Теплая одежда, лекарства, инвалидные коляски и чемоданы. Обустройство в России двух миллионов беженцев из Украины легло на плечи волонтерских организаций и местных жителей, хотя власти постоянно отчитываются о помощи украинцам в России. Корреспондент Север.Реалии выяснила, как добровольцы собирают миллионы рублей на помощь бежавшим от войны и почему на активистов давят правоохранительные органы.
После начала российского военного вторжения тысячи граждан Украины вынужденно или добровольно уехали на территорию России. Власти РФ обещают им помощь, но на деле оказывается, что большинство обязанностей по работе с беженцами внутри страны берут на себя волонтеры: они возят их из пунктов временного размещения в больницы и МФЦ, помогают снять жилье, а иногда даже ищут работу. Все это происходит фактически без участия власти: добровольцам оказывается проще самим решить вопросы, чем официально обращаться к государственным структурам.
Волонтёры неохотно общаются с прессой и стараются сохранять анонимность: боятся, что за публичность поплатятся свободой, или правоохранительные органы вместе с властями перекроют доступ к беженцам.
– Я морально готовлюсь, что ко мне придут, потому что было несколько историй, когда полицейские давили на волонтеров, собирающих помощь украинцам и украинкам. Одна из первых начала делать сборы в Twitter блогерка N.(по данным пользователей социальной сети, она собрала около 1 млн рублей на медпомощь пострадавшим от обстрелов жителям оккупированных территорий. – СР). У нее были проблемы из-за переводов за границу. Есть волонтеры Надя и Олена (движение "Армия Красоток", которые возят гуманитарную помощь в Украину из Белгорода. – СР). К ним тоже приходили. Мы понимаем, что ничего противозаконного не делаем, но, видимо, мы подрываем авторитет государства своей помощью. Государство помогает беженцам, но этого явно недостаточно, – говорит Север.Реалии волонтер екатеринбургской самоорганизации "ПОМ" Евгения.
В августе их движению удалось собрать в социальных сетях 300 тыс. рублей для десятков семей в пунктах временного проживания (ПВР). Треть ушло на медикаменты, столько же на "подъемные" и билеты выезжающим из пунктов временного размещения. Остальное потратили на обувь, одежду и белье. Волонтеры договорились с местным спонсором о поставке беженцам средств личной гигиены на 160 тыс. рублей.
– Беженцы по приезде получают некоторое количество средств гигиены, но они очень быстро заканчиваются. В ПВР нет элементарно зубных щеток, нет достаточно шампуня, средств для бритья. Многие получают выплаты в 10 тыс. рублей, но это происходит не сразу, так как это дополнительная бумажная волокита, – отмечает Евгения.
В Ленинградской области на базе санатория в Тихвине власти региона открыли пункт временного размещения, куда ежедневно волонтеры из Петербурга и других городов привозят все: ноутбуки, еду, одежду, детское питание, лекарства. Один из кураторов волонтерского движения анонимно рассказал Север.Реалии, что в Петербурге и Ленобласти "никакого прессинга от полиции или власти нет", но и сами волонтеры не торопятся обращаться за помощью к государственным структурам.
– Все проблемы беженцев решаются на уровне волонтеров. У нас нет никаких фактических отношений с властью. Люди придерживаются мысли, что лучше не трогать и не обострять. Максимально дистанцируются от любой власти и любых партий. Мы решаем все в ручном режиме. Мы привыкли все сделать сами. Если все можно решить самим, напрячь дружественный бизнес, то и слава Богу. Мы один раз попросили власть помочь: в ПВР были вши, мы просили, чтобы они помогли от них избавиться. Они пришли, посмотрели на комнаты со вшами и сказали, что вшей нет, – рассказывает волонтер.
Через Россию транзитом
Настя и Виталий топчутся у ветстанции в центре Петербурга. Настя – волонтер, Виталик – сварщик из Мариуполя. Он выехал из разбомбленного города в июле 2022 года наиболее безопасным путем в условиях войны – через границу с Россией. Вместе с ним уехал и лысый кот Макс.
– Был авиаудар. А потом мой многоэтажный дом загорелся. Мы быстрее вниз, людей, животных повытаскивали, продукты в первую очередь, потому что еды нигде не было. У меня был там опорный пункт на съемной квартире: я маму забрал с окраины, пока в центре не было боевых действий, обстреливались окраины сначала. Люди приезжали и уезжали, останавливались. Движение было. Соседи временно дали подержать двух котов, потому что в убежище, где они укрывались, аллергики были, – так Виталий рассказывает историю своего знакомства с лысым Максом.
Макс сидит в корзине для пикника. Виталик планирует вывезти его в Германию, куда удалось выехать соседям. Контакт с ними оборвался из-за постоянных обстрелов и рухнувшей сотовой связи в Мариуполе.
