"Просто вымерли". Почему в России стали меньше пить

3 октября – Всемирный день трезвости и борьбы с алкоголизмом. В России снизился спрос на водку – в этом году ее продажа сократилась на 4%. Это устойчивая тенденция, наблюдающаяся с 2016 года, которая фиксируется и рейтинговыми агентствами, и ретейлерами. Еще в 2019 году ВОЗ объявила о снижении употребления алкоголя в России на 43%. Правда ли, что в России стали меньше пить, и с чем это связано, корреспонденту Север.Реалии рассказал известный психиатр-нарколог, священник Григорий Григорьев.

Россия всегда считалась сильно пьющей страной. Но сегодня статистика говорит о значительном снижении употребления алкоголя, происшедшем в последние годы. Национальное рейтинговое агентство (НРА) отмечает, что водку теснят на рынке менее крепкие ликеры и настойки, а "негативным фактором для спроса становится распространение концепции здорового образа жизни". Из-за этого, а также из-за планомерного повышения акцизов и спрос на водку, и ее производство падают. Неужели в России действительно стали меньше пить? Заслуженный врач Российской федерации, основатель Международного института резервных возможностей человека, доктор медицинских наук, а также доктор богословия, профессор, настоятель храма Рождества Иоанна Предтечи Выборгской епархии Санкт-Петербургской митрополии протоиерей Григорий Григорьев говорит, что статистика не обманывает.

– Похоже, цифры соответствуют действительности, я имею в виду последний год. Мы видим это по уменьшению количества пьяных людей, по уменьшению количества обращений. Когда ковид только начинался, выпивка в первые месяцы даже поднялась, а потом стала резко опускаться, и такого снижения, как за последний год, я не видел никогда. Почему так произошло – причины еще не проанализированы, об этом надо думать, но факт остается фактом, каким бы невероятным он ни выглядел.

– Вообще-то, мы все помним, как много пьяных было раньше на улицах – они шли навстречу, шатаясь, лежали в канавах – теперь такого как-то видно…

– Да, на улице не встретишь даже просто сильно выпивших. Меняется менталитет. Раньше, если в компании попадался человек, который не выпивал со всеми, его очень сильно доставали – ну, ты больной, закодированный, как его только не называли. А сегодня довольно много людей не пьют, сидя в компании, где пьют другие – и их как-то не трогают. Изменения происходят на глазах. В Советском Союзе такого просто невозможно было представить – допустим, на флоте: как это все пьют, а ты не пьешь. А сейчас это – сплошь и рядом. Каким-то непостижимым образом престижность пьянства начинает уменьшаться. И потом, многие начали трезво оценивать, насколько плохо им приходится после алкоголя. У тех, кто переболел ковидом, сейчас идет много осложнений на центральную нервную систему. Если человек перенес ковид в тяжелой или средней форме, и у него возникли психические изменения, то при приеме алкоголя психика у него иногда прямо вылетает. То есть человек выпьет – а реакция парадоксальная: депрессия, уныние, нежелание жить.

– Это вместо эйфории, хотя бы временной?

– Да, многие ко мне сейчас приходят с тем, что раньше алкоголь приносил радость, а теперь приносит страдания.

– А почему тогда приходят – казалось бы, не нравится – ну, и не пей… Привычка?

– А не могут справиться. Не пьют какое-то время, а потом безо всяких причин начинают выпивать – рука сама тянется и наливает. Я имею в виду тех, у кого зависимость, конечно.

– И все же о том, что стали меньше пить – а не получилось ли так, что у многих алкоголь заместился наркотиками?

– Безусловно, но это, в основном, у молодежи. Заместился, скорее, синтетическими наркотиками, которые тоже очень сильно повреждают психику. Я бы не сказал, что у людей среднего и старшего возраста сегодня есть проблемы с наркоманией. Получить психотропные препараты сегодня стало очень сложно – нужен специальный бланк, рецепт, так просто их в аптеке не купишь. Тут сыграло роль ужесточение правил в аптечной сети – сейчас и антибиотики уже не везде купишь без рецепта, все-таки контроль за медикаментами тоже дает результаты.

– Кстати, люди, приходившие за дюжиной бутылочек какой-нибудь настойки боярышника, тоже из аптек как-то исчезли – может, потому что пузырьки эти сильно подорожали.

– Да, раньше там можно было отовариться по полной программе, а теперь эта история из жизни аптек уходит. У меня все-таки ощущение, что меняется менталитет. Может, это связано с тем, что очень много тяжелых алкоголиков за последние 10 лет просто вымерли, да и из тех, кто много пили в начале ковида, тоже многие погибли. Потому что в последние годы смертность от алкоголя была очень высокая – возможно, часть общества вымерла, а оставшаяся меньше этой зависимости подвержена.

– Грубо говоря, произошел естественный отбор?

– Похоже, что так. Точных исследований пока никто не проводил, но сам факт – налицо. Когда Советский Союз распадался, были потоки, тысячи больных алкоголизмом, желающих лечиться, сейчас этого нет. В 1990-е годы люди спивались, но тогда было много тяжелых напитков, тот же спирт Royal, пили всякие суррогаты – "Борис Федорыча" – клей БФ, морильный лак – ничего подобного сейчас нет.

