В Карелии Марина Городилова, мать осужденного Дмитрия Городилова, который отбывает наказание в колонии №9, не может найти своего сына – он уже полтора месяца не выходит на связь, хотя раньше делал это регулярно. В колонии ей говорят, что Дмитрий "наказан" и его отправили в ШИЗО. Но она подозревает, что это не просто наказание. Ровно так же пропал и другой осужденный из этой же колонии. Сначала его отправили в штрафной изолятор, а потом его матери пришла похоронка, из которой она узнала, что сын погиб в Украине.
"Медиазона" 26 августа опубликовала материал, в котором рассказала историю жительницы Петрозаводска Татьяны Котеневой, чей сын Евгений Еременко отбывал срок в колонии №9 в Карелии и, по всей видимости, там был завербован для участия в войне в Украине. С начала июля сообщения о вербовке осужденных прямо из учреждений ФСИН приходят из многих регионов.
Евгений отбывал десятилетний срок по уголовному делу о вымогательстве. Он звонил матери примерно раз в неделю, но с мая перестал это делать. Скорее всего, все это время он был в ШИЗО – по сообщениям правозащитников, именно там держат заключенных перед отправкой на войну.
Только спустя полтора месяца Евгений в последний раз связался с мамой, коротко сказал, что его этапируют в другую колонию, и добавил: "Так надо". А в середине августа к матери пришли два "молодых человека", которые сообщили о том, что Евгений умер в Украине – в городе Бахмут Донецкой области, там все лето идут бои. За доставку тела сына в Петрозаводск Татьяна Котенева заплатила сама, а после похорон Евгения (ей компенсировали траты на них – 145 тысяч рублей, кто именно – неизвестно) перестала общаться с журналистами.
Часть этой истории "Медиазоне" рассказала знакомая Татьяны Котеневой – Марина Городилова, ее сын, 30-летний Дмитрий, тоже отбывает наказание в колонии №9, он был в одном отряде с Евгением Еременко. Марина Городилова теперь тоже ищет сына – он не выходит с ней на связь с 4 июля, хотя до этого они общались каждую неделю: по понедельникам Дмитрий звонил по видеосвязи через сервис "Зонателеком", а по пятницам – по телефону.
– Мы с Татьяной Ивановной [Котеневой] общались уже больше года. Она мне каждую неделю звонила, отчитывалась, что ей сын позвонил, радостные вести какие-то сообщала, спрашивала, консультировалась. Когда у нее сын перестал звонить, она ко мне обратилась, она была вся в панике. Я ее успокоила, сказала, что, может быть, не дали позвонить, может быть, очередь большая, ну бывает иногда, – рассказывает Марина.
Но когда она, как обычно, созвонилась со своим сыном, он сказал ей, что Евгения Еременко в отряде нет.
– Так и началось. Она мне звонит, я спрашиваю у Димы, он отвечает, что не знает, Татьяна в панике. Потом ей кто-то сказал, что Женю на две недели посадили в изолятор, с 12 мая на две недели. Я не знаю, кто ей сообщил. Я знаю, что она ходила в колонию и требовала, чтобы ей сказали, почему ей сын не звонит. Ей сказали, что не дадут никакой информации – пишите письменный запрос. Ушла она ни с чем, а потом ей позвонил дядечка какой-то, представился, что из колонии, успокоил, что с Женей все в порядке, спросил, как давно он не звонит. Она сказала. Он ответил, что Женя выйдет из ШИЗО и позвонит. А когда Женя позвонил, то уже сказал, что уезжает по этапу, – вспоминает Марина.
Исправительная колония №9 в Петрозаводске – для осужденных по тяжким и особо тяжким статьям. Здесь сидят за убийства, разбой, сбыт наркотиков. В сентябре 2019 года "Медиазона" и "Настоящее Время" опубликовали расследование, в котором рассказали, что в исправительной колонии №9 в Петрозаводске систематически пытают заключенных: обливают холодной водой, выставляют на мороз за жалобы, вымогают деньги на ремонт. После этого начальник колонии Иван Савельев обвинил одного из заключенных, Рубена Погосяна, ставшего источником журналистов, и автора материала Аллу Константинову в клевете. Следственный комитет дважды отказался возбуждать дело по заявлению Савельева.
После публикаций о колонии в сети появилось еще и видео. На кадрах двое мужчин избивали заключенного. Бывшие осужденные сообщили, что на видео два сотрудника колонии – Иван Савельев и его заместитель Иван Ковалев. Против них возбудили дело о превышении полномочий. Ковалеву и Савельеву обвинение предъявили только в апреле 2020-го. При этом обоих руководителей ИК-9 не уволили, а просто перевели в другие колонии. Суд на ними идет с мая 2021 года. Савельев и Ковалев не признали вину. Оба обвиняемых не арестованы, им запрещены только определенные действия.
