Калининградка Юлия Захарченко стала инвалидом и полтора года в одиночестве пролежала в своей комнате в коммуналке. Ей грозила голодная смерть – спасли волонтеры. При этом соцслужбы о ней знали, но не смогли помочь даже с оформлением пенсии по инвалидности, и таких примеров немало. Почему в богатой стране для лежачих больных практически нет помощи, выясняла корреспондент Север.Реалии.
39-летняя Юлия Захарченко с трудом передвигается на ходунках. Она встречает нас в своей комнате в коммунальной квартире, из которой выходит очень редко – спуститься со второго этажа по узкой лестнице в одиночку невозможно. В ее комнате скромный ремонт, минимум мебели, но в целом здесь довольно уютно. Под ногами путается рыжий кот Батон – единственный "сожитель" Юлии в этой комнатушке. С хозяйкой он пережил самые тяжелые для нее времена.
– Слава богу, что я сейчас могу себя хотя бы обслуживать, сходить нормально в туалет без памперсов, приготовить себе поесть, помыть пол, – рассказывает Захарченко.
Еще три года назад у нее была работа – Юлия торговала продуктами на рынке, съемная квартира, где она жила со своими сыновьями, 11 и 15 лет. Осенью 2018 года Захарченко переболела воспалением легких и попала в больницу. Пневмония дала осложнения – разрушился тазобедренный сустав левой ноги, процесс был быстрым и необратимым.
На полтора года Юлия оказалась прикованной к постели. От съемной квартиры пришлось отказаться – работать и снимать ее она больше не могла. Пришлось переехать в коммуналку – у Юлии в собственности была небольшая комната без ремонта. Ей пришлось принять непростое решение и временно отдать сыновей в приют. Есть такая опция от государства для матерей, попавших в сложную жизненную ситуацию. Предполагается, что после того, как проблемы будут преодолены, детей можно вернуть.
– Как бы я тянула детей? Меня на руках таскали, зачем детям все это наблюдать – когда мать под себя ходит? Я ж первое время в туалет не могла выйти, кто за мной будет смотреть... – вспоминает Захарченко. – Мои дети все понимают. Они к этому вообще отнеслись с заботой, поняли, что это не шутки.
Сказали, что могут пять тысяч рублей в год выделить – пособие для тех, кто в трудной жизненной ситуации
Забрав детей, государство их хотя бы прокормило, с горечью констатирует мать. А вот самой ей пришлось нелегко. Периодически ее навещали подруги, приносили продукты, мыли, стирали. Но у всех семьи, и чаще Юлия дни проводила одна. В соцзащите помочь ей не смогли.
– Ко мне приходила несколько раз соцзащита, сказали, что могут предложить какие-то вещи. Но зачем, если я из дома не выхожу. Мне были нужны продукты: "Мы вам ничем не можем помочь". Предложили сделать ксерокопии документов для оформления инвалидности. Попросила свозить в больницу: "Нет, ищите кого-то из родственников". Сказали, что могут пять тысяч рублей в год выделить – пособие для тех, кто в трудной жизненной ситуации. Но для этого нужно съездить в МФЦ, чтобы его оформить. А нужно еще туда доехать. В общем, помощи я не увидела от государства никакой, – рассказывает Юлия. – Единственное, девочки с соцзащиты от себя помогали. Одна девочка меня на своей машине возила несколько раз в больницу, хотя в их обязанности это не входит.
В соцзащите Юлии дали телефон благотворителей. Она позвонила, волонтеры приехали и ужаснулись: молодая женщина была на грани.
– Она была уже практически не жилец. Очень истощенная, всего 38 кг. В квартире бардак, света нет, ничего не работает. Человек жил три месяца, смотря просто в форточку, – вспоминает директор благотворительного фонда "Крылья помощи" Александра Джесюк. – Ведь надо было и перевязки ей делать, там были большие проблемы с ногами, пролежни. А никто эти месяцы ей никаких перевязок не делал. Мы покупали крема, приезжали, лечили. Потихоньку мы ее стали откармливать, сделали документы, наладили процесс так, чтобы соцзащита подключалась.
Волонтеры обеспечили Юлию питанием, привезли средства гигиены, необходимую мебель и технику. А затем занялись оформлением инвалидности, привлекли чиновников от Минздрава. К Юлии приехала выездная врачебная комиссия, которая поставила ей третью рабочую группу инвалидности. Но где работать лежачей больной, не имея нормального компьютера и телефона – а у Юлии тогда был старенький кнопочный телефон, – чиновники от медицины не сказали. А потом началась эпопея по оформлению пенсии.
– Нужно было собрать огромный пакет документов, мои дипломы, справки какие-то. А я даже не знаю, где все мои документы. Тогда я позвонила знакомой, она в то время в соцзащите работала, и она сама уже от себя поехала в Пенсионный фонд, они сделали запрос во все учебные заведения, где я училась. Все это заняло год, – говорит Юлия.
Вообще у нас страшно болеть. Если ты заболел и не ходишь – ты уже никому не нужен
Все это время она лежала дома. Выживала только благодаря помощи волонтеров и подруг. И пыталась найти хоть какую-то работу.
