1 марта в Москве простились с Алексеем Навальным. Его отпевали в храме "Утоли моя печали" и похоронили на Борисовском кладбище в Марьине – в этом районе Алексей с семьей прожил многие годы. Проститься с погибшим лидером оппозиции пришли десятки тысяч человек.
Люди стали приходить к храму с десяти часов утра. К двум часам дня, когда было назначена поминальная служба, очередь растянулась больше чем на два километра. Ближайшие станции метро были буквально забиты людьми с цветами.
Полиция готовилась к похоронам как к несанкционированному митингу. На подходе к церкви поставили заграждения, на дорогах поблизости дежурили автозаки. Вход в кладбище перекрыли рамками металлоискателей.
Только родственники смогли зайти в церковь и увидеть Алексея в последний раз. После короткой службы гроб был сразу закрыт. Десятки тысяч человек, пришедших на прощание, не смогли подойти к телу. Очередь трансформировалась в шествие и двинулась в сторону Борисовского кладбища. Под лозунги – "Россия будет свободной", "Нет войне", "Россия без Путина" – нескончаемый поток людей не менее часа перетекал в сторону Борисовского кладбища. На всем протяжении маршрута их сопровождали силовики. Ближе к вечеру подъехали дополнительные автозаки и отряды ОМОНа.
Могилу для Алексея подготовили около самого входа на Борисовское кладбище, и процесс погребения многие наблюдали через решетку ворот.
В 18 часов кладбище закрыли на полчаса, чтобы закопать могилу. Перед этим те, кто смог пройти на кладбище, кидали в нее горсть земли. Около 20 часов, хотя перед входом стояла еще огромная очередь, объявили, что кладбище закрывается.
На похороны Алексея Навального пришли не только москвичи, но и приехали жители регионов России.
– Когда объявили дату похорон, я поняла, что мне нужно выбрать: ехать, пропуская работу, или остаться, – говорит 22-летняя Анна из Великого Новгорода. – Я поехала, потому что сколько веры и надежды этот человек вселял в меня и в остальных, словами не передать и это точно стоит благодарности.
О смерти Навального она узнала из новостных сообщений в соцсетях: взяла в руки телефон и сразу увидела несколько уведомлений с одним и тем же содержанием – Навальный умер в Харпе.
– Я не то что не поверила в это, у меня было абсолютное непонимание, что это произошло, я не задумывалась о том, что он может умереть, хотя, конечно, учитывая все происходившее с ним, это не удивительно, – говорит она. – Знакомы мы не были, и в политический движ я попала только после начала войны. В 21-м я смотрела на "навальнинги" со стороны и только начинала разбираться, что вообще происходит. Теперь же я занимаюсь правозащитой и помогаю политзэкам. Задержаний я давно перестала бояться, потому что если это случится, то к этому просто нужно быть готовым, а если нет, то и смысл переживать.
Аня сразу поехала к кладбищу.
– Я видела, как приехал катафалк и как выносили гроб, потом проходила со всеми скорбящими вдоль могилы, в которой уже был гроб, и даже в этот момент не было осознания, что Алексея действительно больше нет, – говорит Анна. – Близким Алексея я даже не пыталась ничего сказать, думаю, им важнее было последний раз побыть с сыном.
23-летняя музыковед Марина приехала из Санкт-Петербурга. Она вспоминает, как ошеломили ее сообщения ФСИН от 16 февраля:
– Когда я увидела новость о смерти Алексея, первую минуту казалось, что я просто неправильно читаю фамилию. И я просто много раз пыталась перечитать эту новость, чтобы убедиться, что почудилось. В первый день, если честно, включился какой-то защитный механизм и никаких эмоций не было, кроме полного оцепенения. В целом общение с друзьями строилось обоюдным и поочередным произнесением слова [конец] с холодным лицом. Вечером у памятника жертвам политических репрессий встретила случайно нескольких знакомых, они плакали, поплакала вместе с ними над фотографией. Сказать ничего не могли, просто обнимали друг друга периодически.
Марина не знала Алексея Навального лично, но присутствовала на открытии его предвыборного штаба в 2017 году в Петербурге. Штаб тогда обучал волонтеров, печатал газеты, распространял их. Постоять в кубах – изобретенной Навальным формой агитации – ей не удалось, но Марина распространяла газеты по домам в своем районе на велосипеде. Начиная с 2017 года она ходила на все митинги, стояла пару раз с пикетом и донатила ФБК, пока это не стало уголовно наказуемым.
