Лето 2021 года в России запомнится лесными пожарами. По данным социологического опроса "Левада-центра" (признан иностранным агентом), 21% респондентов назвали самыми запоминающимися событиями июля 2021 природные катаклизмы: наводнения, пожары. В Якутии, где леса продолжают гореть до сих пор, огонь уничтожил несколько миллионов гектаров леса.
Пострадали также и леса Карелии: здесь сгорело, по официальным данным, 15 тысяч гектаров, по неофициальным – 20 тысяч гектаров. Власти региона попытались переложить вину за пожары на жаркое и засушливое лето. Однако на фоне пылающей тайги резко выделилась давняя, но до этого года незаметная проблема: леса просто некому и не на что тушить. Корреспонденты Север.Реалии узнали, почему такая большая разница с тушением леса в Карелии и в соседней Финляндии.
22 июля этого года с Мурманской авиабазы одновременно уволились начальник и два его заместителя. В разгар пожароопасного сезона служба, ответственная за тушение лесов огромного региона, оказалась обезглавлена. Причина демарша – "отвратительное отношение властей к лесным пожарным", заявил первый замначальника авиабазы Александр Филиппов. За день до своего ухода он отправил коллегам эмоциональное письмо.
Некомпетентные руководители министерства, по-дилетантски преследуя неведомые цели, сообщали, что денег достаточно
"На протяжении многих лет мы пытались донести до руководства исполнительных органов власти критическую ситуацию с финансированием охраны лесов от пожаров в Мурманской области, о низком уровне оплаты труда специалистов, рискующих жизнью на пожарах в лесу, о плачевном состоянии материально-технической базы, техники, оборудования, зданий и сооружений... В этом году, получив государственное задание и критически недостаточное финансирование под него, начальник авиабазы пытался достучаться до всех, от кого зависит финансирование, начиная с министерства и заместителей губернатора, заканчивая областной думой и прокуратурой... Однако некомпетентные руководители министерства, по-дилетантски преследуя неведомые цели, сообщали, что денег достаточно… На сегодняшний день деньги, выделенные на тушение лесных пожаров, израсходованы полностью, договора на вертолеты для доставки сил и средств к местам пожаров закончены, денег на дополнительные договора на топливо и запчасти нет", – говорится в письме.
Состояние охраны лесов – катастрофическое, причем не только в Мурманской области, подтвердил Филиппов корреспонденту Север.Реалии.
– Ситуация характерна почти для всего Северо-Запада. В удовлетворительном состоянии находится Архангельская область, но там очень сильное региональное софинансирование. Из-за этого ситуация близка к идеальной, хотя проблемы есть с зарплатой и с людьми. Это видно: у них погодные условия схожи с карельскими, но они так сильно не горят. Потому что власти региона вкладываются в охрану лесов. А в Карелии, Мурманской области ситуация очень непростая. Давайте не обольщаться тем, что в Мурманской области было не так, как в Карелии. У нас пошли дожди и смягчили ситуацию. Если бы не дожди, был бы полный швах, – говорит Филиппов.
Основными же проблемами в сфере лесоохраны в Мурманской области и он считает финансирование и кадровую политику руководства.
Но зачем нужна эта техника, если у нас работать на ней некому и она стоит, ржавеет?
– Финансирование в целом по стране в три раза меньше минимальной потребности. Предсказать, сколько будет пожаров и на каких площадях, довольно сложно, но минимальную потребность мы каждый год рассчитывали и сообщали. На ту ситуацию, которая сейчас в Мурманской области, нам только на охрану лесов от пожаров – а есть у нас и другие полномочия – нужно порядка 200 миллионов. Дали же в два раза меньше. Ассигнования остались такие же, как в прошлом году, но с учетом инфляции, с учетом роста стоимости топлива и прочих расходов – этого недостаточно, – объясняет Филиппов. – Сейчас господа министры отчитываются, что федеральный центр выделяет деньги на технику. Даже больше, чем в прошлом году! Но зачем нужна эта техника, если у нас работать на ней некому и она стоит, ржавеет? А деньги дают на технику – не на зарплаты сотрудникам, не на увеличение штата водителей и десантников. Зарплату пожарные десантники реально получают минимальную – МРОТ. Прописаны стимулирующие выплаты, чтобы быстрее и эффективнее тушить пожары, но сейчас министерство настаивает, чтобы даже эти надбавки убрали, а на сэкономленные деньги закупали топливо и прочее.