– Если у меня третья рабочая группа, значит, я могу где-то работать. Я звонила в службу занятости. И вот удивительно: почему нет рабочих мест для инвалидов? – говорит Юлия. – То есть рабочая группа есть, а работать человек не может, потому что он не может тупо спуститься по лестнице, добраться до работы. Там мне сказали: вы можете приехать, встать на очередь... Вообще у нас страшно болеть. Если ты заболел и не ходишь – ты уже никому не нужен. У нас предоставляют работу инвалидам-колясочникам – в Балтрайоне. Как мне до нее добираться? Как я выйду на ходунках?
Недавно Юлия начала вставать. Подруги привезли ходунки, и сейчас это основная ее опора.
– Грустно – соцслужбы знали, что у них есть в такой-то квартире лежачий человек, и ничего, кроме того как дать мой телефон, они сделать ничего не могут, – говорит Джесюк. – Это большая проблема, которая должна системно решаться. Люди, попадая в беду, должны быть под контролем соцслужб, опеки – тех, кто должен приходить на помощь от государства, помогать системно человеку, и с документами, и с операцией, и с продуктами. По факту же часто такие люди просто брошены.
"На ходунках детей не отдадут"
После болезни Захарченко ограничена в родительских правах до полного выздоровления. А это может занять годы. После вмешательства волонтеров ей дали квоту на операцию в Санкт-Петербурге, которую она ждет уже год. За это время больная нога стала короче на пять сантиметров. Потом предстоит восстановление.
– В таком состоянии, когда я на ходунках, мне детей не отдадут. Там же нужна официальная работа, – сокрушается она.
Пока забрать детей домой возможности нет – ни финансовой, ни юридической. В детдоме ее сыновья провели около года, а сейчас живут у родственников. Старшему сыну уже 18 лет, он живет у бабушки в Калининграде. Младшему 14, он уехал в Дагестан к родственникам своего отца.
– Перед отъездом я видела его последний раз год назад. Конечно, он просится домой. Но я же не могу ускорить этот момент. Как его содержать? Просить, чтобы кто-то выложил пост, чтобы мне продукты привезли? – расстраивается мать. – И пока опека мне не даст его забрать. Надо ждать операцию, потом восстановление. А я уже год жду. И сколько потом ждать…
Второй муж – тоже должник по алиментам. А я, инвалид, алименты плачу
До недавнего времени из пенсии по инвалидности матери большая часть отчислялась на алименты детям. У Юлии на жизнь оставалось 5600 рублей, хватало, чтобы заплатить за коммунальные платежи – из-за болезни хозяйка комнаты накопила большие долги. Сейчас будет оставаться чуть больше, так как алименты теперь платить она будет только на младшего сына.
– Самое удивительное – я 10 лет подавала на алименты на сына от первого мужа. Он живет в Калининграде, работает неофициально. И он до сих пор ничего не платит. Его лишили родительских прав, он спокойно ходит, живет, все отлично. Второй муж – тоже должник по алиментам. А я, инвалид, алименты им плачу, – удивляется Захарченко.
По сути Юлия живет за счет волонтеров. Ее друзья размещают посты в соцсетях с просьбой о помощи. Однажды на призыв откликнулся калининградец, когда-то сам переживший травму ноги.
– Написал незнакомый молодой человек, говорит: "Чем помочь тебе? Давай, отремонтирую тебе пол". И постелил мне ламинат в комнате – а у меня был пол аварийный. Я очень ему благодарна. Как и всем остальным – очень много людей откликнулось. Молодая пара приехала, сделала мне стол, люди привозили продукты, вещи. "Крылья помощи" подарили диван, – благодарит Захарченко.
Юлия старается подрабатывать рукоделием – шила детские игрушки, теперь расписывает керамику. "Я вообще шить-то не люблю, но пришлось. Вон, коты получились какие-то страшные. Как их продать, непонятно. Никому не нужны. Я все забросила", – Юлия со смехом достает из пакетов котов ручной работы, вполне симпатичных. Показывает керамические тарелки и колокольчики, которые расписывает. Такие же продают туристам в курортных городках. Это не бог весть какие деньги, но с чего-то надо начинать.
– Эта работа больше нужна ей, чтобы она чувствовала себя занятой, нужной. Юлия – молодец, так перевернуть свою жизнь, захотеть жить – это дорогого стоит, – отмечает Александра. – Но пока очень много проблем, она остается заточенной в этих стенах. И если она напишет в общий чат волонтеров, что, например, кончились продукты, и ей никто не ответит, непонятно, куда дальше ей идти. И это огромная зависимость. Надо ей делать операцию, восстанавливаться и начинать работать.
"Будет инвалидность – приходите"
Семьи, попавшие в трудную жизненную ситуацию, сегодня могут рассчитывать только на помощь волонтеров и близких. Государство будет платить мизерную пенсию, но и то, если нет проблем с ее оформлением.