– Через время вышли на связь: они выехали в Краснодар сначала на эвакуационном автобусе, а потом в Европу. Я стал вывозить из Мариуполя на своей машине людей, одну семью, другую, третью. В последнюю очередь поехали мы с мамой и с котами. В "ЛНР" прицепился к нам пограничник: не выпущу, и все! Вы куда едете? Мы транзитом в Эстонию. "Ага, уезжать будете, за что вы не любите Россию?" Я говорю, от войны бежим. "Оставайтесь в России, работайте". Начал проверять, где я работал, где мама работала. Эта тема его зацепила, – вспоминает Виталик. – Одна кошка у нас потерялась уже в России: на АЗС выскочила. Мы разместили объявление, только что узнали, что шесть дней она в лесу провела и сегодня вышла на заправку. Местные волонтеры думают теперь, как ее переслать.
Виталик не определился, куда поедет после Германии. Говорят, что на севере России неплохо платят, в Скандинавии тоже высокие зарплаты, рассуждает он.
Настя дозванивается до пограничного контроля, чтобы узнать, пропустят ли животное в Эстонию без карантина после прививки от бешенства. Волонтер принесла в дорогу Виталику термос с чаем и пакет бутербродов. По выходным она берет на себя задачи, которые появляются в телеграм-канале "Питер проездом".
– Банально в одной части города забрать кроссовки и отвезти в другую. Передать, встретить, – объясняет она Север.Реалии.
В телеграм-канале больше 11 тысяч участников. Это одно из десятков движений в России, которые содействуют беженцам. Большинство просьб от помощи "закрываются" день в день. Находят одежду, бытовую технику, автовладельцев для вывоза семей за границу, собирают детей в школы.
– Мечусь по городу, вещи собираю, – рассказывает петербурженка Алена, которая взяла шефство над молодой мамой из Мариуполя, выехавшей в небольшую деревню в Финляндии. Ее подопечная сообщила, что не может себе позволить купить зимнюю одежду даже в комиссионных магазинах. Буквально за день петербуржцы собрали малышке чемодан одежды, игрушек, обуви, а ее маме купили чайник и блендер.
В России, по данным комитета "Гражданское действие", находятся от 1 до 2 млн украинских беженцев. По состоянию на июнь 2022 года единовременную выплату в 10 тыс. рублей получили 301 тыс. человек, вынужденно покинувших территории Украины и самопровозглашенных "ЛНР" и "ДНР". Временное убежище, которое дает право на проживание в пунктах временного содержания, есть лишь у 55 тыс. человек, следует из доклада уполномоченной по правам человека Татьяны Москальковой. Остальные ищут жилье самостоятельно и устраиваются на работу как иностранцы: по временным патентам, а зачастую и нелегально.
– Когда я приехала, у меня даже 100 долларов в кармане не было. Волонтеры помогли с одеждой для ребенка, с медпомощью для мамы. Ребенок уже почти забыл, что с ней произошло, как мы сидели в подвале и по нам палили из минометов. Я стараюсь при ней не вспоминать об этом. Она первое время очень сильно моргала, кивала. Это прошло, слава богу! Иначе пришлось бы еще искать психологов, – рассказала Север.Реалии Оксана.
Оксана приехала в Ленобласть из города Рубежное Луганской области вместе с 5-летней дочерью и пожилой матерью. Бежали они в середине марта, когда от обстрелов "Градами" начали гореть соседние коттеджи.
– Каждый день приезжал автобус и забирал людей в Днепропетровск. Мы уходили в 5 утра, у нас горело все, двор горел... Автобусы привозят в общежитие для беженцев, там дается двое суток, чтобы прийти в себя. Представьте, у тебя было все: вещи, деньги, а потом ты в чем стоял, в том и ушел, в гари, саже, – вспоминает Оксана. – Все делалось по инерции: надо ехать – едем. Надо идти – идем. В Днепропетровске везде блокпосты, огромные растяжки над мостами "Российский корабль пошел нах", противотанковые ежи, бензин по 100 гривен. Продуктов мало в магазине. Хлеб отпускали по 2 буханки в руки. Там бомбят, здесь бомбят, приняли решение просто покинуть страну.
Семье Оксаны удалось поселиться в квартире школьного друга в поселке Бугры. Тут же подключились волонтеры: собрали им теплые вещи, а также около 30 тыс. рублей на консультацию нейрохирурга и МРТ для матери Оксаны. Из-за ее болезни решили остаться в России и не ехать в Эстонию, как планировали в начале.
В Рубежном Оксана работала в бюджетной организации с зарплатой около 200 долларов. Сейчас получает примерно столько же, нелегально подрабатывая в торговом секторе в Буграх. Местные девятиэтажки, скверы и школы напоминают Оксане родной город. Вместе с тем российский паспорт она получать не планирует и мечтает вернуться назад. Родным в Украине женщина не решается рассказать, что выехала на землю страны-агрессора.
– У меня родственники в Киеве были, можно было там пересидеть, но мы туда не могли добраться, там были бои, а теперь стыдно им сказать, что уехали в Россию, – говорит она. – Однажды меня тут врач спросила: "А вы с Украины, расскажите, вы были рады приходу русских?" Я говорю, да, я была "счастлива". Она не поняла моего сарказма.