– Думаю, в состоянии общей угнетенности на фоне двух лет войны увидеть толпы людей важно, – объясняет Марина, почему решила поехать на похороны. – Когда у тебя умирает кто-то близкий, ты не задаешься вопросами, почему тебе стоит прийти. А с тем, как за годы Алексей вошел в нашу повседневную жизнь, он стал действительно очень близким. Было ощущение, что нужно похоронить кого-то родного.
Она готовилась к худшему и даже собрала рюкзак в ИВС. Но в телеграм-каналах все выглядело тревожнее, чем оказалось в жизни.
– Я пришла где-то к 11:40 к церкви в Марьино. В этот момент была уже огромная очередь. И с каждой минутой сзади становилось еще десятка два-три человек. Потом следить, как прибавляется толпа, уже не получалось. Но пройдя по Марьинскому бульвару, я поняла, что людей действительно тысячи, просто место не сильно удачное, чтобы увидеть количество. Где-то в 12:15 начали сильно глушить связь и компания вокруг меня осталась вообще без информации. Непонятно было, что происходит, смогла ли семья забрать тело Алексея из морга. Были в тревоге. Потом привезли катафалк, стало торжественно и очень опустошенно одновременно. Все аплодировали, поднимали цветы. Люди вокруг разговаривали, поддерживали друг друга, обнимались. Предлагали другим воду и пирожки. В храм попасть не удалось, запустили очень ограниченное количество человек. Полиция вообще не пыталась как-то повлиять на толпу. Только постоянно напоминала, что нельзя идти по проезжей части. Впрочем, они могли и перекрыть дорогу, как делают на своих акциях…
Марина простояла у храма часа три и потом пошла дворами к кладбищу. Через 20 с небольшим минут она дошла туда в числе первых двух сотнен людей. Она смогла пройти за ограду, к могиле. Встретилась глазами с матерью Алексея.
– Посмотрели друг на друга с Людмилой Ивановной, кивнула ей. Послы подходили к ней. Я решила ничего не говорить, нечего сказать, кроме того, что уже кричали ("Родители, спасибо за сына"). С кладбища Росгвардия уже активно выгоняла. Стояли на каждом метре почти до самой станции метро "Борисово". Люди параллельно организовывали свои мемориалы со свечами и цветами, не надеясь уже попасть на кладбище, – говорит Марина. – Думаю, у каждого свои причины были прийти. Для меня и знакомых гораздо страшнее было не прийти, чем быть задержанными. Возможно, манипуляции долгие с телом Алексея заставили людей прийти с еще большим желанием. Люди давно не выходили на акции, сейчас у них есть возможность проститься с тем, кто был лидером оппозиции. Думаю, люди прощались не только с ним, а и со своими надеждами, которые до этого они положили на его плечи. И теперь то оппозиционное российское прошлое похоронено. Это больше, чем похоронить просто одного человека. Да и всех бы не задержали.
Петербуржец Сергей оказался в эти дни в Москве и пошел на похороны Алексея Навального.
– Когда я ехал в метро, казалось, что народу не так много, а когда вышел, с каждым шагом становилось яснее, что народу очень и очень много, – рассказывает Сергей. – Много было очень пожилых, серьезных старух – именно такое слово скажу – с нахмуренными бровями. И, конечно, очень много средневозрастной московской интеллигенции, от сорока до семидесяти. Именно интеллигенции, потому что всколыхнуть море народное – это все-таки вещь, до сих пор невозможная.
По словам Сергея, поведение людей, двигавшихся к кладбищу, заставила его вспомнить оживленные улицы Лондона, где людей очень много, но все стараются соблюсти дистанцию, чтобы никого не задеть и не обидеть.
– Просто шли себе и шли. Не за гробом шли и не к гробу, понимая, что им, скорее всего, никуда не попасть, а просто шли, говоря себе: я здесь, я помню себя, я должен быть здесь. Пусть милицейские чины считают, какое количество пришло, пусть занизят его, насколько смогут, но я здесь, окружающие видят меня, а я их.
По словам Сергея, далеко перед ним в толпе затесался какой-то провокатор и что-то прокричал, призывая идти на Кремль. Очевидцы рассказывали, что полицейские его пропустили, когда он им показал рукой знак в виде латинской буквы V, но крик его никакой поддержки не получил. Другого провокатора Сергей видел своими глазами.
