будет. Квартира – за пять тысяч однокомнатную можно смело снять и жить". Рассказывала, какая здесь замечательная природа, что они с мужем купили машину и квартиру. В общем, говорила, как тут все зашибись. И мы с дочкой в августе 2023 года решили ехать, – говорит Оксана.
С начала полномасштабного военного вторжения России в Украину в оккупированных российскими войсками украинских населенных пунктах начали действовать гуманитарные коридоры, которые работали только в одну сторону – Россию. Из Торецка такого коридора не было – территория находится под контролем Украины. Поэтому Оксана самостоятельно искала способы, как выбраться.
Она нашла объявление в фейсбуке: "Вывезем в Донецк, Россия", перевозчики брали с пассажиров тысячу евро с человека. С собой в багаж можно было взять две сумки по 10 килограммов на пассажира. Рассчитываться надо было наличными прямо с водителем при посадке. После того, как Оксана заплатила за себя и за дочь, в кошельке у нее осталось 200 долларов и 20 тысяч рублей.
– Все гривны, которые у меня были, я поменяла на рубли. Нелегальные обменники работали. За 8 тысяч гривен мне тогда дали 10 тысяч рублей. Это было ни о чем. Но тогда-то я ехала с полной уверенностью, что это деньги, – рассказывает Оксана.
В пути автобусы постоянно менялись, пассажиров пересаживали из одного транспорта в другой. Маршрут пролегал через Польшу, Литву и Латвию. Перевозчики просили украинцев "не говорить нигде" о том, что они "едут на Москву".
Через шесть суток дороги всех беженцев с вещами высадили в районе площади Трех вокзалов в Москве, но никто не знал города, и пассажиры совершенно не понимали, где находятся.
– Мы встали на дороге, нас высадили, там какая-то заправка, мы стоим и не знаем, что делать вообще. Связи нет, интернета нет, ничего нет. Зашла на заправку, спросила администратора, говорю: "Помогите, пожалуйста. Мы стоим, все бесхозные, и не знаем, что нам делать, куда идти". К нам вышла девочка, спросила, до какого вокзала нам надо, и вызвала такси. Хорошо, что наличные рубли у нас были, – вспоминает Оксана.
На вокзале выяснилось, что поезд на Петрозаводск отправляется только следующим утром, билетов на другие поезда не было.
– У дочки слезы градом, понятно, что она хочет есть, она хочет спать, она хочет раздеться, переодеться и все остальное. Там тоже девчонка, кассир, говорит: "Давай так, я тебе позвоню через час". Я говорю: "А некуда звонить, украинский номер". Она говорит: "Так, через час ты ко мне прибегаешь, я попытаюсь выхватить вам билеты". Она нам выхватывает билеты возле туалета, на верхних полках, на вечерний поезд, – говорит украинская беженка.
Попутчики в поезде разрешили со своего телефона написать подруге, что Оксана уже в пути. Утром подруга встретила их и привезла к себе домой, в деревню.
– После того, как мы отдохнули и отмылись, начали заниматься документами. Потом начался цирк. Куда не ткнешься, везде платить надо: за переводы документов, за справки. И началось: вам надо туда поехать, вам надо такие документы собрать. Потом стали требовать формат справок российский. Я говорю: "У нас нету. Вот что есть, то и есть". И вот эта вся бумажная волокита длилась у нас месяца два, – говорит Оксана. – Я была готова ждать, в конце концов в каждой стране свои правила, я принимала это как должное. Единственное, что возмутило, – это то, что за перевод всех документов приходилось платить самим. У меня какие-то деньги были, но ведь некоторые приехали вообще без денег.
По словам Оксаны, в России обычные люди к ним относятся "по-человечески", но они очень часто слышат о том, что российская армия "освобождает Украину" – утверждение, которое пропаганда России использует с самого начала полномасштабного вторжения.
– Я понимаю, что войну начала Россия. Никаких нацистов, как говорят по телевизу, в Украине нет. Никаких запретов говорить по-русски тоже не было и нет (российские государственные СМИ утверждают, что в Украине притесняют русскоязычное население. – СР). Все говорили и по-украински, и по-русски. Никакого ущемления из-за языка не было. Объяснить русским это невозможно, да и я стараюсь не говорить на тему политики, потому что боюсь, что могут затравить за позицию, – говорит Оксана.
В ноябре она получила российский паспорт, после чего на двоих им выдали "путинские" 10 тысяч рублей – единовременную выплату, которую российские власти выдают украинским беженцам, переехавшим в Россию после 22 февраля 2022 года. Все это время Оксана жила у подруги. Ни за 5 тысяч в месяц, ни за 10 квартиру не снять – не только в Петрозаводске, но даже в деревне.
