Вот уж действительно, вначале было слово.
Значит, срочников бросаем под Курск – а что такого, это же не война у нас, это контртеррористическая операция. Если бы война – то какой разговор, тогда мы бы этих мальчиков сразу же в безопасное место отвезли, вкусно накормили, спать уложили и сказку на ночь почитали. Но ведь это не война, правда? Вот и лады. Территория – наша, никаких взрывов, одни хлопки. А если кто погибнет по неизвестной причине – ну, что ж, бывает.
Между прочим, теперь понятно, почему с таким остервенением гонялись за теми, кто называл войну войной. Помню, аж инвалиду досталось, который пальцем на снегу “Нет войне!” написал: на 10 суток посадили. Но с точки зрения создания альтернативной реальности, без которой невозможно убедить людей в нормальности происходящего, это совершенно логично. В Изумрудный город без зеленых очков не пускают – иначе он мгновенно “разизумрудится”. Вот и у нас маленький такой камешек упадет, что война это война, – и неизвестно еще, какая лавина за ним посыплется. Так что и одно слово правды смертельно опасно.
Да если на то пошло, сказал же депутат Гурулев: “Мы все войны – Афганистан, Чечню – мы кем вели? Срочниками же”. Про войны – это он, конечно, зря ляпнул, вдруг кто-то сопоставит – если то́ войнами называлось, вдруг и эта, хм … курская ситуация – тоже, того… смахивает на то, о чем нельзя говорить. Впрочем, много ли этих, сопоставляющих.
А вообще, фраза эта гурулевская – прямо не фраза, а зеркало, точнее не отразишь: подметаем – веником, копаем – лопатой, воюем – срочниками, они – инструмент, вещь, средство. Смешные эти мамаши со своими петициями, честное слово, ну причем тут все это бессмысленное – “мальчики”, “необученные”, “незаконно”. Отдала в армию – и забудь, молчи в тряпочку, а жить твоим детям или не жить – без тебя решат.
И вот тут наступает момент истины: на сцену выходит солист военного оперного театра командир чеченского “Ахмата” Апти Алаудинов и открывает сахарны уста – чтобы изронить золотое слово. И начинает пенять взволнованным матерям срочников за стремление оградить их от войны. “Друзья, а если ваши дети 18-летние, уже находящиеся в Министерстве обороны, они являются служащими, не должны защищать своё отечество даже тогда, когда на него напал противник и когда он находится на нашей территории. У меня встаёт к вам один вопрос: а зачем вы и ваши дети нужны этой стране?”
То есть если 18-летних парней нельзя сжечь в войне, так зачем они вообще нужны? На этот мощный тезис, кстати, многие отреагировали, вот, например, в группе ВК “156 регион” Алаудинову пишут: “Все помнят, как твой начальник отрезал головы российским срочникам в Чечне, а теперь ты рассказываешь, что делать российским срочникам и их родителям”.
Да уж, отсылка к чеченским войнам напрашивается. Нет, конечно, все великолепно: Москва исправно платит Грозному дань, чеченизация России идет полным ходом, чеченские практики насилия – все эти извинения на камеру, похищения людей, содержание в ямах – расползлись по стране. Но все-таки когда вальяжный, холеный Алаудинов вот так попросту заявляет: мы – элита, тратить ее по пустякам неразумно, с чем тогда Россия останется, пусть срочники воюют, а мы проследим, чтобы они шли до конца, – то есть предлагает услуги заградотрядов, чтобы, если что, стрелять в спины тем самым срочникам… – в общем, слушая его вкрадчивые речи, невозможно отделаться от мысли, что на дне этих спокойных глаз прячутся торжество и жажда мести. И радость от того, что ему все можно, – никто его на место не поставит. Это ведь тоже часть дани “замиренной” Чечне.
Все хорошо скрыто – до поры. Но никто ничего не забыл: ни ковровых бомбардировок Грозного, ни 56 убитых российскими федеральными войсками жителей села Новые Алды, ни убитых, замученных и ограбленных жителей других чеченских сел – всего того, что население России тогда не замечало, как оно теперь не замечает того же самого в Украине. Но чеченцы-то помнят. И уж если российским командирам не жалко затыкать срочниками курскую дыру, то в сердцах бойцов “Ахмата”, смею предположить, по этому поводу возникает много оттенков серого.
И все же загадочнее всего не златоустый Апти, а те простые российские граждане, которые десятилетиями умудряются не замечать, как их войска сносят с лица земли целые города, несут смерть и разорение целым народам. Да, тяжело смотреть на страдания беженцев – теперь уже курских, но и на опросы смотреть не легче. “Мы же такие мирные, мы никому не хотим зла, чего им от нас надо?” – удивляется пожилая женщина в каком-то райцентре, и видно, что она искренне не понимает, чего это ВСУ зашли в Курскую область. Да и что такое ВСУ, она вряд и знает.
“Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе”, – напоминает мне бессмертный Козьма Прутков.
Надо признать: создание параллельной реальности удалось. То-то так истерично кричит другая женщина, уже узнавшая, что такое обстрелы: “По телевизору все врут, врут!” Кажется, этот шок для нее сильнее самих обстрелов. Но все равно вряд ли она задаст себе вопрос: а почему врут, а почему стреляют? В ее голове давно и успешно создавали картинку, где “все идет по плану”, где разрушенные украинские города и убитые дети – это фейки, в России вместо пожаров случаются возгорания, вместо наводнений – подтопления, а захват чужой армией куска приграничной земли – это провокация или ситуация, но никак не то, что есть на самом деле. Подменяя слова, которыми называются вещи, действительно удается спрятать суть этих вещей – на какое-то время. И тогда любой прорыв из параллельной реальности в настоящую становится шоком – “они все врут, врут!” – и в голосе слышится отчаяние.
Так что нечего удивляться речам чеченского спикера, предлагающего бросить в курскую дыру необученных мальчишек – пусть они заплатят своими жизнями за имперские войны, которые ведут старики. Многие уже заплатили. И хотя матери этих мальчишек сейчас расплачиваются за то, что позволили увести себя в эту самую параллельную реальность, все равно их горе – самое страшное из всех возможных.
Курская дыра – как дырочка в той плотине, которую затыкал пальцем голландский мальчик, только она не совсем материальной природы: даже если ее удастся заткнуть, в каком-то виде она все равно останется и в нее много чего утечет. Хорошо бы и сладкие речи Апти Алаудинова тоже туда провалились, но это – как повезет. Пока это не его война, не его “тикток-войск” – но это не обязательно навсегда. Уж очень наше первое лицо напоминает последнего губернатора щедринского города Глупова. Если помните, он решил перегородить реку – и город разнесло в щепки. Наш-то городок еще стоит. Но дырочка в плотине уже есть.
Дина Петрова – журналист
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