– Он завернулся во флаг России, многоукрашенный, со всякими гербами и медведями, и кричал "Россия! Россия!", а потом так же логично сказал: "Зиг хайль". Его товарищ его фотографировал, наверное, им нужно было для отчета. На эти крики никто не обратил внимания. Он исчез, никто его не успел ударить, хотя очень хотелось, но я стоял метрах в четырех, и у меня вообще нет привычки никого ударять, особенно семнадцатилетнего кретина, в общем-то, ребенка.
Те, кто не успевал или не мог приехать, просили знакомых купить цветы и переводили им деньги. Маркетолог Мария принесла букет из красных роз от сторонников Навального из Пскова. Она оставила его рядом с Борисовским кладбищем, на стихийном мемориале – подойти к могиле полиция уже не позволила.
– Я пошла на похороны, потому что это последнее, что я могу сделать, находясь здесь, в России, – говорит Мария. – Мы с моим молодым человеком ходили к Соловецкому камню и в первый день, как узнали [о смерти Алексея], и на 9-й день.
Мария родом из Карелии, и про Алексея Навального узнала еще в школе, в 2011 году, ей тогда было 14. Потом переехала учиться в Петербург, и уже там начала ходить на митинги, которые устраивала команда Навального. Первым, как и для многих, для нее стал митинг "Он нам не Димон". Затем в 2017–18 годах Мария стала волонтером в петербургском штабе Навального, была наблюдателем на выборах.
– Я не во всем разделяла взгляды Алексея, но это абсолютно неважно сейчас. Сейчас мне хочется почтить его память, – говорит Мария. – Мне очень сложно описать свои эмоции, весь день сегодня слезы на глазах. Вот гроб, значит, это все реально.
Мария говорит, что "нельзя было не пойти", хотя страхов было много.
– Мы пришли заранее, где-то за полчаса, в 13.30, но стояли достаточно далеко от входа. При этом очередь была уже больше километра, – рассказывает она. – Впечатления от людей самые благоприятные. Приятно видеть очень разных людей в очереди, здесь достаточно много людей старше 50, 60 даже. Передо мной в очереди стояла чудесная бабушка-ангелочек, она была без телефона и спрашивала у нас новости: привезли ли тело, что происходит у храма. И мы вот с рядом стоящей девочкой рассказывали ей. После сегодняшнего дня я точно не могу, не смогу спокойно воспринимать какие-то тейки про "русских орков, которые остались в России". Не хочется говорить банальности, но, правда, столько прекрасных людей я сегодня увидела, и это очень объединяющее чувство.
Мария думает уехать из России вместе со своим парнем.
– 16 февраля (день гибели Навального в ИК-3 Харпа. – СР) только усилило мое желание эмигрировать – как будто бы перестало быть жалко все, что у меня есть: квартиру, работу. Я перестала думать об этом как о чем-то суперважном. Захотелось оказаться подальше от всего этого ужаса. Это ощущение сейчас только усиливается, когда я вижу очень молодых ментов. Они младше меня, а уже менты. Для меня гибель Навального – это ужасное событие в том плане, что надежду на свободу в России я потеряла.
Анна пришла на похороны вместе с подругой и встретила в очереди знакомую с мамой.
– Очень много везде ментов, "топтунов" и черных фордов с антеннами, обычно на них эфэсбэшники ездят. От такого количества спецслужб было очень тревожно. Самое смешное, что все эти товарищи были в одинаковых кроссовках Puma цвета хаки и черных обтягивающих шапочках, их потом в толпе научились по этим признакам быстро вычислять... Уже ближе к пяти вечера к хвосту очереди на кладбище приехало дикое количество омоновцев, – рассказывает она. – Я не могла не пойти сегодня сюда: моя жизнь разрушена, жизнь моего сына разрушена – он уехал из России осенью 2022 года, когда началась мобилизация, а у него было много планов и хорошая карьера... Но знаете, среди пришедших проститься с Алексеем столько симпатичных открытых лиц, что это внушает надежду. Было очень много молодежи и много пожилых мужчин, лет 60–70. "Как же приятно на всех смотреть, какие же вы красивые", – говорили они. Людей море, не несколько тысяч, а несколько десятков тысяч. Народ сигналил из проезжающих машин. Были и провокаторы, которые говорили, что надо идти на Кремль, бабки какие-то подходили и кричали: "Лучше бы вы так на фронт выстраивались! Мудаки и предатели!" Народ же в толпе скандировал: "Юля!" (речь идет о вдове Алексея Навального Юлии. – СР), "Алексей, ты не боялся и мы не будем!", "Леха, прости!"
Мы не разглашаем имена авторов этой публикации из-за угрозы уголовного преследования по закону о нежелательных организациях в России.