Фатальная нехватка
В Карелии ситуация с охраной лесов действительно ничуть не лучше, чем в Мурманске. За пару недель до того, как регион попал в новостные сводки, из республиканской службы авиалесоохраны тоже уволился руководитель – пятый за последние три года. Причина – фатальная нехватка финансирования, которого не хватит даже на зарплаты, рассказал он журналистам "Столицы на Онего".
"Я не собираюсь участвовать в дальнейшем развале авиалесоохраны Карелии. Ситуация в ней становится все хуже. До конца года на зарплату работникам предприятия не хватает 16 миллионов рублей. Москва сократила финансирование, при этом Центру не предоставили фронт работ, на выполнение которых он смог бы получить какие-то средства", – заявил Олег Бутьянов. Бывший начальник службы отметил, что не намерен нести уголовную ответственность за невыплату зарплаты в течение нескольких месяцев.
Мы вас предупреждали, и вот свершилось
Спустя всего три недели после этого увольнения жители карельских деревень взялись за ведра, чтобы защищать свои дома от огня, а волонтеры начали закупать мотопомпы, ранцы и пожарные рукава, чтобы тушить пламя в карельских лесах.
– Просто Карелия давно так не горела, и власти расслабились. Зачем выделять деньги на имущество, противопожарное оборудование, если можно сэкономить? Они думали: год не горит, два не горит, не надо ничего выделять… Дотянули ситуацию, – объясняет бывший лесной пожарный Александр Сергеев. Он ушел со службы год назад после 20 лет работы, потому что надоело работать за мизерную зарплату.
– Когда начались пожары, была только одна мысль: мы вас предупреждали, и вот свершилось, – говорит Сергеев. – У нас были свои самолеты, свои вертолеты. И когда наступал пожароопасный период, в воздухе висели несколько бортов с парашютистами на борту. Они видели дым на десятки километров. Увидели дымок – прилетели, высадились, пожар в зародыше загасили. Сейчас вертолеты арендуются, час работы стоит 200 тысяч. Стараются не трогать их до последнего. Поэтому схема выглядит так: местный житель случайно обнаружил возгорание. Позвонил куда-нибудь, потом еще куда-нибудь. Добрались до лесничества. Лесничий поехал, нашел пожар. Там, в лесу, может связи не быть; он едет до места, где ловит телефон, звонит в петрозаводское авиационное отделение: выезжайте туда-то. Группа собирается, и на машине(!) едет на пожар, причем занять это может три-четыре часа. И до пожара мало доехать, его еще надо найти! То есть с момента обнаружения пожара до момента, когда его начнут тушить, может пройти 12 часов запросто. Раньше это называлось "оперативное авиаотделение". Сейчас оперативность просто-напросто отсутствует.
По словам Сергеева, сегодня почти во всех отделениях по районам Карелии есть "Цесны" – это маленькие дешевые самолеты, которые чаще ломаются, чем летают. И тем не менее, они помогают летчику-наблюдателю быстрее обнаружить пожар и сообщить о нем без участия лесничего.
– Вертолеты же взлетают только в том случае, если до пожара никак иначе не добраться – ни по земле, ни по воде. Вот в таком состоянии сейчас "Авиалесоохрана": есть самолет с летчиком-наблюдателем, а пожарные ездят на машине, – говорит специалист.
В Петрозаводске сейчас работают две группы лесных пожарных, которые обслуживают близлежащие районы. Если где-то случилось третье возгорание, его уже тушить некому. А в июле их количество доходило до 22, говорит Сергеев.
– В других районах ситуация не лучше. Да, силы перекидывают при необходимости, но если горит везде, это не спасает, особенно когда горит север республики, – поясняет он.
Очевидная нехватка профессиональных пожарных летом 2021 года привела к подъему волонтерского движения. По оценкам работников общественной организации "Карелия туристическая", в тушении пожаров приняли участие более полутора тысяч жителей республики. Сергеев соглашается, что такого числа добровольцев не было никогда, но считает, что это не так уж и хорошо.