Пока Татьяна Котенева искала своего сына, Дмитрий Городилов все еще был доступен по телефону. 4 июля он позвонил матери через "Зонателеком", но связь была плохой, разговор все время прерывался.
– Дима сказал: "Ладно, тогда я тебе в пятницу позвоню". Положил трубку, а в пятницу уже не позвонил. По голосу я ничего не заметила. Он просто говорил, что что-то со связью. Ему очень часто не давали звонить. Он мне объяснял, что к нему приходит какой-то человек и говорит: "Тебе сегодня звонить нельзя" или "Сегодня не работает связь". Я даже писала им туда, в эту связь, спрашивала девушку, бывает ли такое, что не работает. Она говорила, что нет, всегда все работает. А ему вот так говорили: связи сегодня нет, – рассказала Марина.
В 2018 году Дмитрий Городилов был осужден на 13 лет колонии по двум статьям: хранение наркотиков и покушение на сбыт. Его обвинили в закладке наркотиков. В приговоре говорится, что он сделал около 50 тайников в разных частях Петрозаводска, сбыв 100 пакетов с веществом. По словам матери Городилова, сам Дмитрий не пил, не курил и не употреблял наркотики, но, так как его семья находилась в тяжелом материальном положении, он мог "хотеть подзаработать". Городилова утверждает, что сын не мог сделать 50 тайников за то время, что указано в приговоре, – за 2,5 часа. Она при этом не отрицает, что сын мог купить один пакет с наркотиками для продажи и заработка. Городилова сообщила, что Дмитрий рассказывал ей, что следователи угрожали ему тем, что предъявят обвинение и старшему брату. Поэтому Дмитрий взял всю вину на себя, утверждает его мать.
Когда Дмитрий не позвонил в пятницу, Марина особенно не волновалась – думала, что снова связь подвела. Но когда через два дня с ней связалась Татьяна Котенева и сказала, что ее сын Евгений погиб в Украине, Марина была шокирована.
– Я такое в первый раз слышала. Я новости не читаю, не смотрю, поэтому я не знала, что такое может происходить. Перед этим мне приснился сон. Дима пришел и сказал, что его хотят казнить. Я проснулась и не могла понять, к чему это. А через два дня мне Татьяна позвонила и сказала, что Женя погиб, что его убили. Я два дня в шоке ходила, не знала, что делать, – говорит Марина.
Позже она написала несколько обращений – в Следственный комитет, в саму колонию, в управление ФСИН по Карелии и в прокуратуру (письма есть в распоряжении редакции).
– Я просила провести проверку. Написала правду – что я подозреваю, что моего сына держат в подвале с целью заставить подписать договор, чтобы ехать в Украину, с целью давления. Написала им про Женю, что он находился в колонии с моим сыном, а потом погиб в Украине.
Ни на один запрос ответы не пришли до сих пор. Марина дважды пыталась попасть на краткосрочное свидание с сыном – 20 и 29 августа.
– Меня не пустили. Сказали, что "он наказан". Получается, что он в ШИЗО находится, – объясняет Марина.
– К нему в колонии придирались, даже в открытую говорили: "Я найду, за что тебя в ШИЗО отправить". Правда не знаю, кто говорил, он мне просто рассказывал. Например, вышел он из туалета и забыл китель надеть. Только за это и посадили в ШИЗО. Шарфик положил не в рукав, как полагается, а в карман. Он мне постоянно жаловался на это. Он просто всегда правду говорит, старается все по закону делать, читает кодексы. И когда кто-то нарушает, он в глаза говорит: вы нарушаете. Поэтому его там не очень любят, сама администрация, – объясняет Марина.
По ее словам, 30 августа ей позвонил осужденный, который раньше отбывал наказание в ИК-9, но потом его этапировали. Телефон Марины "когда-то" ему дал Дмитрий. Мужчина представился Иваном и спросил, как дела у Димы, а когда узнал, что тот, предположительно, в ШИЗО, то сказал, что его могут держать там долго. Запись разговора есть в распоряжении редакции.
– Вам нужно что-то делать, потому что он может оттуда не выйти. Больше 15 суток не имеют права держать, но имеют право продлевать. И так до бесконечности. А потом могут перевести в ПКТ [помещение камерного типа] на полгода. Вам нужно выяснить, по каким причинам он там. Пусть туда адвокат едет и выясняет, – сказал Иван.
Новость о смерти Евгения Еременко Ивана шокировала, он сказал, что хорошо его знал. При этом Иван ничего не знает о вербовке заключенных, так как покинул колонию еще до истории с Евгением Еременко.