– Мы обратились в местную администрацию, чтобы нам как переселенцам предоставили социальное жилье, а мы бы коммуналку платили. У нас в Украине так давали жилье беженцам. Но в России никакого социального жилья нам не предоставили.
Оксана узнала о пункте временного размещения для украинских граждан, который работал в Кондопожском районе Карелии. Но ее сразу предупредили, что пункт находится в 140 километрах от Петрозаводска, и там нет ни школы для детей, ни возможности устроиться на работу. И свободных мест на тот момент там не было. Ей предложили перезвонить через некоторое время, сказали, что, может быть, появится подобный пункт в Петрозаводске.
– Я потом перезванивала, – рассказывает Оксана, – но мне ответили, что спонсоров на жилье для беженцев так и не нашли. Больше я туда не обращалась.
Через знакомых ей удалось найти двухкомнатную квартиру в аварийном доме в соседней с городом деревне. Хозяйка давно там не живет, она пустила Оксану с дочкой жить за коммуналку. В месяц выходит около 5 тысяч рублей.
– Это, конечно, немного. Но я работаю в городе, а маршрутка в одну сторону стоит около 100 рублей. А еще ведь еду надо покупать, одежду. У нас не было ничего зимнего, пришлось все покупать. Я до Карелии ни разу в жизни не видела на термометре температуры ниже –30 градусов. Я привезла джинсы, свитера, спортивные костюмы, приехали мы летом, в шлепанцах. Никогда в жизни мы так не мерзли, как здесь, – рассказывает Оксана.
Квартира в аварийном доме очень плохо прогревается, часто замерзает водопровод.
– Я тогда еще подумала, что это из-за стиральной машинки – она тут старенькая, вдруг сломалась. Заглянула за нее, а водослив просто примерз к полу и сосулька висит. В комнате в тот день вообще было +11 всего, – вспоминает Оксана. – Я термометр прямо на батарею положила, а он только 22 градуса показал. И это когда на улице было почти –40. Непонятно, как быть в такой ситуации? Сама я починить ничего не могу, у меня даже инструментов нет. Еще и электричество постоянно отключалось по несколько раз за день.
Дочь Оксаны сейчас заканчивает школу и готовится к поступлению в университет.
– Она меня очень поддерживает, видит, как я психую. Летом даже находила подработку, чтобы мне помочь. Дочка хочет учиться, хочет общаться со сверстниками. При этом очень скучает по родственникам, которые остались в Украине, – рассказывает Оксана.
До войны она работала химиком-технологом с зарплатой около 18 - ти тысяч гривен (примерно 45 тысяч рублей). В России Оксана обратилась в службу занятости. Там ее поставили на учет, но украинский стаж и образование ей не засчитали и предлагали только неквалифицированные вакансии.
– Мою трудовую книжку здесь просто проигнорировали. Назначили пособие по безработице – 1700 рублей. Предлагали устроиться продавцом в супермаркет, нянечкой в детский сад, но это очень маленькие деньги, на них нам с дочкой не прожить. Еще предлагали оформить самозанятость и пройти курсы мастера маникюра, например. Но я отказывалась от таких предложений, у меня высшее инженерное образование, и через некоторое время меня с учета сняли. Потом я познакомилась с одной женщиной, и она мне помогла – дала контакт на предприятии, где меня пригласили на собеседование и в итоге взяли на работу. Прошла дополнительное обучение внутри организации, так что работа есть, – говорит Оксана. – Я получаю 45 тысяч рублей, примерно столько же получала в Украине. Но там у меня был свой дом, и цены в России несравнимо выше, прожить на эти деньги вдвоем очень тяжело тут. Сказать, что я пожалела о своем решении приехать в Россию, – ничего не сказать. Но тогда казалось, что это единственно возможное решение, да и решали мы буквально в три дня. Иностранных языков мы с дочкой не знаем, а дома всегда говорили или по-украински, или по-русски, где бы я в Европе без языка работала? Ну и подруга уговаривала приехать, говорила, как они тут хорошо живут, квартиру вот купили, машину. Я только когда приехала, узнала, что крошечная двушка в деревне у них в кредит на много лет, машина тоже кредитная. Я у нее спрашивала: как же так, ты ведь говорила, что здесь все дешево и зарплаты хорошие. А она ответила "скажи спасибо, что тут не стреляют".
Мы не разглашаем настоящее имя автора этой публикации из-за угрозы уголовного преследования по закону о нежелательных организациях в России.
