Виктория Беляева, ее подруга Марина Аркуша и их 11-летняя дочь уехали из России после того, как к ним домой в Петербурге пришли полицейские и представители органов опеки. Женщины обратились в полицию за помощью, после того, как обнаружили в почтовом ящике письма с угрозами. Но стало только хуже: их однополой семьей заинтересовались и сотрудники уголовного розыска, и опека, и Z-боты в инстаграме.
Блогер Виктория Беляева и ее девушка Марина Аркуша, бывшая сотрудница канцелярии Приморского района Санкт-Петербурга, покинули Россию. С ними уехала 11-летняя Алиса, которую они растят вместе.
Виктория – биологическая мать Алисы. Она познакомилась с Мариной в 2017 году. Пара решила жить вместе и воспитывать девочку. У Алисы есть биологический отец. По словам Виктории, никаких разногласий с ним нет, в воспитании Алисы он не участвует.
В школе Алиса никогда не сталкивалась с буллингом, а вопросы своих одноклассников по поводу семьи она всегда передавала Виктории и Марине.
– Алиса говорила в школе, что у нее ЛГБТ-семья. Никто ее не обзывал ни за что, никто не гнобил. Случай буллинга в школе был, но не к ней, а к девочке, гражданке Украины. Ее гнобили в классе за то, что она украинка. Такое было. В сентябре 2020 года нас вызвали в школу за радужный браслет из бисера. Алиса подругам рассказала, что есть радужный флаг, что его цвета отличаются от радуги и что это значит. Ребенок никого ни к чему не призывал. Какой-то учитель на продленке подслушал и настучал на ребенка. Это ни в коем случае не был наш классный руководитель. Мы ее очень любим. Но она вызвала нас школу, потому что обязана это сделать, так как история дошла до завуча, – рассказывает мама девочки.
Алиса летом ездит к бабушке, на дачу или на море, учится на четыре-пять: "Ребенок занимался своими делами, развивался, интересовался какими-то вещами, помимо телефона. Конечно же, она слышала взрослые разговоры на какие-то политические темы. Но я старалась, чтобы она меньше этого слушала и занималась именно своим делом, сконцентрировалась в первую очередь на учебе", – говорит Марина Аркуша.
Виктории Беляевой 33 года. В Петербурге она работала фотографом и вела в инстаграме блог "Святое семейство" о воспитании ребенка в однополой семье, ЛГБТ-активизме, а после 24 февраля – об оккупации Россией территорий Украины. В июле ее аккаунт заблокировали после массовых комментариев с угрозами расправы над автором. Беляева связывает блокировку аккаунта с атакой ботов из-за её антивоенной позиции.
– У меня был блог о нашей семье. Я писала о нашей жизни, о правах ЛГБТ. Но когда началась война, я очень сильно переключилась, и у меня практически сменилась тематика блога, очень много стало антивоенных постов. Я уже тогда понимала, что мы не сможем тут жить, в таком обществе. До сих пор в соцсетях продолжается эта атака. Это не боты, это действительно люди, которые за вот эту идею с буквой Z, – рассказывает она.
Кроме того, в телеграм-каналах появились адреса прописки и номера телефонов Марины и Виктории с призывами писать на них заявления в полицию, были угрозы по телефону и в личных сообщениях в соцсетях.
Утром 25 июля Виктория нашла у почтовых ящиков записку "Смерть лесбиянкам из 57 квартиры". Спустя неделю в их квартиру пришли полицейские под видом сотрудников доставки "Яндекс.Еда" и представители органов опеки и попечительства с проверкой на наличие в доме материалов с ЛГБТ-пропагандой.
– Я ждала курьера. Он позвонил, сказал, что через минуту будет. Открываю дверь, а там две сотрудницы полиции и две женщины из опеки. Я их впустила. Сначала осмотрели жилье, сказали, "ну, вы там не переживайте". У меня дома были вывешены флаги ЛГБТ, антивоенные знаки. Все, за что сейчас сажают и наказывают. И на мне еще футболка была с надписью "Воображаемые силы России". Они все это видели. Я спросила, почему они пришли. Они сказали, что это из прокуратуры им сообщили, что, может быть, соседи пожаловались. Но я-то знала, откуда растут ноги, что это все из этого чата, в котором люди призывали активно доносить [на гей-активистов]. Я была уверена, что это не соседи, потому что у меня отличные отношения со всеми. И мне кажется, соседям до этого дела нет, даже если они в курсе, – говорит Беляева.
По ее словам, когда сотрудники опеки и полиции осмотрели квартиру, то стали задавать странные вопросы.