У Марины Городиловой есть две версии, что происходит с ее сыном. Либо Дмитрий находится в ШИЗО, потому что может рассказать о вербовке в колонии, либо на него оказывают давление, чтобы он согласился отправиться в Украину – Дмитрий служил в армии в мотострелковых войсках. В первую версию она верит больше, потому что "уже есть опыт".
По ее словам, когда в ИК-9 случился пыточный скандал, то руководство пригласило в учреждение журналистов и устроило экскурсию. На это время, утверждает она, Дмитрия вывезли из колонии в больницу в соседний город Медвежьегорск на обследование. Она считает, это сделали, чтобы он не сказал лишнего.
Она категорически отвергает предположение, что Дмитрий мог согласиться ехать в Украину, чтобы не сидеть 13 лет по статье.
– Мой ребенок не подпишется на убийство людей в Украине ради своей свободы. Вот это я точно знаю. Может, его пытают там? Не знаю я. Я просто знаю своего сына. Он даже сел, прикрывая своего брата. Ему угрожали, что если ты не подпишешь, то мы твоего брата посадим. Поэтому у него такой большой срок. На убийство он не пойдет.
Отправить в колонию адвоката ей не на что: пенсия около 9 тысяч рублей, приходится выбирать – или отправить младшую дочку в школу, или заплатить адвокату, чтобы поехал к старшему.
– Я вот сейчас начала читать новости, даже не знаю, что об этом думать. Как может быть такое, чтобы из тюрьмы увозили? У меня сестра, оказывается, была в курсе про все эти ЧВК, так она мне все уши прожужжала. И сын старший начал новости читать. Думаю, что это все незаконно. Если человеку по суду дали какой-то определенный срок, значит, и по суду должны решать, куда ему идти отбывать этот срок – либо в тюрьму, либо на войну. То есть это все равно должно быть судебное решение. А просто так, по желанию [осужденного], мне кажется, это незаконно, – считает Марина.
Она не хочет обсуждать, почему вообще заключенных начали отправлять на войну и зачем Россия вторглась в Украину. "Я не знаю вообще ничего – что там и как. Никогда не обсуждала это", – добавляет Марина.
Помимо Дмитрия, у 52-летней Марины еще трое сыновей и две дочери. Старшая дочь вышла замуж и живет отдельно, все остальные живут вместе в трехкомнатной квартире. Раньше Марина работала сварщиком на заводе, а после подрабатывала вместе с Дмитрием на разных работах. Сейчас она на пенсии и занимается волонтерством.
Дмитрий бросил школу в седьмом классе, он несколько раз оставался на второй год и был старше других учеников.
– Ему там плохо было, его ребята обижали. К седьмому классу он уже большой был, мог выбрать, ходить ему в школу или нет. Он так и сказал: не буду ходить, уперся и все. Работал на стройках, на ремонтах, мы с ним убирали подъезды, помогал он мне. Каждую копейку домой нес.
Дмитрий пошел в армию в 2013 году, тогда ему был 21 год. Служил в Мурманске, а затем в Подмосковье в мотострелковых войсках. Дважды из армии он приезжал на похороны: в марте умер его отчим, в феврале – отец. После армии пять лет работал на стройках – охранником и рабочим. А потом против него возбудили уголовное дело.
– Нас тогда выгнали на улицу, нам негде было жить, мы снимали квартиру. У меня умер муж, ту пенсию, которую я получала, я платила за квартиру. Он старался найти нам жилье, чтобы нам не снимать. Думал хотя бы комнату в общаге купить. Вот, наверное, хотел на квартиру накопить – решил поторговать, – предполагает Марина.
"Проверю из любопытства"
Корреспондент Север.Реалии обзвонил около десяти адвокатов, чьи подзащитные находились в карельских колониях. Некоторые защитники намекнули, что вербовка действительно ведется. Так, один из адвокатов сообщил, что его доверитель рассказывал нечто подобное, но давать его данные отказался. Другой заявил, что знает о вербовке своего бывшего клиента, отбывающего сейчас наказание, но никакими конкретными сведениями не располагает.
Упомянутый в тексте "Медиазоны" адвокат Иван Варфоломеев, подтверждавший изданию случаи вербовки, Север.Реалии сказал, что не располагает сведениями об отправке заключенных на войну.
Председатель Общественной наблюдательной комиссии в Карелии Анатолий Рождествин сказал Север.Реалии, что не слышал ни о вербовке заключенных, ни о гибели Евгения Еременко в Украине.
– Мне эта информация не известна. Я вопрос задавал, когда информация проходила на общем фоне [имеются в виду публикации в СМИ о вербовке заключенных], мне ответили: нет, ничего подобного не ведется. И тем более про Еременко, что его куда-то забрали, отправили.
Корреспондент Север.Реалии спросил, будет ли Рождествин проверять сведения, изложенные в материале "Медиазоны". Председатель ОНК заявил, что сделает это, но только из любопытства.