– Если честно – чудо, что никто не пострадал. На кромке огня гражданским вообще нельзя находиться; приходят иногда в кедах, шортах… А вот принести воды, помочь донести оборудование – это помощь. Вообще, сугубо мое мнение, необученным людям нечего на пожаре делать, – говорит он.
Парашютистов осталось два человека в Петрозаводске. А их должно быть раз в десять больше!
Максим Литун из Петрозаводска проработал в лесоохране Карелии 10 лет и намерен в ближайшее время уволиться со службы.
– Проблема в том, что у нас больше административного персонала, чем пожарных. Люди за такую зарплату идти просто не хотят. Кого МРОТ устроит? Мне 8 тысяч аванс пришел – как вам это? Я бы мог работать на такую зарплату в любом другом месте. И уже собираюсь увольняться. А что делать? Я есть хочу, и семья тоже, – говорит Литун. – Патрулирование убрали: у нас же раньше была авиация, потом ее от нас отделили, и она совсем пропала. Раньше пожары убивали в зародыше: десантники летали и тут же тушили. Не хватает профессионалов, не хватает учебы. Люди могут отработать по два года, пока у них учеба начнется. Объяснение то же – денег нет. Парашютистов осталось два человека в Петрозаводске. А их должно быть раз в десять больше! У нас начальники меняются чуть ли не раз в полгода, они не задумываются о том, что происходит. И нет среди них людей, которые работали бы в этой сфере. Замминистра природных ресурсов Алексей Павлов побыл на пожаре и говорит нам: "Да, мужики, теперь я понимаю, как вам тяжело…" А до этого они, похоже, думали, что огонь сам тухнет!
Распределение денег странное, считает Литун, персоналу не платят достойную зарплату, проблемы с обмундированием: не хватает палаток, спецодежды. При этом руководство закупает технику, управлять которой просто некому.
– Покупают технику – трактора, квадроциклы, а на них ездить некому: прав почти ни у кого нет. Есть лодка, но работника с лодочными правами нет, потому что нет учебы, и пользоваться ею мы не можем. У нас даже со связью проблемы. У меня в группе четыре человека, а казенных рации было только две. Еще две рации я купил за свои деньги. Иначе придется ногами проходить километры, кричать и выискивать коллег, чтобы узнать, что где происходит, – говорит Максим.
По его словам, леса в Карелии горят почти каждый год, но обычно их удавалось локализовать оперативно теми силами, что остались в лесоохране. В этом году из-за сухой погоды огонь начал распространяться слишком быстро: таких сильных пожаров не встречали в регионе даже ветераны пожаротушения.
– Настолько сильные пожары стали неожиданностью. Подобной жары даже наши "старики" не припомнят. С другой стороны, раньше было сто человек на отделение, а сейчас десять, – говорит Литун. – Сейчас-то что произошло? Леса загорелись, профессионалов нет, пожары начинают расти. В итоге тушат лесники и арендаторы, которые вообще не понимают технику пожаротушения. И 0,3 гектара возгорания превращаются в 60 гектаров.
Мы начали разворачивать технику и уезжать оттуда, потому что иначе сгорели бы там
Он тоже считает, что пожары должны тушить не волонтеры, а профессионалы, был удивлен тем количеством неравнодушных жителей Карелии, которые откликнулись на беду: некоторые привозили воду и готовили еду пожарным, что было очень важно в тот момент.
– Ритм этих недель был бешеный, работали нон-стоп. Технику безопасности приходилось нарушать. Например, я не имею права работать в темное время суток; а как не работать, если всё горит? Как-то ребята не спали 35 часов – ловили пожар. В один из дней мы поехали ловить пожар на вырубку; обошли – вроде все нормально; но стал дуть сильный ветер, и огонь побежал. Прыгнул на 100 метров, на 50… Мы начали разворачивать технику и уезжать оттуда, потому что иначе сгорели бы там. В другом случае мы чуть не сгорели, потому что к нам сзади пришел от кого-то ушедший пожар. Его люди просто проморгали, они не знают, что нужно делать: видят дым и идут туда, а тушить-то надо кромку. На самом деле только лет через пять работы понимаешь, как работать с пожаром. Но с каждым годом становится все хуже и хуже. Мы куда-то ездили, учились, тренировались. Сейчас с этим проблемы. Раньше доплачивали за новую квалификацию круглый год (например, если на вальщика отучился), теперь – только во время пожароопасного сезона. Цель их – платить как можно меньше. Я не знаю, почему к нам так относятся. Начальство думает, что очередь стоит за углом сюда работать. Не знаю, где мы так нагрешили, чем заслужили такое отношение, – говорит пожарный.
