Ирина Сорока вытащила мужа Андрея Марченкова из так называемой "ямы" – места, где отбывают наказание российские солдаты и офицеры, которые провинились во время войны в Украине. Она приехала в Белгородскую область и с помощью Следственного комитета забрала супруга на лечение в госпиталь. Правда, ненадолго: спустя месяц за ним снова приехали сотрудники ФСБ.
Ирина Сорока – бьюти-блогер в инстаграме, у нее 6,5 тысячи подписчиков. Историю любви с мужем – 37-летним Андреем Марченковым – она рассказывала с тех пор, как они начали встречаться. Все ее подписчики знали, что он ушел на войну, и следили за новостями. Как она вытаскивала мужа из "ямы", она тоже подробно описывала в соцсетях.
Ее муж заключил контракт с ЧВК "Вагнер" еще в марте 2022 года. Он – кадровый военный, закончил военную академию в Смоленске. Сказал родным, что уходит на войну, потому что "не может спать спокойно, когда происходит такое в стране". Жена его отговаривала, но не собиралась ставить палки в колеса.
– Он очень любит родину, он патриот. Я его отговаривала по-женски, конечно. Но ему и так надо сражаться, а здесь ему надо будет и со мной сражаться, и на службе сражаться как бы. Поэтому все, что мне оставалось, – это поддержать и принять его выбор, – говорит Ирина.
Как только полугодовой контракт с ЧВК "Вагнер" истек, Марченков подписал новый с Минобороны. Его распределили в часть, базирующуюся в Калининградской области, и как опытного бойца назначили сначала заместителем, а потом и командиром взвода.
Чтобы видеться чаще, Ирина с Андреем сняли дом в Белгородской области, в 30 километрах от линии фронта. Ирина говорит, что жить приходилось "в сарае", где она еще кормила животных.
Подписывайтесь на инстаграм, телеграм и YouTube Север.Реалии. Там мы публикуем контент, которого нет на сайте!
– Я вообще не спала, очень переживала. С психологами была на связи, засыпала со слезами и просыпалась со слезами. Я 15 раз ездила к нему туда, на "СВО" (специальная военная операция – так власти России требуют называть войну в Украине. – СР). Он туда приезжал прямо с передовой, ему давали выходной, один или два, и вот мы встречались на несколько часов, – говорит Ирина.
10 июля этого года Марченкову как командиру штурмовой роты обещали дать два дня выходных. Он отправился на боевое задание в село Глубокое. Там несколько подчиненных Марченкова убили, а у остальных, включая него, были контузии и ранения.
– Ребята просили хотя бы два дня, чтобы прийти в себя. Воды у них оставалось только на донышке, они просто рот полоскали. Он сказал командиру: "Ребята не готовы, ребята все раненые. Если хотите, я пойду сам, один, я готов. Я сейчас беру бутылку воды и иду сам". Ему ответили: "Нет, один ты здесь не нужен", – рассказывает Ирина.
По ее словам, после этого на место выехал полковник и замполит, которые сказали, что сейчас расстреляют всех, кто не выполняет приказ. Муж Ирины сказал, что сам расстреляет всех, кто тронет его ребят.
– Для них (командиров. – СР) жизнь человеческая ничего не стоит. Тем более зэка. Если бы они были зэки, расстреляли бы, а потом похоронку прислали, и все, – рассуждает Ирина.
После открытого неподчинения приказу Марченкова схватили, посадили в машину и привезли к яме в селе Черемошное, где отобрали все личные вещи.
"Бросали и убийц, и невиновных"
– Первая яма, в которую его посадили, была глубиной три метра, это прямоугольник два на три. Туда бросают зэков, которые нарушили порядок, напились, принимали наркотики, перерезали глотку друг другу и так далее. При муже туда бросили 25-летнего мобилизованного парня, который принес информацию не на флэшке, как был должен, а на телефоне, и ему перебили ноги. Второй – зэк, перерезал горло другому. То есть туда и убийц, и невиновных бросали, всех подряд. И держали в одной яме 15 человек, – рассказывает Ирина. – Другая яма, где сидел мой муж потом, – как коридор, тоже там два метра. И они стояли там, там же и какали, и писали в бутылочку, просто стоя, иначе никак нельзя было... Закрывали яму крышкой, и там нечем было дышать. Ребята на плечи становились, чтобы в дырочку подышать.
У ее мужа не было никогда никаких проблем на службе, утверждает Ирина, одни награды, семь медалей, в том числе "За отвагу" и Орден Мужества второй степени. Причиной конфликта с командирами Ирина называет давние натянутые отношения.
– При мне лично, я слышала в разговоре, он очень с ним грубо разговаривал, говорил матерные слова, которые я даже не слышала в жизни, он его прямо унижал. А мой муж – правдолюб, он сказал: "Вы жизнями ребят прикрываетесь, сами сидите в тылу, а ребята гибнут, вы – трус", то есть он его прямо оскорбил. Вот оттуда все и понеслось, у него затаилась эта ненависть, – говорит Ирина.
О том, что ее муж попал в яму, она узнала от сослуживцев, которые приходили к ним в арендованный дом в отпуск. Ирина кормила их, стирала им, поэтому у них сложились доверительные отношения – "как с сестрой".
"Боевая кроха"
Когда Ирина узнала, что муж в яме, она сразу же поехала в воинскую часть, чтобы вытащить его оттуда.
– Я очень жалею, что раньше этого не сделала, может, еще быстрее забрала бы его. У меня не было ни капли сомнений, я должна была спасти мужа. И я даже маме, которая у меня с инсультом, сказала: "Сейчас я вытащу и приеду. Мне нужно. Сейчас мой муж нуждается во мне больше". Муж же сказал, что "я знаю, кто моя жена – боевая кроха", – говорит Ирина.