– И подростки клей не нюхают?

– Это все вытеснили синтетические наркотики, которые на порядок сложнее и хуже героина. А всякие суррогатные заменители алкоголя исчезли. Те, у кого деньги есть, употребляют кокаин, а героина стало меньше.

– Вы неоднократно говорили, что все зависимости – и курение, и алкоголизм, и наркомания, и игромания – связаны.

– Да, у них у всех одна цель – наполнить душу радостью, вернее, восстановить утраченную радость. У меня сейчас вышла первая книга из цикла художественных книг, она так и называется – "Ветер радости". Ветер радости – это Господь, наполняющий душу человека. Положительных эмоций не хватает, и человек старается добирать их через вещества. Чтобы человек был психически здоров, на одну отрицательную эмоцию надо семь положительных.

– А кто это посчитал?

– Есть такая наука, возникшая в 1990-е годы, психиатрическая эндокринология, в ее рамках было открыто, что мозг человека вырабатывает большое количество гормонов. В мозгу были найдены центры, которые вырабатывают гормоны радости и гормоны стресса, так вот, гормонов радости было открыто около полутора тысяч, а гормонов стресса всего пять. На одну нервную клетку, вырабатывающую гормоны стресса, приходится семь клеток, вырабатывающих гормоны радости, и эта зона мозга в семь раз больше. У нас в мозгу должен быть стартер, который запускает механизм радости. За тобой погналась собака, ты перепрыгнул через забор и радуешься, что остался жив. И все синтетические вещества, как бы они ни назывались – это аналоги гормонов радости. Алкоголь как центральный гормон радости отвечает за стирание плохих воспоминаний. Человек, у которого хорошо вырабатывается свой собственный алкоголь, быстро забывает плохое. А если вводить его извне, своя выработка еще уменьшается, и накапливаются отрицательные воспоминания. Поэтому главный секрет психического здоровья – это вспомнить все хорошее, что у тебя было. Моя книга – это лучшие воспоминания детства, такой личный эпос, автобиографические фантазии, философские, богословские.

– Значит, лучшее лекарство – это помнить детство?

– В детстве человек получает больше всего положительных эмоций, но в нейрофизиологии есть такое понятие – амнезия детства, 95% светлого забывается. Когда я рассказываю о своих детских эмоциях, в памяти читателя всплывает то хорошее, что было у него – в этих воспоминаниях всегда можно спрятаться, когда плохо. Вообще, в любой зависимости самое главное – темные мысли, которые возникают спонтанно и которые человек не может контролировать.

– И как же с ними бороться?

– Для этого существует зарок – обращение человека к Богу за помощью. Сам человек, чем больше старается не думать о плохом, тем больше этих мыслей у него возникает. Поэтому тут надо просить помощи, переложить это на Бога. Это древняя практика, если она удается, у человека восстанавливается радость и снимается тяга. Человеку надо восстановить внутренние источники, чтобы гормоны радости вырабатывались естественным путем. Ассирийские мистики первых веков христианства выделили 11 видов радости от встречи человека с Богом, и главный среди них – это опьянение. Можно сказать, что от встречи с Богом человек пьянеет, и алкоголь – попытка достичь того же самого суррогатным путем. Все крутится вокруг этого. Быть счастливым – это значит любить все, что ты имеешь. Но для этого нужны свои гормоны радости, а когда мы их получаем извне, то радости у нас все меньше и меньше, и появляется зависимость – когда надо принимать вещества не для того, чтобы было хорошо, а чтобы не было плохо. То есть сначала ловят кайф, а потом снимают ломку. Об этом никто не говорит, никто этому не обучает.

– А как у нас сейчас обстоят дела с помощью зависимым?

– Она развивается. Если взять даже церковные центры помощи, то их стало гораздо больше. Наркологическая служба оказывает в основном неотложную помощь.

– А как вы относитесь к идее восстановить вытрезвители?

– Они рассчитаны на тех, кто под заборами валяется – чтобы не дать погибнуть, замерзнуть. Но таких, к счастью, все меньше становится, так что, я думаю, эта система, скорее всего, не развернется. Это все равно что организовать заготовку грибов, когда грибной сезон кончился.

– Национальное рейтинговое агентство сообщает, что в последнее время Россия заметно увеличила экспорт водки. Неужели другие страны нас обгоняют, пьют больше?

– Да, Россия по употреблению алкоголя находится где-то в третьей десятке, то есть очень многие нас опережают. И в Англии, и в Америке немало пьют, и в северных странах. Пьянство есть и в Корее, и в Японии – азиатские и северные народы вообще быстро попадают в эти сети, у них ферментная система желудочно-кишечная генетически не приспособлена к этому. Сколько раз мне приходилось бывать, скажем, на рыбалке где-нибудь на Балтике – шведы, финны, датчане пьют насмерть, когда лосось идет. Я такого у нас никогда не видел – а тут на Аланские острова идет катер сам по себе, его несет ветром, все вусмерть пьяные. Они потом на пирс выйти не могут. У нас так в 90-е годы рыбаки напивались, когда корюшку ловили, но сейчас нет такого.

