В псковской дивизии "ЧП" – дочери контрактника оказались пацифистками. Сестер-близняшек Лизу и Настю задержала полиция на несостоявшемся митинге 6 марта, и теперь их семье грозят неприятностями по всем фронтам: девочек выгонят из школы, отца – из армии, мать – с работы, военную ипотеку отнимут тоже, а там и колония не за горами. Все это следует из слов взрослых, проводивших с девушками воспитательные беседы.
Елизавете и Анастасии только в конце февраля исполнилось по 18 лет. Несмотря на разные прически, они очень похожи – даже пирсингом. Смелый панк-образ маскирует скромную, даже робкую манеру общения – не заподозришь в этих хрупких девушках ни правонарушительниц, ни революционерок.
– Решили выйти на пикет, потому что очень нас расстраивает эта ситуация. Мы всегда были против военных действий, а тут такое наглое вторжение в Украину, – начинает рассказ о своем административном протоколе Лиза. Сестра с ней согласна.
– Да, мы очень злились на государство из-за того, что в итоге отец – в роли оккупанта, это ужасно. Такие были угрызения совести – и это тоже сподвигло на то, чтобы пойти, – говорит Настя.
Отец девушек служит по контракту в псковской дивизии, в звании командира. Через год-два уже собирался на пенсию, и младшему сыну, по словам сестер, армейской карьеры не желает – мол, "я за всех отслужил". Девушки сильно переживают за отца: "Его в силу возраста очень выматывают командировки, даже на неделю, а тут такое".
Последний раз они его слышали 23 февраля. Из Пскова он уехал где-то месяц назад, говорил, что на учения в Беларусь. Про вероятность настоящей войны с Украиной всерьез никто в семье и не думал. "Он даже шутил так ужасно: вот, мол, уезжаю, вернусь с медалью за взятие Киева", – говорят дочери. Во время последнего звонка отец сказал, что им приказано выбросить сим-карты.
О начале так называемой "спецоперации" Лиза и Настя узнали, как и все, из новостей утром 24 февраля: "Это было большое разочарование государством".
Пикеты против войны начались в первый же день, и все они жестко разгонялись. Всероссийскую акцию за мир на 6 марта анонсировала команда Навального. Раньше, пока действовали штабы, такие призывы срабатывали, но через год после разгрома штабов и массового "дворцового дела", после двухлетнего опыта пандемии ожидать многолюдных митингов было сложно. Накануне 6 марта обыски прошли у активистов в Санкт-Петербурге, в Пскове с "осмотром" полиция пришла в офис партии "Яблоко" и в редакцию газеты "Псковская губерния". Активистку Катерину Новикову, ранее стоявшую с одиночным пикетом против войны, утром 6 марта забрали на весь день в полицию "для дачи объяснений".
Митинг не состоялся, но это не помешало Лизе и Насте принять в нем участие, да еще и в качестве организаторов – по версии полиции.
– Смотрим новости, ужасаемся, – рассказывает Лиза. – Думаем: надо плакат нарисовать. Мы знали, что последствия будут, да еще с новыми законами этими. Нарисовали плакат. Пошли сначала на площадь Ленина, думали, там будет много народа, а там было 6–10 человек. Мы такие: что? Вроде по времени правильно, два часа. Никого нет, кроме полиции. Мы думаем: "Еесли мы здесь плакат развернем, то нас сразу задержат, а это глупо". Встретили случайно около остановки одноклассника. "А вы чего здесь?" Мы сказали, что хотели пойти на митинг, которого нет, оказалось, что и он тоже. Разговорились и решили пойти туда, где много людей, но подальше от полиции. Пошли, встали на углу улицы Народной и Рижского проспекта, плакат развернули. Мужчина мимо прошел, сказал: "Слава Украине!" Мы такие: о, поддержка! А где-то минут через пять идет женщина с коляской и рядом, наверное, муж, в гражданском. Показывает удостоверение: "А вы чего здесь стоите?" И буквально сразу же приехала полицейская машина. Но мы и не сопротивлялись.
"Во время проведения публичного мероприятия демонстрировала на всеобщее обозрение бумажный плакат с надписью "УКРАИНЕ – МИР, РОССИИ – СВОБОДУ!", держа его в руках", – говорится в протоколе административного правонарушения.
Сестер и их несовершеннолетнего одноклассника привезли в отдел полиции, телефоны забрали. Продержали там четыре часа, попытались заснять на видео объяснения. Девушки по большей части молчали и требовали адвоката. Но телефон у Лизы как назло глючил, и договориться с ботом "ОВД-Инфо" или "Апологии" не получалось. Физического насилия, говорят сестры, не было, но психологически было очень тяжело – полицейские угрожали чуть ли не тюремным сроком.