– Это современная система. Того механизма, который был еще 15 лет назад, когда была широкая социальная поддержка, уже нет, – рассуждает глава центра социальной помощи "Сопричастность" Болеслава Яковлева. – Раньше соцслужбы очень четко отслеживали проблемные моменты в обществе. Люди получали реальную поддержку, были продуктовые наборы. То есть хотя бы могли прокормить. Давали деньги на одежду, продукты, дома помогали. Сейчас же, если к чиновникам придет мамочка с детьми и скажет, что ей прямо сейчас нечего есть, ей могут две тысячи выделить как экстренную помощь. Но для этого ей нужно кучу справок собрать.
Похожие истории, как у Юлии Захарченко, когда больной вынужден выживать без работы и пенсии, случаются постоянно. В фонде "Крылья помощи" рассказали о многодетной семье, оставшейся без средств к существованию. Мать в декрете, в семье четверо детей и ипотека, а отец – единственный кормилец семьи, попал в серьезную аварию. Оформить инвалидность пока не может, а из-за этого не имеет права ни на костыли, ни на коляску от государства.
"У него множественные открытые переломы со смещением осколков, рваные раны, разрыв печени, парня буквально собирали по кусочкам– спасибо врачам, что спасли жизнь! Мамочка пыталась обратиться в ФСС за помощью с коляской и костылями, про которые ей сказали в больнице, что нужны на ближайшие полгода минимум, но ей ответили – получите инвалидность, приходите. По прогнозам врачей же, про инвалидность говорить рано, что да, будет долгий восстановительный период, но переломы срастутся, раны заживут и есть все шансы вернуться к обычной жизни", – пишут волонтеры.
Конкретно этой семье помогали неравнодушные калининградцы, которые нашли костыли и инвалидную коляску. Дальше вести семью будут волонтеры, без их помощи она не справится.
Терапевт говорит: приходите в поликлинику. Приходите! Но как? Вызвать такси на лежачих больных – 14 тысяч в обе стороны
В похожей ситуации оказалась еще одна семья из области – из-за неожиданной болезни отец потерял работу, и не на что было даже купить дров на зиму. Инвалидность он оформить не может, а значит, не сможет рассчитывать и на пенсию. Впрочем, прокормиться на нее все равно невозможно.
– Таких историй очень много. Таких инвалидов неоформленных, как Юлия, знаете, сколько лежит? А потом через полгода соседи начинают чувствовать запах, взламывают дверь и находят труп, – говорит Болеслава. – И про оформление инвалидности, что далеко ходить: у меня дома лежачий дед 87 лет в стадии истощения, похож на скелет из-за его диагноза. Приезжает скорая, округляют глаза: "Почему не оформляете инвалидность?" Но чтобы оформить инвалидность, я не знаю, кем надо быть. Терапевт говорит: "Приходите в поликлинику". Приходите! Но как? Вызвать такси для лежачего больного – 14 тысяч в обе стороны. Я как-то хотела вызвать, но денег не хватало. И я несла деда на руках. Говорю: "Раньше ты меня на руках носил, а теперь я тебя".
В "Крыльях" около десяти семей, где мать-инвалид пытается прокормить детей на пенсию, рассказывает Александра Джесюк.
– Есть мамы, которые ходят, могут сами приносить документы, как-то двигаться. Есть те, кто не может, кто привязан к своим кроватям и инвалидным креслам, но у них здоровые дети, которые могут за ними ухаживать. Конечно, это тяжелая ноша, когда ребенок ухаживает за своей мамой, но это лучше, чем отдать детей в детский дом и маму куда-то. И это благополучные семьи, они не асоциальные.
Сейчас волонтеры помогают калининградке, страдающей атеросклерозом. У нее три сына, которые ухаживают за ней.
– Человек периодически забывает, кто он, на серьезных таблетках сидит. У нее три мальчишки, они уже научились, когда нужно давать лекарства, когда идти в поликлинику. Отец давно их бросил, живет в Литве, мы на него даже не смогли выйти. Она получает пенсию по инвалидности, и они вчетвером на эту пенсию живут, – говорит Александра. – Есть другая мама-инвалид, тоже одна воспитывает дочку. У нее вес сейчас 300 кг, она практически перестала передвигаться, это тяжелая картина. Мы ищем возможность собрать ей диван, кровать – у нее кровать сломалась, и она, бедная, неделю спит на полу.
Соцслужбы о них тоже знают, но у них нет ни денег, ни обуви, поэтому говорят: идите в "Крылья"
Именно из-за бездействия государства и возникают такие организации, как "Крылья помощи", "Сопричастность" и другие. Сама соцзащита дает нуждающимся контакты благотворителей, чиновники понимают, что иначе люди не выживут.
– Соцслужбы не могут помочь – у них нет складов, нет одежды. Вот вчера только был пост – у пяти пацанов нет теплой обуви, они ходят в школу в рваных кроссовках. Соцслужбы о них тоже знают, но у них нет ни денег, ни обуви, поэтому говорят: идите в "Крылья", и там вас оденут. Вот и получается: пока мы им помогаем – одеваем-обуваем детей, кормим их – они и живут.