– Вы говорите, что главное – это снять тягу к алкоголю, но как – легко сказать…

– Психотерапия как искусство. И церковные древние практики. Вот сегодня у меня целый день был прием, люди приходят, я спрашиваю, как дела. В основном, говорят – прекрасно, тяги нет, какой дурак, что раньше не бросил пить. Но процентов 20 говорят – тяга еще есть. Нервная система не сразу восстанавливается, с такими приходится дополнительно работать.

– А если человек потом вернется в свою пьяную компанию – среда разве не влияет?

– Несомненно. Как апостол Павел говорил, "худые сообщества развращают добрые нравы". Но если человек не пьет, он либо сам перестанет общаться с этой средой, либо среда его исторгнет. И сейчас, мне кажется, понятие среды начинает исчезать. Люди очень разобщены, всяких тусовок становится меньше. Ковид приучил людей сидеть дома, общаться и изучать что-то онлайн. Может, это временно, но все равно мир явно меняется. Люди все более одиноки, им не хватает радости, но ее надо искать в себе, в своих воспоминаниях, накапливать положительные эмоции.

– А психотерапия сегодня обогатилась какими-то новыми способами лечения зависимостей?

– Все виды лечения идут двумя дорогами: дорогой любви и дорогой страха. Дорога любви – это метод зарока, помощь человеку во встрече с Богом. Тут у нас появилось много обществ трезвости при храмах. Светские методы не обогатились – это лечение страхом: кодирование, подшивка, введение веществ, несовместимых с алкоголем. Выпьешь – умрешь. Но если мы не найдем радости, то эти методы могут остановить на какое-то время человека, но он все равно к зависимости вернется.

Общества трезвости существовали в России с 1857 года, их было больше 2000, но после революции все они закрылись. С 1914 по 1925 год в России действовал сухой закон.

– В 1988 году мы открыли одно из первых обществ трезвости, сейчас их уже несколько сотен. Методы с дореволюционных времен не изменились – зароки и обеты. Зароки давали люди с зависимостью, обеты давали их близкие родственники. Зарок – это обращение за помощью: Господи, я Тебе обещаю не пить, если Ты мне дашь силы. Это просьба дать силы не делать злое дело – сам не могу отказаться, помоги, Господи. А обет – это обещание сделать доброе дело. Папа давал зарок, а мама и дети давали обеты, чтобы морально поддержать папу. И сейчас ничего не изменилась. Разница только в том, что до революции в обществах трезвости было до 90% пьющих алкоголиков и 10% их родственников, а сейчас все наоборот: 90–95% родственников и 5-10% пьющих, – говорит Григорьев.

Руководитель координационного центра по противодействия алкоголизму и утверждению трезвости при синодальном отделе по церковной благотворительности Валерий Доронкин подтверждает, что с 2009 года в России снижалось употребление алкоголя, но уточняет, что во время пандемии оно все-таки немного увеличилось, хотя и не катастрофически. При этом он ссылается на июльский опрос ВЦИОМ, который показал, что 38% взрослых россиян утверждают, что они совсем не употребляют алкогольные напитки.

– В Русской православной церкви существует около 600 инициатив, от реабилитационных центров до разнообразных групп поддержки и обществ трезвости, – говорит Доронкин. – Есть профилактические и образовательные проекты, иногда по приглашению проводятся в школах курсы о пользе трезвого образа жизни. Половина всех инициатив – это общества трезвости, их членами являются больше 7 тысяч человек, в их мероприятиях участвуют от 40 до 90 тысяч человек.

По его словам, лекции в основном читаются для тех, у кого с алкоголем нет проблем, но которым надо знать, как быть с пьющим родственником.

– Созависимость – это когда муж пьет и жена пьет, а у нас другое: один пьет, а другие слезы проливают, и у них невроз развивается. Мы это всегда неврозами и называли, а сейчас психологи придумали термин созависимость, у которого нет никакой медицинской подоплеки. Все эти люди приходят в общества трезвости со своей поврежденной психикой, и их там восстанавливают.

– В этом и состоит помощь?

– Да. Сейчас вообще будет резко расти количество психических отклонений. До 70% тех, кто тяжело болел ковидом, или даже в случаях средней тяжести, могут испытывать отклонения в психическом здоровье. Гипоксия мозга плюс вирусное повреждение мозга порой дает очень тяжелую симптоматику. Мы входим во время, когда количество психически больных людей во всем мире будет увеличиваться, так что, возможно, наступит время, когда здоровые будут восприниматься как больные – их будет меньшинство.

– То есть мир сойдет с ума?

– Он, несомненно, движется по этой дороге. До начала ковида людей с психическими отклонениями было от 30 до 40%, сейчас, я думаю, перевалило за 50%, и все это стремительно нарастает. Но ничего, человечество все это преодолеет.