ФСБ рассекретила архивы с именами финнов, "ответственных за геноцид жителей Карелии". Уголовное дело "о геноциде" СКР возбудил еще весной 2020 года "в связи с массовыми убийствами мирного населения Карелии финскими оккупантами в Великую Отечественную войну". Впрочем, сейчас из 54 заявленных ФСБ имен опубликованы только шесть, в основном финских политических и военных деятелей высшего звена.
В Финляндии уголовное дело вызвало недоумение: финские архивные документы давно опубликованы и находятся в свободном доступе. В Финском национальном архиве есть открытая база данных с именами 4279 погибших в гражданских концентрационных лагерях в Карелии в 1941–44 годах. В 2020 году директор Национального архива Финляндии Юсси Нуортева призывал российских коллег сверять данные из финской базы с именами жертв из рассекречиваемых документов ФСБ.
О том, что известно финской исторической науке об оккупации и жертвах финских концлагерей, что нового можно найти в рассекречиваемых ФСБ документах, а также о том, почему военные преступления Финляндии в Карелии нельзя считать геноцидом, корреспондент Север.Реалии поговорил с Антти Лайне – финским историком, доктором наук, почетным доктором Петрозаводского госуниверситета, автором самого известного из опубликованных до сих пор по обе стороны российско-финляндской границы исследования финской оккупации Карелии – "Два лица Великой Финляндии. Гражданские и оккупационные власти Восточной Карелии 1941–1944 гг." (1982 год).
Исследования оккупации
– Я начал эту тему изучать в начале 1970-х, когда для исследователей открылись архивы Оккупационной администрации Восточной Карелии [то есть сегодняшней Республики Карелия] и новые материалы стали доступны для изучения. Я защитил диссертацию в 1982 году, это была первая научная работа по теме финской оккупации Карелии. Вся моя профессиональная карьера связана с ее изучением, – рассказывает Антти Лайне.
– В те времена в финской общественной жизни все еще были достаточно активны так называемые энтузиасты идеи Великой Финляндии – движения, зародившегося еще в 19-м веке, но активизировавшегося в 1920-е годы, после получения Финляндией независимости (официально финская националистическая организация Карельское академическое общество, КАО, действовало с 1922 по 1944 год, ее членами были многие влиятельные финские военачальники и политики, в т. ч. президент Финляндии (1956–1982) Урхо Кекконен. – СР). Так вот, некоторые бывшие члены [КАО и ее наследников] не советовали мне заниматься этой темой. Мне также известны попытки противодействовать защите моей диссертации. Так что эта тема – во всяком случае 40 лет назад – все еще была болезненной для некоторой части финских общественных деятелей. Тем не менее диссертацию я защитил, и с тех пор опубликовано не менее 20 исследований в продолжение темы, которую в Финляндии изучили качественно и глубоко.
О защите своих интересов
Политика финских оккупационных властей основана не на фашистской идеологии, а на финской национальной идее возвращения утраченного
– Финляндии не надо было оккупировать Восточную Карелию, это было ошибкой, – считает историк. – Вместе с тем причины для таких действий объективно существовали, и их надо понимать. Во время Зимней войны 1939–1940 годов, которая стала прямым следствием пакта Молотова – Риббентропа, Финляндия защищала свою независимость, но потеряла значительную часть своей территории. Больше 400 тысяч жителей Карелии были эвакуированы в западные регионы Финляндии, они потеряли свой дом. Так что не только члены КАО, но и обычные граждане – и эвакуированные, и те, кому пришлось их принять на своей земле, – требовали от правительства активных действий. Финляндия выступила на стороне Германии не потому, что финны были фашистами или нацистами, а потому что хотели вернуть свою землю. Политика финских оккупационных властей основана не на фашистской идеологии, а на финской национальной идее возвращения утраченного. И уже поэтому она не имела и не могла иметь ничего общего с геноцидом русских.
О концлагерях
– Влиятельные члены КАО мечтали о том, что в случае военных успехов удастся полностью освободить Карелию от русского населения, приблизить реализацию идеи Великой Финляндии. И когда в начале Войны-продолжения (так в Финляндии называют войну с Советским Союзом в 1941–44 годах, в отличие от "зимней войны" 1939–40 годов. – СР) Советский Союз достаточно легко "отдал" большие территории Карелии, они были преисполнены энтузиазма.