Условия и причины
По словам бывшего замначальника мурманской лесоохраны Филиппова, подразделения пожарных располагаются в постройках 1950–60-х годов.
– Все деревянное, без воды, с туалетами на улице, прогнившими полами. На все просьбы и мольбы о ремонте ответ простой: зарабатывайте. Да, мы оказываем некоторые платные услуги, например, по мониторингу заповедников, но эти копейки никого не спасут. И уж тем более зарабатывать на выполнение государственного задания – это в корне неправильно, – считает Филиппов.
Плесень на потолке и стенах, туалет на улице – дырка в недра земли
В Карелии ситуация аналогичная, говорит депутат регионального парламента Эмилия Слабунова.
– Плесень на потолке и стенах, туалет на улице – дырка в недра земли, всегда пустой навес для дров, так как их не покупают, а предлагают собирать валежник для отопления старого здания, неотапливаемая раздевалка для парашютистов, старая еле живая вышка для парашютных тренировок, почти неработающий интернет, при котором карта для вылетов открывается 10 минут… – так она описывает петрозаводское авиационное отделение Карельского центра охраны лесов.
Эксперт в области лесного хозяйства, пожелавший сохранить анонимность, объясняет: все это – системные проявления того, как государство относится к лесу.
– Система управления в области лесного хозяйства стала ухудшаться с начала нулевых. Все меньше людей работает в этой сфере, все меньше денег выделяется. И система уже не может реагировать на проблемные ситуации, – считает он.
Даже с точки зрения экономики лесной пожар – это изъятие ресурсов без какого-либо возврата
Лесные пожары, произошедшие в Карелии, никак не относятся к категории "полезных" или "естественных", то есть те, с которыми природа справится сама, а пострадавшие леса заменят новые растения. По его мнению, карельские пожары тушить надо было эффективнее.
– Ситуация простая: если лес является управляемым, если там ведется лесное хозяйство, если там есть дороги и населенные пункты, в этом случае пожар – это очевидное зло, с которым нужно бороться. Да, пожары случались и в древности, когда тушить их было просто некому, но не будем забывать, что сейчас лес горит просто-напросто чаще, потому что 95% пожаров происходят по вине человека, – считает эксперт. – Даже с точки зрения экономики лесной пожар – это изъятие ресурсов без какого-либо возврата. Можно легко посчитать, сколько ущерба нанесли пожары в Карелии в 2021 году. Товарная стоимость древесины с одного гектара – примерно 500 тысяч рублей, а сгорело больше двадцати тысяч гектаров. И это мы еще не оцениваем ущерб природе, погибших животных и так далее.
Собеседник Север.Реалии также считает несостоятельной версию о намеренных поджогах леса ради сокрытия незаконных рубок. Ее этим летом не раз озвучивали жители региона.
– Во-первых, в европейской части России наглых сплошных нелегальных рубок почти нет. Эти территории заселены, скрыть что-то очень сложно, лес в промышленных объемах даже не вывезти тайком. Кроме того, даже если пожар пройдет – пни-то останутся даже после самого чудовищного пожара. Так что нет; я полагаю, здесь все же сработали два фактора: жаркое засушливое лето и отсутствие ответа на него – должной охраны лесов. И некого мобилизовать, потому что людей нет, – сказал эксперт. – Государство озабочено нефтью, газом. А сохранять лес неинтересно государству. Ну да, потеряем гектары какие-то, ну и черт с ними.
А как в Финляндии?