Оказавшись на линии фронта, Ирина увидела реальную войну: беспилотники, которые сбрасывают боеприпасы, обстрелы и взрывы. Военная полиция, которая первая встретила ее на границе, просила, чтобы она уехала.
– Это очень страшно, такой животный страх, я не могу даже описать какой, когда в любую секунду ты можешь лишиться жизни. Я отъехала, показывала фотографию, говорю: "Где мой муж? Где он?" У меня была истерика, слезы, я на коленях стояла и просила, чтобы показали, где он, – вспоминает Ирина.
Перед тем как искать яму самостоятельно, она встретилась с замполитом полка. Сначала он обещал, что на встречу придет и муж, однако в итоге был один: замполит утверждал, что с Андреем все в порядке.
– 25 минут мы с ним разговаривали, ответы были заученные. Все отрицал, говорил, что с мужем все в порядке и он просто на задании, а как выйдет с задания, так сразу свяжется. У него была полная уверенность, что я сразу уеду. Мы с ним расстались, и на следующий день я поехала уже туда, где эта яма. Сначала в прокуратуру, потом в Черемошное, потом обратно в прокуратуру, потом в часть. Разговаривала с сотрудниками контрразведки, которые его задерживали и удерживали в яме, то есть стала везде уже всех долбить, – вспоминает Ирина. – В Минобороны меня стали обвинять: "Вот ваш супруг бросал в яму, а вы сейчас говорите, что его бросили в яму". А что делать, если поведение угрожало другим ребятам, рядовым? У них же не разделяется – зэки, мобилизованные или контрактники. У них все братья, все в одном блиндаже спят, вместе из одного котла кушают. И если люди там нарушают закон, злоупотребляют алкоголем, наркотиками, убивают, то как наказывать надо? У меня муж таким образом наказывал их с выяснением причин. Правильно же?
Ирина обратилась в прокуратуру. Ей подтвердили, что ее муж в яме, но "его жизни ничего не угрожает".
– У него из уха лился гной с кровью, два осколочных ранения в ногу. Он весь контуженный, глаз не видит, голова очень сильно болит… Давление 185, предынсультное состояние. И ему не оказывали никакую помощь абсолютно. Просто там держали, – говорит Ирина.
В Следственном комитете ей пообещали трехчасовую встречу с мужем. Его действительно привезли – истощенного, раненого. Ради того, чтобы он уговорил жену забрать заявления, которые она писала в прокуратуру и Следственный комитет.
По совету военного юриста Ирина решила самостоятельно обратиться за медицинской помощью – только в другой регион, чтобы его не так легко было вернуть в часть. В итоге повезла Андрея в торговый центр. Сама вернулась в отель за вещами.
В отеле она видела водителя, который уже приехал за Марченковым, но смогла сделать так, чтобы её не заметили. Вернувшись в торговый центр, она вместе с мужем уехала.
Врачи сказали им, что Андрею предстоит длительное лечение – не менее четырех месяцев, возможно, ему дадут инвалидность. У него по-прежнему не видит один глаз и высокое давление. Осколки так и остаются в ноге, а ухо до сих пор гноится.
Однако спустя почти месяц после освобождения из ямы Андрея вновь забрали сотрудники контрразведки – прямо среди ночи из госпиталя. На этот раз для "выяснения всех моментов, причин, обстоятельств, заявлений прокуратуры". Сотрудники ФСБ захотели узнать подробности, кто кому угрожал расстрелять в части, кто отказался идти на задание и т. д. По словам Ирины, позже Андрея вернули и сейчас направили в госпиталь.
"Какие-то сталинские времена"
– Сейчас мне говорят, что я правильно сделала, что это все огласке предала, потому что таких ситуаций много, и жены хоть с этим и сталкиваются, но рассказывать и жаловаться боятся. И муж мой сказал: "Прямо говори женщинам, чтобы они не боялись", – говорит Ирина.
Ей все время пишут женщины, чьи мужья оказались в подобной ситуации. Общаться с журналистами они боятся, но просят контакты юристов, работающих по этому профилю.
– Я, конечно, тоже боялась. Но что может быть хуже ямы? Человек сидит просто в заточении, в таких издевательских условиях… Смерть? Да нет, я думаю, что они бы на офицера руку не подняли. У меня, знаете, какая-то абсолютная уверенность была, что с моим мужем будет все хорошо и его никто не тронет, – говорит Ирина.
Ирина говорит, что вновь готова ехать спасать мужа.
– Я уже вообще сомневаюсь в нашей армии, вообще, что они там делают. И им я в лицо говорила: "Вы пришли сюда воевать с кем? Со своими же, то есть таким образом их убивать?" Я вообще не понимаю, как такое может происходить сейчас, в наше время. Это какие-то сталинские времена, – говорит Ирина.
Так называемые "ямы" для отказников-военнослужащих существуют на фронте давно. Военные начали рассказывать о них журналистам около года назад. В эти "пыточные ямы" попадают те, кто отказывается выполнять военный приказ, нарушает дисциплину, много разговаривают или даже за запах спиртного. Президент Владимир Путин назвал "чушью" и "фейками" информацию о подвалах для российских военных.
У некоторых родственников российских военных иногда, как и у Ирины, получается вытащить своих близких из зоны боевых действий. Но чаще всего это получается у семей мобилизованных, тех, кто настаивает, что их близкого незаконно мобилизовали.
Мы не разглашаем настоящее имя автора этой публикации из-за угрозы уголовного преследования по закону о нежелательных организациях в России.
