Коренной петербурженке Алле – 60, она слепая и абсолютно одинокая. Потеряла зрение после того, как ее избил муж. Кто ее нашел и привез в больницу, а затем в Мальтийский приют, она не помнит. Мечтает снова увидеть свет, но врачи говорят, что это невозможно. Когда она окончательно придет в себя, ее отправят жить в интернат для инвалидов. И таких печальных историй, как у Аллы, тут много. Корреспондент Север.Реалии выяснила, кто и как спасает в Петербурге женщин, попавших в тяжелую ситуацию.
Этой весной в Петербурге стартовал проект "(Без)домашний очаг – помочь бездомной женщине в Петербурге". Это совместный проект Благотворительной больницы Кризисного центра для женщин ИНГО. На сайте собраны адреса в Петербурге, где женщина может получить помощь - поесть, принять душ и постирать одежду, получить медицинскую помощь при отсутствии документов и полиса. Также в рамках проекта бездомных женщин бесплатно заселяют в хостел, чтобы дать им возможность сделать передышку, помочь восстановить документы и найти работу. Благотворительная организация "Ночлежка" выделила специальный день, когда соцработники и юристы принимают только женщин, которые часто стесняются прийти на прием или некомфортно чувствуют себя в одной с мужчинами очереди к специалисту. Есть "женский день" и в другом проекте "Ночлежки" – "Неравнодуше" – когда в душевую и пространство со стиральными машинами также приходят только женщины. В рамках проекта "(Без)домашний очаг" еженедельно проходят встречи комьюнити-центра. Бездомные женщины приходят сюда, чтобы просто пообщаться в безопасном пространстве за чашкой чая, обсудить какие-то вопросы, поговорить. Спасает бездомных женщин и Петербургский приют Мальтийской службы помощи.
Мальтийская программа "Мобильный приют бездомных людей" начала свою работу в 2009–2012 гг. как сезонный "Пункт обогрева". С 2013 года проект стал круглогодичным и уделяет особое внимание реабилитации и социальному сопровождению бездомных инвалидов. Большая часть бездомных Петербурга – это экономические мигранты. Так в 2009 году была начата программа "Транзит", направленная на содействие в поиске родных и отправку бездомных домой – в города России. А в 2012 году Мальтийская служба помощи организовала программу "Путь домой". Мальтийская служба помощи получает средства от Суверенной миссии Мальтийского ордена в РФ, а также из Фонда президентских грантов.
Михаил Калашников, менеджер по развитию Мальтийской службы помощи, говорит, что для ее работников самое главное, чтобы их подопечные как можно скорее покидали приют. Но у многих из них вообще нет документов, или советский паспорт, или нет российского гражданства, поэтому бездомные задерживаются тут и на годы.
Очнулась в темноте
Бездомные женщины размещаются в Мальтийском приюте в отдельной комнате с двухъярусными койками. Верхние ярусы пока свободны. Постоялиц сейчас четверо.
У ослепшей Аллы правильная речь, чистый четкий петербургский выговор и молодой голос. Рассказывает она о своей жизни спокойно.
– Жила себе и жила с мужем на Лиговке в коммуналке. Ослепла окончательно в феврале этого года – муж ударил. Это с ним бывало, что бил. Но в тот раз ударил так, что все померкло в глазах, я потом очнулась в темноте. Было жутко, сжалась в углу.
Она не помнит, где был ее муж Андрей после того, как ударил ее, не помнит, кто за ней пришел.
Алла родилась в Ленинграде, выучилась на парикмахера. У нее был сын, с которым она жила в съемной комнате коммунальной квартиры. А ее будущий муж, тот самый, что сделал ее окончательно слепой, жил в том же доме, но на другом этаже, тоже в коммуналке. Алла говорит, что "понравилась Андрюше" – она до сих пор так называет этого человека, искалечившего ее. Они стали встречаться. А потом у Аллы погиб сын. Так она оказалась в коммуналке у Андрея. Который пил и бил ее.