В июле 2021 года в Карелии было зафиксировано 22 лесных пожара на площади 20 тыс. гектаров. Всего же в России ежегодно регистрируется от 9 тыс. до 35 тыс. лесных пожаров, охватывающих площади от 500 тыс. до 3,5 млн га. По данным Рослесхоза, в Карелии 72% пожаров возникли из-за человека: кто-то не потушил костер, кто-то бросил окурок.
Человеческий фактор приводит к возгоранию в лесу в 65% процентов случаев и в соседней с Карелией Финляндии: такие цифры приводит начальник пожарной охраны Спасательного управления региона Северная Карелия Мика Виертола. Этим летом схожую по погодным и природным условиям Финляндию не раз упоминали в российских СМИ: "Почему, когда Карелия горит, в соседней Финляндии все спокойно?" – задавались вопросом журналисты в заголовках статей.
В Финляндии специалисты по охране лесов сравнивать ситуации с пожарами у себя и в России не стремятся – в разговоре с корреспондентом Север.Реалии делятся лишь фактами: леса в Финляндии горят – каждый год происходит около 1000 лесных пожаров в стране на территории 300–750 гектаров. При этом, как правило, возгорания небольшие – средняя площадь пожара составляет всего 0,4–0,5 га. По данным фонда WWF России, в Финляндии каждый год пожары распространяются на 0,005% площади лесного фонда, а в России – на 0,73–0,85%.
Карты показывают, например, дороги, подверженность пожарам и пожарную нагрузку леса
Основными же факторами, которые помогают предупредить распространение огня в лесах, специалисты называют, например, активное ведение лесного хозяйства: в Финляндии около 60% лесного фонда находится в частной собственности, а это означает, что владельцы более внимательно следят за своим лесом.
Помогают составить более детальную карту для спасательных служб и ученые: например, над этим трудятся специалисты Лесного центра.
– В нашем центре хранятся данные инвентаризации лесов, которые в основном предназначены для планирования лесного хозяйства. Карты с этой и другой существующей информацией будут подготовлены для спасательных служб. Карты показывают, например, дороги, подверженность пожарам и пожарную нагрузку леса, источники воды для тушения и судоходность местности. Также разрабатывается модель прогнозирования, которая оценивает развитие пожаров на основе данных о деревьях и погодных данных, – прокомментировала менеджер восточного отделения Финского лесного центра Леена Лескинен.
По словам Мика Виертола, помогает предупредить распространение лесных пожаров и спутниковый мониторинг лесных пожаров, который проводит финский метеорологический институт, а также система предупреждения о лесных пожарах, которая сообщает людям об опасности лесных пожаров из-за засухи; а также большое количество водоемов и дорог.
– В Финляндии много водоемов, поэтому воду для тушения легче достать. Кроме того, у нас хорошая сеть дорог с густым лесом, что означает, что расстояние до ближайшей дороги в основном составляет менее 500 метров, и до очага возгорания можно быстро добраться. Также снижает риск возникновения лесных пожаров прореживание лесов, то есть вырубка сухостоев, поскольку в такой ситуации огню трудно перейти в верхний слой, а значит – проще потушить, – комментирует Виертола.
Кроме всего, в пожароопасный сезон в Финляндии усиливается наблюдение за лесными пожарами, чтобы можно было быстрее обнаружить очаг возгорания. За этим следят как специальная служба, так и обычные спасатели, которые несут ответственность не только за обычные, но и лесные пожары. Хорошо развита в стране и сеть добровольных пожарных команд.
– Экстренные службы располагают большим количеством добровольных пожарных команд, которые способны быстро тушить пожары, – рассказывает Мика Виертола.
Но добровольность не означает безвозмездность. Например, Финляндия поддерживает авиалюбителей, которые наблюдают за лесными пожарами с воздуха. Их задача – увидеть начинающийся пожар, пока он еще не успел перерасти в масштабный.
"Я знаю, что с помощью спутника можно обнаружить пожар площадью в два гектара. Но это уже довольно большой пожар. Мы же можем засечь очаги размером с костер. Большое значение имеет то, на какую территорию успеет распространиться огонь до того, как будет обнаружен", – рассказал замдиректора авиабазы в Каухава Юкка Пелтоахо изданию Юле об особенностях их работы.
В 2021 году из госбюджета только на выполнение наблюдательных полетов выделено 1,2 млн евро.
