​​"Ни трупа, ничего". Как наживаются на горе людей, потерявших на войне близких

Татьяна Минор из Калининграда десять месяцев ищет брата – он пропал в феврале 2023 года в Украине. Семье говорили, что Андрей "на задании", и только потом выяснилось, что он вышел из расположения части два месяца назад и не вернулся. После этого Татьяна вместе с матерью обращалась в различные ведомства, к волонтерам и в результате вышла на юристов, которые пообещали найти Андрея. За несколько писем в Минобороны они попросили почти 80 тысяч рублей. Корреспондент Север.Реалии разбирался, как мошенники наживаются на горе людей, потерявших на войне своих близких.

Пограничник Андрей Манжурин до войны был кадровым военным, по специальности сапер, большую часть времени служил в Грозном. В 35 лет вышел на пенсию, по выслуге лет в Чечне у него считался год за два.

– Он отмучился, можно сказать уже так, выдохнул, приехал в Калининград, уволился. Говорит: "Всё, надоело служить, не хочу. Буду мирной жизнью заниматься", – вспоминает его сестра Татьяна.

На гражданке он пробыл год. В сентябре 2022 года президент России Владимир Путин объявил мобилизацию, в октябре Манжурина мобилизовали.

– Два месяца учебки в городе Балтийск около Калининграда, и потом, 5 января, видимо, поступил приказ. Всех сгребли и отправили в Донбасс, на передовую. Всех подряд, без разбора. Я кому ни говорю, что он попал в пехоту, на меня смотрят вот такими глазами, говорят: "В смысле, как?" А я и не знаю, как это объяснить. Как может такой профессионал в пехоту попасть? – возмущается Татьяна.

В последний раз Андрей вышел на связь 15 февраля 2023 года, сказал, что находится в населенном пункте Пески и отправляется на задание в село Первомайское.

– Он был с проводником, его позывной "Фома". В итоге он группу довел, а обратно не вернулись ни "Фома", ни Андрей. Тело не могут найти, возможно, и не искали даже… Ни трупа, ничего нет, – рассказывает Татьяна.

"Фома" – это позывной человека не из части, где служил Андрей. От сослуживцев Татьяне не удалось много узнать про проводника, его настоящего имени тоже ей не сказали.

Семье Манжуриных долгое время не сообщали в части о том, что Андрей пропал. Два месяца, прошедших после его пропажи, им отвечали, что он на задании. Манжуриной удалось связаться с командиром Андрея, который рассказал, что кто-то из военных из госпиталя в Ростове-на-Дону якобы видел некий ролик с братом Татьяны и что Андрей в плену.

– 19 апреля кто-то из тех, кто лежал в Ростове-на-Дону в военном госпитале, увидел какое-то видео и узнал Андрея. В какой-то группе якобы выложили это видео и просили за Андрея около 10 тысяч долларов. Этот ролик прокрутился всего 10 часов и потом исчез. Ни доказательств теперь нет, ничего. И если я кому-то в органах это все говорю, задают, естественно, вопрос: где видео? Нет видео, – говорит Татьяна.

Она не смогла даже найти того единственного человека, который якобы это видео видел: из той роты практически никого не осталось в живых, а уцелевших "раскидали по разным бригадам".

Командир Андрея рассказал, что в ту ночь, когда Манжурин пропал, сам он уходил на задание. Никаких деталей он Татьяне не сообщил.

– Он [командир] вернулся, и, значит, ему говорят, что Андрея нет. Я спрашиваю: "А вы хотя бы поиском занимались?" – "Нет, не занимались, – он говорит. – Там серая зона". Да и вообще, я уже так много наслышана, что там наши пацаны лежат, и никто ими не занимается, и никто трупы не вытаскивает… Короче, там просто ужас, что творится.

Татьяна говорит, что их с Андреем мама за это время "похудела на два размера", у нее была операция, и теперь она "потеряла зрение – один глаз прижился, другой – нет".

"Чуть морду им не набил"

Летом, спустя четыре месяца, Манжуриным позвонила некая "юридическая контора". Как потом выяснилось, называется она "Национальный союз юридической защиты".