– Очень сильно давили на нас. Говорили: "Так, две статьи, штраф 60 тысяч будешь платить". Из Центра "Э" человек говорил: "Ну да, колония будет", – рассказывает Лиза.
Но настоящее давление началось после.
– Мама очень ругалась. Интернет нам отключили, из дома не выпускали. Мама сразу забеспокоилась, что у бати начнутся проблемы, "ну точно его сейчас уволят" и так далее, – рассказывают сестры. – Мы знали, что могут еще раз прийти к нам, и говорили маме: "Ты не открывай, типа нас нет дома". Но она открыла. Она и на звонки отвечает, и впускает всех. Пришли двое. Брали у мамы тоже какие-то показания насчет этого всего. Потом пришел замполит, из дивизии, беседовал с нами очень долго, тоже про колонию говорил. "Вот, у отца проблемы начнутся". Ушел. Под вечер пришли еще трое военных – военный психолог, подполковник какой-то, еще кто-то. Они явно ознакомлены были с делом: "А на каком фоне был плакат?" Они пытались детали выяснить: "А значок у тебя был? А если я соцсети проверю, я там ничего не найду?" Мама еще боится, что потеряет выплаты, которые нам причисляются "за войну", а там много. Замполит напоминал про военную ипотеку: "А если вы квартиру потеряете? Такое тоже может быть". Мама очень испугалась. Полицейские еще позвонили маминому работодателю, сказали, что вот такая ситуация, и хозяйка магазина маме позвонила, тоже была недовольна всем этим. Тоже угроза увольнения была.
Подключилась и школа.
– Учитель сегодня подходила к нам, говорила: вы понимаете, что вы своими действиями гражданскую войну тут нам устроите? Поговорила с нами, а потом после школы директор вызвала маму. И тоже поговорила с ней: вот, пускай девочки в суде скажут, что они там под каким-то влиянием, пусть они просят прощения, что они больше не будут и так далее. Проблем не хотят, наверное, не знаю, – рассказывает Елизавета. – Мама боится, что нас исключат из школы, хотя речи об этом еще не идет.
– Вы не спрашивали, что плохого в призыве к миру?
– Да, спрашивали у учительницы сегодня. Она говорит: "Ты понимаешь, что ты отца подставляешь? Он там, бедный, на войне, а ты тут это". Я, конечно, собиралась с ней особо не спорить, но сказала, что считаю, что мы все правильно сделали.
У Лизы и Насти рядом нет взрослых, кто поддерживает их борьбу за мир. Круг общения семьи – в основном военные. И дом, и школа, где они учатся, стоят рядом с дивизией. Родственники смотрят телевизор и "очень не любят украинцев". Учителя в школе во главе с директором вызвали на разговор и долго рассказывали, как бесполезно и опасно иметь собственное мнение, да еще и высказывать его вслух. "Результат действительно не очень", – признают сестры, но о своем плакате все равно не жалеют. "Мы думали, что мы выйдем, и проблемы будут только у нас. Мы не думали, что еще и родителям вот это все будет грозить", – говорят девушки.
Учатся сестры в основном на четверки и пятерки, в этом году сдают ЕГЭ. Лиза интересуется археологией, Настя – театром. Полиция, правда, успела пригрозить, что "их никуда не возьмут". В любом случае вопрос о планах на будущее сегодня ставит сестер в тупик.
– Какое тут будущее, – вздыхает Лиза. – Невозможно будет так жить, просто невозможно. Больше всего же возмущается молодое поколение, старое – более привычное к этому всему. А нам это все тяжеловато. Думаю, дальше все будет плохо, пессимистичные прогнозы, к сожалению. Задумываемся о том, чтобы в другую страну уехать, хотя раньше таких мыслей не было. Мне нравится Россия, я люблю Россию. Грустно, что так вот, наверное, придется уехать в другую страну.
Что будет дальше с протоколом по статье 20.2, часть 2 КОАП РФ, – пока непонятно. Статья арестная, то есть материалы административного дела должны были быть рассмотрены судом в день поступления. Полиция настаивала, чтобы Лиза и Настя прибыли в суд утром 7 марта, но девушки просто проспали. Пока вызова в суд нет.
– Теоретически, рассматривая варианты, я могу предполагать (такое у нас не раз бывало), что из-за каких-то недочетов суд вернул материалы в полицию, – говорит адвокат Владимир Данилов, который готов защищать в суде Лизу и Настю по договоренности с проектом "Апология". – Но тогда полицейские должны были заново провести какие-то действия, пересоставить протокол, но этого тоже не произошло. В общем, ситуация непонятна – и суд не рассматривает, и полицейские ничего не делают. Оформлять протоколы по новой административной статье (20.3.3 КоАП, дискредитация вооруженных сил) задним числом вроде не должны, но загадывать в нашем правовом поле я бы сейчас не стал.