– Если придет конкретный запрос от родителей, еще от кого-либо, тогда мы будем проводить те или иные действия. Я, со своей стороны, ради любопытства, постараюсь это посмотреть и проверить. Но не более того. Кто-то где-то чего-то прокукарекал, и после этого я должен сломя голову бежать? Я считаю это не совсем правильным, – пояснил он.
Север.Реалии направили запросы в управление ФСИН Карелии, в прокуратуру региона, уполномоченной по правам человека в республике Ларисе Бойченко и ее федеральной коллеге Татьяне Москальковой. На момент публикации ответ пришел только от омбудсмена Бойченко. Она сообщила, что никаких обращений о вербовке заключенных к ней не поступало – ни от самих осужденных, ни от их родственников.
Что известно о вербовке осужденных в России
Россия начала военное вторжение в Украину 24 февраля. К началу лета стало очевидно, что боевые действия будут затяжными, СМИ сообщали о том, что в стране началась скрытая мобилизация. Так, в регионах начали создавать именные военные батальоны, добровольцев приглашали в военкоматы через соцсети, в общественном транспорте и на массовых мероприятиях появилась реклама о службе по контракту.
В июле начали появляться первые сообщения о вербовке осужденных в колониях, а затем и заключенных в СИЗО. Так, правозащитный проект Gulagu.net сообщил 2 июля, что в колониях Ленинградской области заключенных для участия в войне против Украины вербует "ЧВК Вагнера". Руководитель Gulagu.net Владимир Осечкин со ссылкой на осужденных писал, что в колонии приезжал лично бизнесмен Евгений Пригожин. С "Медиазоной" связались заключенные из Ярославской и Тульской областей, которые рассказали, как их колонии посещал невысокий лысый мужчина в годах со звездой Героя России на груди, предлагавший свободу и деньги в обмен на участие в войне против Украины. Они тоже узнали в вербовщике Евгения Пригожина.
"Частная военная компания Вагнера" – российское неофициальное военное подразделение. Оно не значится на балансе военных ведомств и в реестре юридических лиц, но его бойцы, по данным многочисленных журналистских расследований, принимают участие в наземных операциях России в Сирии и в войне в Украине. ЧВК считается одним из наиболее боеспособных подразделений, участвующих в боях на украинской территории. "ЧВК Вагнера" связывают с петербургским бизнесменом Евгением Пригожиным, близким к российским властям.
Издание "Верстка" сообщило, что к середине августа представители "ЧВК Вагнера" побывали в 21 российской колонии в 13 регионах страны. Во всех учреждениях вербовщики предлагали заключенным вступить в ряды наемников и отправиться воевать в Украину. За это они обещали ежемесячную зарплату в 200 тысяч рублей и помилование через полгода.
По данным правозащитников из "Руси сидящей", отправиться на войну согласились сотни заключенных из колоний Ярославской, Рязанской, Тульской, Архангельской, Псковской областей, а также Республики Коми и колонии №7 в Петербурге. Как минимум в двух колониях на осужденных, согласившихся воевать, но потом поменявших решение, оказывали давление и отправляли их в штрафные изоляторы.
По данным "Вёрстки", в большинстве колоний вступить в ряды ЧВК согласились около 20% осужденных. Как проводились подсчеты, издание не поясняет.
"Важные истории" также сообщали о гибели в Украине трех заключенных из петербургской исправительной колонии№7, в их документах были указаны не настоящие имена, а клички.
Руководитель Gulagu.net Владимир Осечкин сказал Север.Реалии, что у него нет сомнений в том, что вербовка продолжается.
– Многочисленные рассказы родственников, публикации в СМИ, к сожалению, не сделали ситуацию лучше. То, что эти факты не удалось скрыть, привело к другому – госСМИ (то, что от них осталось) стали продвигать идею правильности подобных решений, – говорит он
На сайте Gulagu.net почти ежедневно публикуются сообщения из разных регионов, в которых осужденные или их близкие рассказывают о вербовке.
Есть информация и из Карелии – якобы из колонии №1 на войну отправили около 100 заключенных. Официального подтверждения этих данных нет.
По словам Осечкина, сообщений из ИК-9 в Петрозаводске о вербовке не поступало. Глава "Руси сидящей" Ольга Романова сказала Север.Реалии, что из Карелии были два обращения по теме "вербовка", но никакой конкретики в этих сообщениях не оказалось.
Осечкин допускает, что осужденных могут принуждать к отправке на войну, в том числе и держать в ШИЗО.
– О насильственности такой вербовки сообщают, все же стоит признать, что у российских спецслужб это один из "любимых" методов работы. И мы допускаем, что в случаях недобора требуемого количества с помощью обещаний денег и помилования они прибегают к запугиванию и давлению на заключенных, – считает Владимир Осечкин.