– Мы с мамой приехали к ним, и они начали лапшу на уши вешать, что "мы всё решим". Они нам говорили: "Всё, мы сейчас будем писать везде, нужно сложные заявления составлять и всё на свете. Но нужно оплатить эти услуги сразу, потому что у нас расходы будут и все такое". Там один сказал, что в Донецк полетит и лично его найдет, мол, "у нас все налажено"! В итоге я им отдала 70 тысяч рублей. Нет, чтобы подумать: юридическая контора – должен быть расчетный счет, а они нам дали какой-то номер карты на имя какой-то непонятной женщины. Домой приехала, начала рассказывать мужу, он на меня смотрит и говорит: "Ты вообще сама понимаешь, что сейчас сделала?" Смотрим в бумаги, а у них все хитро написано – по договору я им заплатила просто за "юридические услуги", – рассказывает Манжурина.

В тот же день муж Татьяны поехал в фирму возвращать деньги и "чуть морду им не набил". Деньги смогли вернуть только через две недели, но не всю сумму.

– Эти "юристы" начали оправдываться, что не могут вернуть деньги, потому что "мы тут работу делаем". Муж говорит: "Какую вы работу делаете?" – "Мы запустили колесо, мы уже начали звонить". Куда звонить? Два часа прошло, была пятница, конец вечера.

Согласно договору (копия есть в распоряжении редакции), каждое заявление, которое готовили сотрудники "Национального союза юридической защиты", стоило 13 с половиной тысяч рублей: это заявления на имя главы Минобороны Сергея Шойгу, начальника Генштаба ВС РФ Валерия Герасимова, обращение в военную прокуратуру и командование Южного военного округа. Заявления просто копировались одно с другого – менялась только шапка. По 12 тысяч рублей компания попросила за изучение документов и подбор "нормативно-правовой базы для аргументации по делу".

В итоге юристы вернули Татьяне часть денег – чуть больше половины, но 23 тысячи оставили себе "за моральный ущерб".

На сегодняшний день у мобилизованного Андрея Манжурина нет никакого статуса: ни пропавшего без вести, ни погибшего. Татьяна обращалась с запросами в российское отделение Красного Креста и в Минобороны. Волонтеры передали все документы в Минобороны, а министерство так и не ответило ей за все это время.

– Мама тут общается с друзьями по несчастью, можно сказать, группа у них тоже какая-то своя, переписываются, перезваниваются. Вот она там общается с девчонкой одной, чей брат тоже служил с Андрюхой вместе и погиб 20 февраля. Его тело до сих пор не вернули, и документов у нее тоже никаких нет – просто сообщили, что он убит. И та ходит, пороги обивает и не знает уже, куда обращаться. Где она только ни была, все бесполезно. И ни выплат, ничего. Он, уезжая, ей дал доверенность на то, чтобы ей приходили деньги. Она эту доверенность показывает, а ей сказали, что "новый закон сейчас вышел, и вам вообще ничего не положено". И нам тоже ничего не платят, – говорит Татьяна.

"Никаких гарантий не даём"

Согласно открытым данным, компания "Национальный союз юридической защиты" появилась в феврале 2023 года. Уже в этом октябре ее директор Вадим Крюк зарегистрировал еще одну фирму – "Национальный альянс юридической защиты" в Нижегородской области. До этого в качестве предпринимателя Крюк занимался правовой деятельностью: в Саратове руководил юридической коллегией "Правовое единство", во Владивостоке "Правовой коллегией "Императив закона". Учредителем последней является кипрская компания "Дольна Груп ЛТД".

На своей страничке во "ВКонтакте" Крюк называет себя руководителем центра духовного просвещения "Парадигма". Информация о его образовании разнится: во "ВКонтакте" перечислены несколько университетов и разные специальности, которые он получил, среди них две направления в МГУ. На сайте Linkedin указано, что Крюк окончил Московский государственный университет культуры. На специализированном сайте юридической социальной помощи говорится, что он окончил частный Московский институт юриспруденции. Корреспондент Север.Реалии пытался связаться с Крюком, однако на сообщение во "ВКонтакте" он не ответил.

В фейсбуке он описывает себя, как "правозащитника, писателя, психолога, философа, юриста, автора 10 книг". Одна из его первых книг называется "Что такое Бог", а последняя – "Технологии продаж юридических услуг".