Алла давно плохо видела одним глазом – было какое-то воспаление, зрение ухудшалось, пока не пропало на один глаз совсем. Она говорит, что очень страдала. Голова болела, "ведь мозг хочет гармонии, хочет, чтобы оба глаза видели". Но сейчас была бы согласна терпеть любую головную боль, но чтобы только видеть хотя бы одним глазом.
Алла толком не помнит, как и кто нашел ее, лежащую в темноте, как ее привезли в больницу, а потом выписали уже сюда – к мальтийцам. Андрей за эти полгода уже умер, в комнату она вернуться не может, а регистрации у нее тут нет, а где – она не может сказать. Но говорит, что Бог справедлив, что она однажды увидит белый свет хотя бы одним глазом.
В больнице, где лежала Алла, ситуацию с ее зрением назвали необратимой и неоперабельной. И сейчас в приюте Аллу готовят к выписке в интернат для инвалидов.
Еще совсем недавно на месте Аллы – на нижнем ярусе в темном углу – лежала украинка Мария Буйвол 1958 года рождения. Она приехала в Москву из Одессы несколько лет назад за лучшей жизнью, еще до войны. В Одессе работала швеей, потом на прополке на полях, растеряла всех родных: бабушка, мать и дочь умерли. Мария выпивала, но не так чтобы уж очень. Какие-то люди уговорили ее приехать в Россию, обещали, что будет торговать овощами. А в итоге забрали паспорт и заставили побираться. Мария сбежала от них без паспорта, добралась до Петербурга. Побираться ей все же пришлось – сидела, просила милостыню у Лавры. "Приехала в Россию, чтобы заработать денег, а осталась без документов и без ног", – говорила она. Мария отморозила ноги, да так, что их пришлось максимально высоко ампутировать.
Ее удалось пристроить в приют Матери Терезы, хотя там ей не понравится – строгие нравы у монашек.
– Истории всех женщин очень грустные, – говорит Михаил Калашников. – Мы хотим, конечно, чтобы люди у нас не задерживались: выправляли документы, возвращались в свои родные места, если это возможно, оформлялись в интернаты, но иногда люди задерживаются здесь на долгие годы, особенно когда у них серьезные проблемы с документами.
"С мужчинами покончено, спасибо, больше не надо"
Наталья родилась в Ленинграде больше 60 лет назад, но вышла замуж и переехала в Белоруссию, где родила сына. После 1991 года стала гражданкой Беларуси. Несколько лет назад, после смерти мужа, приехала в Петербург к сестре вместе с сыном. Но сестра умерла, квартира отошла сыну племянника, который выгнал Наталью и ее сына на улицу. К тому времени Наталья была уже инвалидом: у нее пересаженная почка. Сын живет в строительном вагончике – где подрабатывает, там и ночует, "хорошо, что крыша есть над головой". Наталья с января в приюте Мальтийской службы помощи. "Все бы хорошо", но она недавно упала с кровати, повредила ногу, теперь плохо передвигается. Причем дело не в физической травме – все уже в порядке. У Натальи приступ страха перед ходьбой в принципе. Боится, и все.
– А она должна быть ходячей, – говорит Михаил Калашников. – Чтобы сделать российское гражданство, необходимое для помещения в интернат, надо ходить по инстанциям. Мы пытаемся поставить ее на ноги, даже волонтеры массаж делают, но пока Наталья упорно сидит на кровати.
Ольгу – невысокую стройную немолодую женщину – Калашников называет "нашей выпускницей", потому что живет она теперь на Кременчугской улице – в государственном социальном центре для бездомных, на работу уборщицей устроилась там же.
– Это настоящий карьерный рост, – серьезно говорит Калашников. – Учитывая, что к нам Ольга "заезжала" три раза.
Дело в том, что когда-то давно Ольга сильно пила, стала жертвой квартирных мошенников и оказалась на улице, и волонтер привел ее в приют к мальтийцам. Через некоторое время она познакомилась с мужчиной и ушла с ним. Тот оказался пьющий и бьющий. А потом умер от инсульта. Ольга снова вернулась в приют. И тут новая встреча: 50-летний бездомный и Ольга понравились друг другу, ушли жить к знакомому. Однажды, пока Ольги не было дома, знакомый угостил ее избранника кальцинированной содой. Оба были пьяны. Попробовав карбонат натрия, избранник умер. Ольга снова вернулась в Мальтийский приют. Теперь, как сама говорит, "с мужчинами покончено, спасибо, больше не надо".