– Вопросы были такие: участвует ли ребенок в ваших постельных делах? Знает ли ребенок, что такое лесбиянка, и как вы объясняете ей, что это такое, не навязываю ли я ей такой образ жизни (ЛГБТ-отношения. – СР)? Я говорю: "Нет, не навязываю", – вспоминает Виктория. – У нас есть книжки детские, в том числе англоязычные на эту тему. И я понимаю, что меня это подводило под нарушение закона о пропаганде ЛГБТ несовершеннолетним. Но я не представляю, как бы мы жили в семье, и это было бы незаметно для ребенка. Это было бы странно. Потом сотрудницы опеки спрашивали о флагах, которые висят у нас дома. И мне прямо указали, что это скрытая пропаганда, как и книжки про секспросвет. Это абсолютно нормальные книги, которые соответствуют рекомендуемому возрасту. Алисе 11 лет, и в общем-то, уже можно знать, откуда дети берутся.
Марина Аркуша рассказывает, что полицейских и проверяющих "смутили книги" с пометкой об иноагентстве.
– Они (книги) написаны для детей людьми, которые не поддерживают российскую власть. К примеру, в учебнике обществознания есть фотография Путина. В наших книжках такого нет. Опеке это очень не понравилось. Они сказали, что мы своим воспитанием нарушаем психику ребенка. Ребенка, слава богу, тогда не было, она была у бабушки. Мне прочитали целую лекцию о том, что я делать должна, что не должна. Очень сильно возмутило, когда опека обратила внимание на то, что мы не православные. Мы против православия ничего не имеем. Мы исповедуем иудаизм, и у нас дома Сидур (молитвенник). И началось такое, что "у нас тут в России все православные". Это вообще западные чуждые ценности. Опека раскритиковала все, разве что про ремонт ничего не сказали – он у нас хороший. Напоследок спросили: "Когда, вы говорите, Алиса возвращается?" Начали тайком фотографировать квартиру, по-моему, даже в холодильник залезли. Когда я подписывала документ, что они пришли, заметила, что некоторые поля остались пустыми. Видимо, чтобы потом их заполнить. Там было написано, что у нас хорошая обстановка, буквально пара фраз, а остальные поля были пустыми. То есть эту огромную Z в виде прочерка они не поставили. Вот где надо было ее поставить, они не поставили, – говорит Беляева.
На следующий день в их квартиру пришел сотрудник уголовного розыска. Он был в гражданской одежде, предъявил удостоверение. После нескольких вопросов он извинился и сказал, что, возможно, его визит – это какая-то ошибка, но продолжил задавать вопросы.
– Вопросов было много, хотя по сути они его интересовать не должны были. Я сообщила об этом знакомому, который нам помогал и много сделал, чтобы мы выехали из России. У нас ни планов, ни денег не было, чтобы это сделать. Он сказал: "Пора. Иначе можно вообще не успеть уехать". В пятницу пошли на поезд. Он был днем, мы вышли из дома в пять утра. Когда мы ехали в поезде, я потом уже узнала от знакомых, что к нам приходили из ФСБ с кипой распечаток и заявлений на нас. И в субботу мы вылетели в Ереван, сейчас ждем гуманитарную визу. Но я не собираюсь останавливаться и замолкать, я буду говорить дальше о правах ЛГБТ-людей, про людей, которые против войны. И сейчас я могу это делать более-менее безопасно. Для нашей семьи это просто великое счастье, что мы не в России, – рассуждает Беляева.
Марина Аркуша уверена, что волну притеснения ЛГБТ-людей спровоцировала военное вторжение в Украине: "Текущие события столкнули общественность, что еще пошла волна "а давайте еще всех этих нехороших людей, отсюда тоже всех посадим": ЛГБТ и еще кого-то. Будущая угроза свобод тоже присутствует".
– Как бабушки относятся к вашему союзу и происходящей ситуации?
– Как и большинство людей. У меня мама 1960 года рождения, у Марины – 1950-го. Моя мама пришла к выводу, что ей важно, чтобы я была счастлива. Остальное не так важно, лишь бы внучка была счастлива, лишь бы все было хорошо. Мы вместе ездим на дачу. Вот берем Маринину маму из Питера, собак, Алису и едем на дачу отдыхать летом. Все вместе. Мамы наши тоже общаются, все у нас было хорошо, – говорит Виктория Беляева.
– Сейчас бабушки плачут. Потому что они с нашими политическими взглядами более-менее смирились. А вот с тем, что такая разлука внезапная, нет. Они хотят, чтобы мы были на своих местах, чтобы можно было обняться, поцеловаться, – добавляет Марина Аркуша.
– Нам тоже, честно говоря, очень плохо морально, но мы не можем расклеиться с ребенком. Мы не представляем, как будет дальше складываться наша жизнь. Мне не так важно, какая страна нас примет. Мне просто хочется жить в нормальном обществе, помогать другим людям, таким же, как мы. Где не будет вот таких вот токсичных и античеловечных законов, – рассказывает Беляева.
– Вы будете искать школу в стране, где удастся получить визу?
– Пока мы в Грузии. Здесь в школу Алиса пойти пока не может, потому что сейчас очень много украинских деток, и в первую очередь выделяются места им. Русский сектор, который есть в грузинских школах, не готов принять такое количество детей. Без обучения Алиса не останется, но этот школьный учебный год она, скорее всего, теряет. Я надеюсь, что нам дадут визу, и тогда все будет нормально, в первую очередь и со школой.