Окончательные решения должны были приниматься совместно с немцами после того, как будет взят Ленинград
Финские оккупационные власти планировали, что "ненациональное" население покинет территорию Карелии. Окончательные решения должны были приниматься совместно с немцами после того, как будет взят Ленинград. Но поскольку Ленинград так и не был взят и никаких возможностей для эвакуации не представилось, многие тысячи русских, белорусов и других людей не финно-угорских этносов остались в Карелии. Часть людей прибыла в Петрозаводск из Ленинградской области. Все они оказались в концентрационных лагерях, которые ближе к концу оккупации были переименованы в переселенческие лагеря. Они были созданы по приказу Маннергейма в июне 1941 года, но не для уничтожения людей, а для временного содержания перемещаемых лиц. В лагерях содержалось примерно 22 тысячи человек. Финская администрация не готовилась к тому, что придется управлять таким количеством людей, и в этом причина большой трагедии – жестокого обращения с "ненациональным" населением и высокой смертности в лагерях, – рассказывает Лайне. – Но на территории Карелии были и районы, где русские жили свободно: в частности все русское население Заонежья продолжало жить в своих домах. Их было больше, чем тех, кто содержался в лагерях, примерно 24 тысячи человек. Это также говорит о том, что геноцид русских не входил в планы Финляндии.
О высокой смертности
Еду на всех, кто в силу обстоятельств оказался в лагерях, просто неоткуда было взять
– Причиной очень высокой смертности в концлагерях были не расстрелы или массовые казни, а голод. Голод был неизбежен, потому что урожай, посаженный весной 1941 года, остался на полях несобранным или был потерян. В условиях военных действий за ним некому было ухаживать и было не до того, чтобы его собирать. Нормы довольствия для заключенных лагерей военнопленных и для узников концентрационных лагерей были очень низкими, потому что еду на всех, кто в силу обстоятельств оказался в лагерях, просто неоткуда было взять. Немногим лучше обстояли дела у свободного населения всех национальностей. Но надо понимать, что от голода страдала и финская армия и население Финляндии, которое получало от властей сопоставимое со свободным населением Карелии количество продуктов, от 200 до 425 граммов хлеба в день на человека. Оккупационная администрация смогла учесть свои ошибки, в 1942 году население оккупированных территорий стало привлекаться к сельхозработам, и ситуация со снабжением улучшилась. Часть заключенных концлагерей была освобождена. И все же только в 1942 году больше 3500 человек погибло в финских концентрационных лагерях – в основном от голода и болезней.
О новых "рассекреченных" документах ФСБ
– Конечно, мы знаем, что часть архивов концлагерей были уничтожены финскими оккупационными властями в 1944 году. Но это лишь часть документов. Я уверен, что у оккупационной администрации просто не было времени и возможности для того, чтобы существенно исказить реальность, например, создать какие-то поддельные документы, которые выглядят достоверными. У них были заботы посерьезнее. Существующих документов вполне достаточно для того, чтобы получить объективную картину.
Этим историям можно доверять лишь отчасти
Что же до "новых" документов, рассекреченных в последнее время в России, то я не вижу в них ничего принципиально нового. В основном это протоколы допросов людей, которые содержались в лагерях военнопленных и в концентрационных лагерях. Они есть и в финских архивах, и в российских. Этим историям можно доверять лишь отчасти. Настоящие историки должны подходить к таким рассказам критично, – убежден финский историк. – Потому что на допросах НКВД многие говорили не то, что думали или знали, а то, что хотели от них услышать следователи. Это в большей степени касается бывших военнопленных, но также и гражданских, чьи воспоминания о жизни в лагере были смесью собственного опыта, не всегда негативного, и слухов, которые передавались из уст в уста и не имели объективных подтверждений.
О расследовании геноцида
Зачем возвращаться к трактовкам преступлений военного времени – я не понимаю
– В свое время я прикладывал усилия для того, чтобы финское государство выплатило компенсацию бывшим узникам концентрационных лагерей. Я разговаривал об этом с депутатом парламента и бывшим министром иностранных дел Эркки Туомиоя и другими политиками. Но ответ всегда был одинаковый: все официальные претензии и репарации были утверждены Парижским мирным договором 1947 года, возвращаться к вопросу каких-либо компенсаций Финляндия не намерена. Надо признать, что я понимаю смысл такого подхода. А вот зачем возвращаться к трактовкам преступлений военного времени и тем более пытаться искать в действиях финских оккупационных властей геноцид, я не понимаю. Объяснение может крыться в том, что это часть политической программы нынешних российских властей, которым нужно было как-то продавливать поправки к конституции и продвигать имидж Путина как сильного национального лидера. Память о войне – самая важная часть российской истории, и ее очень удобно использовать в политических целях, – рассказал в интервью Север.Реалии финский историк Антти Лайне.