Калашников, когда Ольга об этом говорит, смеется. Ольга же надеется, что теперь наконец-то у нее будет спокойная размеренная жизнь. И зубы наконец-то вставит.
Татьяна – бойкая моложавая женщина, бывшая медсестра. Уехала на заработки в Псковскую область, а родственники в это время по суду признали ее умершей, чтобы завладеть ее квартирой. Татьяна уже доказала, что жива, но квартиру пока вернуть не смогла. Судится. Правда, она не рассказывает, что же там такое случилось, что родные вдруг взяли и решили отнять у нее жилье таким нестандартным способом. Татьяна в Мальтийском приюте год, но уже полностью реализовала себя на медицинском поприще – помогает, когда приезжают волонтеры проекта уличной медицины "Благотворительная больница" , меряет давление у постояльцев приюта, раздает таблетки. Татьяна вызывает профессиональную ревность у Валентины, которая уже пять лет живет в приюте.
Садик бабы Наты
Валентине за 70. Уже несколько лет она работает в Мальтийском приюте – раздает лекарства, возит к врачам подопечных. Ее не пугает долгая дорога в больницу на общественном транспорте, когда перед собой надо катить коляску с безногим инвалидом – Валентина говорит, что это работа и она справится. На вопрос, как сама оказалась здесь, Валентина путано объясняет, что однажды ехала на встречу с подругой на дачу, поздно было, на электричку опоздала и… осталась ночевать в Мальтийском приюте. С вокзала пешком пришла, кто-то ей якобы посоветовал сюда прийти ночевать. А так-то да, у нее дом есть на другом конце города, там родные, она туда ездит. Но Валентина уже лет пять как ночует в комнатке Мальтийского приюта, иногда ненадолго исчезает – куда-то уезжает, потом появляется вновь. Что с ее домом и семьей, никто доподлинно не знает. Но эта пожилая женщина-медик стала незаменима в Мальтийском приюте. Ее здесь ценят и любят.
Валентина и стала инициатором возрождения "сада бабы Наты" на территории Мальтийского приюта. Пока еще сад – это одна грядка вдоль забора и клумбы в старых автомобильных покрышках. Трудновато будет возродить собственно сад бабы Наты на дальнем, ныне совершенно захламленном дворе приюта. А ведь несколько лет назад, еще до пандемии, там даже помидоры росли, высаженные украинкой Натой.
Баба Ната приехала в Петербург вместе с сыном и цыганами из села под Одессой – по крайней мере, такие сведения остались в памяти Валентины. Побирались сын и мать на вокзале, потом Нату волонтеры привезли в приют, а сын остался на вокзале – пил сильно. Баба Ната периодически к нему сбегала – проведать. Она любила петь и плясать, была подвижна, несмотря на преклонный возраст. Баба Ната вместе с Валентиной посадила на дальнем дворике цветы и овощи, все прижилось. Руки, видно, у бабы Наты легкие и душа тоже. Потом случился ковид, она тяжело болела, у нее помутился разум, и она в очередной раз сбежала из приюта. Болталась на вокзале, попала в психиатрическую больницу, там сломала руку, теперь ее увезли в травматологию, где она лечится. Что будет потом? Разум бабы Наты так и не восстановился, она живет в странном мире, почти не связанном с нашей реальностью. Садик же, выращенный с такой любовью, пришел в совершенное запустение, земля высохла и захламилась. И возродить его будет непросто. Тем более, что пока практически единственной фанаткой садика остается Валентина.
– Я взяла шефство над пустой землей, – говорит Валентина. – Я не то что хочу возродить как было, а вижу, что пустует земля, мы ее вскопали, начали искать рассаду, привезли из-за города кустики.
Валентина не просит помощи, сама высаживает растения вдоль забора и в старых покрышках, бережно их поливает. Только вот с рассадой сложновато – купил бы кто и подарил.