Крюк очень активен в социальных сетях: семь лет назад вёл свой блог на ютьюбе, где рассказывал про инвестиции, психологию и показывал, как нужно общаться с телефонными мошенниками. В соцсетях среди его друзей много известных людей, в том числе независимых журналистов и правозащитников. Корреспондент Север.Реалии опросил около 20 человек, которые были в друзьях у Крюка, но никто из них не знаком с Крюком лично или заочно.

На своем сайте "Национальный союз юридической защиты" Крюк обещает "бесплатные консультации" и "помощь по всем юридическим вопросам". Однако информация о конкретных юристах, их образовании и удачных кейсах, реальные отзывы клиентов и прочее на сайте отсутствуют. Зато такие отзывы есть на сторонних сервисах, например на "Яндекс.Картах".

Многие из них негативно описывают опыт работы с компанией Крюка. Кто-то рассказывает, что с них потребовали 17 тысяч за исковое заявление, кто-то – что для того, чтобы "ускорить" процесс, попросил взятку для работника банка, кто-то рассказывает, что заплатил заранее, а после того, как клиент сам решил все вопросы, не смог вернуть деньги.

Корреспондент Север.Реалии под видом родственника, ищущего пропавшего на войне брата, обратился в "Национальный альянс юридической защиты". На телефонный звонок ответил сам Крюк, который изначально просто выслушал просьбу о помощи. Спустя несколько часов корреспонденту позвонил неизвестный, представившийся сотрудником компании. Он предложил прислать все документы, чтобы посмотреть, что можно сделать, а в дальнейшем уже обсуждать стоимость работы юристов.

– Никаких гарантий не даём, все надо смотреть, – сказал он.

И гадалки, и "люди со связями"

С начала войны родственники военнослужащих рассказывают о самых разных услугах, которые им предлагают, чтобы найти пропавших без вести. Но это не Минобороны или военкоматы, а, например, гадалки и экстрасенсы, к которым родные обращаются, не дождавшись помощи госструктур.

Есть и другие сомнительные схемы, связанные с войной в Украине. В Челябинской области некая фирма за 80 тысяч рублей предлагала решить проблему мобилизации, полковник МВД в Москве обещал "по связям" вернуть мобилизованного домой, в Новосибирской области у родственников требовали 200 тысяч рублей за то, что якобы помогут включить пленного в списки на обмен.

Правозащитники подчеркивают, что юридические конторы-однодневки после начала полномасштабного военного вторжения в Украину действительно появляются "как грибы после дождя", но сделать с ними ничего невозможно – с юридической точки зрения такие компании предоставляют услуги, и цену за них они могут назначать любую, а "гарантированный результат", который на словах пообещали Манжуриным, в договорах не прописывается.

– А что про них говорить? Они стали появляться давно, как только заметили, что люди ищут правозащитников, – рассказала Север.Реалии юрист, попросившая в целях безопасности не раскрывать ее имя и название организации. – Они поняли, что на этом можно зарабатывать, потому что народ верит, платит, и ничего с этим поделать невозможно. Там и договоры какие-никакие есть. А этих фирм тысячи. Мошенничество, связанное с войной, вообще превысило все возможные моральные пределы.

По словам собеседницы Север.Реалии, кроме "юридических компаний", есть еще и форумы под номерами частей, где "заправляют тетки, называя себя "фресками".

– Они обещают: всех найду, в госпиталь положу, только вот этому майору на карту 40 тысяч перебросьте, – рассказывает правозащитница. – В то же время отправить разыскное заявление в военную полицию можно совершенно бесплатно. Поиск в Яндексе и Гугле доступен каждому.

Известный адвокат, попросивший не указывать свою фамилию, говорит, что родным пропавших на войне надо обращаться в суд с исками о признании их близких погибшими.

– В качестве ответчика должно быть Минобороны, они в суд обязаны будут предоставить все имеющиеся у них документы о военнослужащем, – объясняет юрист.

С июня 2022 года российские суды начали рассматривать иски о признании погибшими военнослужащих, чьи тела в Украине. Журналисты "Верстки" подсчитали, что в 2022–2023 годах в суды поступило как минимум 176 таких исков. Из судебных решений видно, что российская армия бросала трупы во время отступления, а некоторые тела оказывались настолько повреждёнными, что останки было невозможно собрать.